Безусловный рефлекс (СИ) - Райн Эльна. Страница 7

В тени остаться не вышло.

========== Глава 5. ==========

Джей посмотрел на записанный адрес и направился вниз по ступенькам, чуть не налетев со спешки на одного из студентов. Пары закончились. Солнце слепит глаза. Джей жмурится, снова перечитывая адрес по букве. Хорошо, ветра нет: а то с утра рвал так, что всю прическу испортил. А там есть что портить. Эти непослушные кудри пока уложишь, с ума сойти можно! И так остриг выше плеч, за что получил от папы: раньше-то волосы у него длинные были, ниже пояса. И мороки было с ними… Джей рад бы и налысо постричься – да тогда родственники живьем похоронят. Или заставят вклеивать волосинки обратно, что еще хуже.

Не принято благородным омегам волосы обрезать.

Это с давних времен традиция – омегам из аристократии волосы длинные носить. Как отличительный от простого люда знак, ведь слугам волосы длиною до плеч позволялись. А остричь – позор. Но на дворе не древний век – именно так обосновал решение избавиться от волос Джей. Правда, папу это не убедило и тот долго возмущался. И припоминает до сих пор.

«Говорят, вместе с волосами ты отрезаешь прошлое», – вспомнил он, направляясь в узкую улочку, ведущую к станции.

«Я свое прошлое отрезал и сжег. Да отпускать меня его пепел не желает. Душит-душит, спасения нет…» – Джей вздохнул, сотый раз на бумажку глянув. Утром он нашел по объявлению квартиру недорогую.

Правда, ехать до нее больше часа. Но ближе ничего нет: Окава, город популярный. И дорогой. Тут много достопримечательностей, от того и туристов больше, чем коренных жителей. Самый теплый округ в их стране, из двенадцати. Тут и снега может не быть в холодную пору. А жаль – в родном Мюрее как выпадет, бывало – и по метру, и по два. Джей помнит, как будучи маленьким, удивлялся высоким для него стенам из снега, и дорожкам, которые казались загадочными лабиринтами. Да, домой он попадет нескоро… Ведь помимо атмосферного уюта, дом Фахо связан с «ним».

На станции он еле поспевает на нужный из поездов, запрыгивая за несколько секунд до того, как двери закрылись. Прошел по салону, выискивая свободное место. Почти все занято – благо в дальнем углу местечко имеется. Направился туда, расслабившись лишь тогда, когда примостился в примеченное кресло. Чуть не забыл проездной показать, порывшись несколько минут в куче бумажек с конфет, помятых листиков и коллекции ручек (кстати, двух таки не хватает. И сиди после этого рядом с Эдом). Стоп. Сиди. С Эдом. Рядом… Джей кинул мимолетный взгляд, надеясь, что ему показалось. Внутри сжалось все: о, нет! Откуда?..

– Ты такой неуклюжий, – произносит Эд. И усмехается. Сидит, как царевич, разложился, ногу на ногу закинул. Да что там – царь во плоти! Но для него это громко сказано. Тут, скорее, просто царек.

– Ты как тут?.. – не договорил Джей, запинаясь: сумка с колен поехала вниз, и он спохватился вылавливать. Хорошо, содержимое на пол не высыпалось, с его-то везением.

– Это карма.

«Скорее, злой рок,» – подумал Джей, укладывая сумку рядом в кресло. В окно смотреть бы, но у окна Эд, половину вида своей царской персоной заслоняет. Подумает еще, что он на него смотрит.

– Я домой, – наконец пояснил Эд, и голову набок склонил, сканируя взглядом свысока. – А ты-ы, Фахо, че забыл в этом дирижабле?

– Эм, – он призадумался, говорить, или нет. Пожал плечами, сказав все же: – Еду на квартиру смотреть. Переезжать думаю.

Джей отвернулся в другую сторону, где восседал омежка с двумя детьми. Шумные, верещат, игрушками бросают, а тот все пытается их утихомирить. Он скривился, на младшего посмотрев – годика два на вид. Дети… противные существа. Ком подступил к горлу и он отвернулся.

Лучше на рожу Эда-царька смотреть, нежели на мелких.

А царек наблюдает за ним. Локтем на подоконник оперся, голову подпирает склоненную. А пряди прямых волос так и съезжают на глаза: второй рукой закладывает их назад. Очень… утонченным жестом. И не скажешь, что альфа. Хотя телосложения среднего и ростом высокий, как минимум, выше Джея. А вот жесты рук не лишены изящества. Аристократ будто. Да и запястья тонкие – верный признак. Джей перевел взгляд на свои не совсем тонкие, и подумал, что признак неточный. Надвинул рукава пониже. Куда ему до царька…

Правда, на жестах вся схожесть с аристократами заканчивается. Его язык, пренебрежение во взгляде, беззастенчивость того же взгляда, выражения про гусей – и мокрых, и вонючих… каких там еще? В общем, вот это вот все явно не походит на дворянское воспитание.

