Беременна от мужа-тирана - Вишневская Виктория. Страница 8

Хм, Бодров вернулся с работы непривычно рано.

– Ещё нет, – откладываю документы на стол и поправляю только недавно уложенные в салоне волосы. – Поеду через час.

Прячу взгляд, смотрю куда угодно, но только не на мужа.

– Но я сделала тест, – бросаю вдогонку.

Сердце бьётся где-то в горле. Пальцы холодеют, желудок скручивает от нервов. Может, стоило промолчать? Не расстраивать его раньше времени?

– И?

Мужчина, разминая шею, падает на белый кожаный диван. За его спиной, словно призрак, возникает девушка. Его помощница, Лера. Раздражающая личность.

Подаёт ему планшет. Мирон работает даже дома. И тащит сюда своих секретарш.

А мне говорить на эту тему при ней не хочется. Это личное.

Обсуждать проблемы моего здоровья при ней…

– Одна полоска, – закусываю губу, ощущая подкатывающие слёзы.

Столько неудачных попыток, что я уже должна была привыкнуть.

Но до сих пор не могу.

Никогда не думала, что буду ждать две решающие полоски. Они могут спасти нашу семью… Разваливающуюся, полную холода и контроля.

– Ожидаемо, – бесцветно кидает муж. – Можешь не ехать к врачу. Бесполезно.

Больно. Он делает так больно, будто сам вбивает нож в моё сердце.

Любимый муж, вечно разрывающий грудную клетку, снова делает это.

Почему я полюбила такого жестокого, холодного мужчину?

– Нужно удостовериться. Я не доверяю тестам.

– Ярина, – требовательно называет меня по имени. Делает это каждый раз, когда недоволен моим поведением, – прекращай. Я решил нашу проблему.

Резко поднимаю взгляд на Мирона.

Что значит «решил проблему»?

Рассматриваю Бодрова, любуясь им, как в первую нашу встречу. Вновь влюбляюсь в него, несмотря на несносный характер. Он красивый, мужественный. Любитель рубашек и классических брюк. Всегда опрятен, стильно подстрижен и приятно пахнет.

Никакие морщины и серебристые волосы его не портят.

– Вчера я был в агентстве.

– В каком ещё агентстве? – вызывает недоумение.

Может, он что-то перепутал?

– По суррогатному материнству, – выдаёт, в секунду выливая на меня ушат холодной воды, от которой застываю. – Я нашёл кандидатку, и уже завтра будет первая процедура. От тебя ничего не требуется. Мы уже убедились в том, что…

Он кидает взгляд на мой всегда плоский живот, прикрытый белым пиджаком.

– Потерпим неудачу.

– Что ты сказал? – шепчу онемевшими губами и надеюсь, что мне послышалось.

Нет. Быть того не может.

Я всего лишь задремала днём после салона, и теперь всё это – неприятный сон, от которого я вот-вот проснусь.

Подбираюсь на кресле и сильно сжимаю кожу на ладони.

Не просыпаюсь!

– Раз ты не можешь забеременеть, – холодно, будто мы друг другу никто, кидает Бодров, даже не глядя на меня. Планшет ему интереснее жены, – я решил, что это сделает суррогатная мать.

Я хочу переспросить во второй раз.

Но знаю, что его это разозлит.

Да и не хочется давать сучке Лере за его спиной повод позлорадствовать.

Он и так унижает меня в её присутствии, снова делая акцент на моём бесплодии.

– Мирон, к чему такая срочность? – с трудом скрываю нервоз и обескураженность. – Мы пробуем всего два с половиной года, и уверена, если не сейчас, то потом у нас всё получится!

– Я устал ждать. И хочу наследника.

Закусываю губу, чувствуя, как останавливается сердце. Знаю, как муж хочет детей. Но ничего не могу с собой поделать. Я – дефектная. Сколько бы ни ходила на обследования, ни пила эти витамины, лечебные чаи… ничего не помогает.

– Я не могу. Это будет чужой для меня ребёнок от незнакомой женщины…

– Почему незнакомой? Через несколько месяцев она переедет сюда. Познакомитесь.

Все мысли обрываются.

Дыхание сбивается.

– Ты привезёшь сюда какую-то девицу, в которую засунут твою сперму, и я должна буду жить с ней под одной крышей в ожидании чужого малыша? – на секунду срываюсь и повышаю голос.

– Это будет наш наследник, – Мирон поднимает на меня предупреждающий взгляд своих невероятных глаз – карих у зрачка и серо-голубых к краю радужки. Чувствую, что ещё одно слово – и он осадит меня прямо перед Лерой. Она сама обескуражена не меньше меня. – Его будешь воспитывать и растить ты.

Снова этот тон. Приказной, подчиняющий. Не терпящий слова «нет».

У меня не осталось своего мнения. У меня не осталось свободы. И даже здесь отказать не могу.

Моя жизнь – сплошной контроль. И прихоть Бодрова.

И всё благодаря мужу, внезапно превратившемуся в тирана. Раньше у него было намного больше чувств. И я хотела спасти его, вернуть. Растопить лёд его замёрзшего сердца. Вновь заставить его гореть со мной не только в постели, но и в обычной жизни.

Наш малыш… был последним шансом спасти этот брак. Спасти остатки его любви ко мне.

А теперь я отчаянно хватаюсь за последнюю ниточку надежды отговорить его:

– Он ведь будет только твоим…

Неужели ему неважно – от кого? Тогда почему продолжает держать меня возле себя? Не отпускает? Посадил на цепь, как собачонку!

Это был лишь брак по расчёту, переросший в любовь, но… теперь я снова ощущаю себя скованной цепями и закрытой в клетке с дрессировщиком.

– Я уже всё решил, – стальной голос мужа разлетается по всей гостиной. —Малыша нам родят. А ты по-прежнему будешь самой любимой и послушной женой. Это не обсуждается, Ярина. Готовься стать мамой.

Мой муж никогда не изменял мне. Не унижал, не бил и не делал больно. До этого момента. Я сдыхаю на месте. И не понимаю, как всё пришло к этому. Только сегодня я вспоминала наше знакомство. Как противилась ему, а в итоге сдалась. И не пожалела. Я для него изменилась. Бросила медицину, посвятила жизнь ему. Да, я тоже хотела ребёнка. И старалась.

А теперь…

Я ничего не говорю. Молча встаю с кресла, не видя перед собой абсолютно ничего.

– Алексей, – зову дворецкого, всё это время беззвучно стоящего в дверях. – Подготовь мне машину. Я буду через десять минут.

– Куда ты собралась? – долетает до меня требовательный голос Мирона.

– К врачу, – вру. Я еду напиваться. Вдребезги. Чтобы забыть этот день. Этот час. Эти минуты.

– В этом нет необходимости. Сиди дома.

Это не звучит как запрет. Но это он и есть.

Сжимаю пальцы в кулаки. Меня всю трясет. От ярости. От злости.

В чём-то он прав. Сегодня я останусь дома. Чтобы в своём состоянии не наделать глупостей. Я вряд ли смогу спокойно сидеть за рулём.

Молча ухожу на террасу. Не в нашу спальню, нет. Сегодня я буду спать в гостевой. А сейчас… Упираюсь руками в ограждение. Смотрю вниз со второго этажа на зелёную цветущую траву.

Больно. Очень.

И внезапно.

Только три дня назад он так любил меня в нашей спальне, а сегодня… это.

Поверить в это не могу.

Падаю в плетёное кресло, прикрываю глаза. Стараюсь не плакать. Боюсь, что увидят и доложат ему. Ему всегда обо всем докладывают. Это ненормально, но я уже привыкла. Он любит всё контролировать.

Поэтому пытаюсь успокоиться. Не плачу. Смотрю на небо, разыскивая там различные фигуры из облаков.

Отвлекает…

Я вновь проваливаюсь в воспоминания.

Прикрываю глаза. Падаю в темноту.

Вырываюсь из неё так же внезапно, когда Алексей накрывает меня пледом.

– Уже холодно, – поясняет.

Взгляд летит в звёздное ночное небо.

– Да, ты прав, – сжимаю в пальцах плед и поднимаюсь со вздохом. Тело слушается с трудом. Но я всё же дохожу до гостевой комнаты. Закрываюсь, иду в душ, вновь прокручивая наш диалог.

Суррогатная мать… Ребёнок…

Это всё кажется нереальным. Но это жестокая правда, а не сказка или сон.

Банальное и ожидаемое настоящее.

Выхожу из душа, различая в темноте комнаты чёрный силуэт у окна.

Усмехаюсь про себя. Это точно настоящее. Мирон стоит в гостевой комнате, переводит взгляд на меня.

– У тебя есть спальня. Так что ты здесь делаешь?

Глава 9

– А мне что, теперь нельзя решать, где спать? – кидаю с вызовом. Знаю, что разговаривать с ним так нельзя. Но не здесь, где никого нет. В спальне мы другие.