Взгляд снова зацепился за часы на руке Эда. Те самые, стоящие целое состояние. Если Эд богат, то понятно, откуда высокомерное отношение к людям. Но тогда непонятно, почему тот ездит не на личном транспорте, а в обычном дешевом поезде. Тут явно что-то не сходится.

То, что ворует Эд не одни ручки, сразу отпадает. Ладно бы, одни часики своровал. А тут каждый день одежда новая и от известных брендов, и серьга вон в ухе явно драгоценная – в лучах солнца сверкает. Интересно…

А Эд все так же молчит и рассматривает откровенно, порою ухмыляясь себе. Джей старается расслабится, то и дело на время поглядывая – а едет он десять минут. Впереди час… И почему время течет так медленно? Поспать бы, да засыпать в присутствии этого индивида как-то не хочется. Мало ли… руками полезет. Немытыми. Хватает извращенцев.

– Так зачем ты направляешься в дешевый район? Неужели там квартирку присмотрел? – вдруг спросил Эд, вытягивая из полусонного состояния.

Джей перевел на него взгляд. А тот сидит в ожидании, ногу на ногу и носком ботинка в такт качает. Что ему ответить? Не говорить же правду, в самом-то деле. Призадумавшись, Джей решил проигнорировать и отвернулся. Но не тут то было.

– У омеги из Фахо должен быть свой дом, и стопроц в центре Окавы, – с неким подозрением в голосе произнес Эд.

– А у богатенького мальчика вроде тебя должен быть личный транспорт, – перевел стрелки Джей, не желая обсуждать с ним свои дела.

– Богатенького? Серьезно? – с явным сарказмом пустил смешок тот, а Джей снова посмотрел на него.

– Вот только не надо, – непроизвольно закатил глаза он, продолжая: – У тебя одни часы из эксклюзивной коллекции.

– Хах, – усмехнулся Эд, наклоняясь ближе. Часы с руки снял, повертел. – Во-от тут должна быть гравировка «V», – и указал на пустое место.

– Ее нет, – удивился Джей, присматриваясь. На идентичных «его» часах надпись точно была. Эд же хмыкнул, подтверждая догадки:

– Подделка, – альфа двинул бровью, – эти часики я прикупил на барахолке, их не отличить от оригинала, если не смотреть на изнанку… А снять их с меня не та-а-ак просто, – Эд самодовольно ухмыльнулся, напоминая всем своим видом независимого, довольного жизнью кота. И скорее, дикого, на солнышке греющегося на ветвях старого дерева. Рыжего-рыжего в лучах, хотя на самом деле окрас темнее.

Как сейчас: свет заходящего светила с противоположного окна падает альфе на лицо. Тот жмурится, но не переседает, хоть места свободные появились. В оранжевых лучах его внешность интереснее. В волосах заиграли красные блики, а кожа, кажется, светится изнутри, тем же охристым оттенком. На щеках и переносице едва заметные пятнышки: мелкие-мелкие, как иголкой потыкал кто. Веснушки. Ему бы моделью работать – лицо, как с обложек новомодных журналов. Действительно, будь у Джея такое же, он бы тоже ходил, как павлин, хвост распушив и грудь вперед выставив. Есть чем гордиться.

Все идеальное обычно раздражает его. Но в «кукольной» красоте Эда есть нечто цепляющее. Живая мимика и харизма. Видно же, не кукла: за маской прячется живой человек. Пусть и с характером, противоположным внешнему виду.

Значит, Эд тот еще игрок. Точнее, актер. Изображает из себя того, кем не является. Если не обманывает, конечно – его словам верить нельзя. Но часы – подделка, значит, и одежда тоже, не оригинал, а копия. И качественная копия: не отличить на первый взгляд.

– Зачем тебе притворяться богатым? – все же спросил Джей.

– Это прикольно, – пожал плечами альфа, слегка ухмыляясь. – Сам эксперимент. В глазах других ты можешь быть, кем захочешь. Главное, правильно себя подать, и окружающие воспримут тебя хоть принцем. Вот я ловлю кайф от их обожающих взглядов, от их восхищения. Забавно наблюдать, как безмозглые омежки влюбляются в красивую картинку. О, топтать их сердечки, разбивать наивные розовенькие очечи – кае-ефно.