Русские навсегда - Косенков Виктор Викторович. Страница 23
– Так точно.
– А почему? И это уже вопрос к вам. – Проскурин обернулся к Рогинову. – Сергей Алексеевич, как так вышло? Почему для столь важной операции не были выделены самые современные, самые мощные средства связи? Вообще, техническое исполнение операции, мне показалось, было не на высоте.
В наступившей тишине было слышно, как тикают старинные часы в углу. Рогинов потел и дергал желваками.
– Дело в том… – начал он.
– Не годится, – отрезал Проскурин. – Завтра, к двенадцати часам, развернутый отчет. Причины, следствия, ответственные. Все и подробно!
– Есть.
– А что касается вас, Антон Михайлович, то я хочу, чтобы вы поняли. Это провал. И вы все еще носите свои погоны только потому, что операция не закончена. Черт с ним, с Карелом, черт с ним, с этим его…
– Риттер, – подсказал Зверев.
– Совершенно верно. Черт с ним, с этим психом. Но данные… Данные не должны уйти из страны. Не Должны! Понимаете?
– Так точно.
– Теперь от того, как вы справитесь с поставленной задачей, зависит все.
– Так точно.
– Что-нибудь еще?
– Да. Прошу вернуть мне табельное оружие.
Проскурин удивленно посмотрел на Зверева.
– Понимаете, Юрий Михайлович, мы опасались, что… Ну… – Дмитрий Егорович дернул себя за ус, словно не находя нужных слов. – Что из-за неудачи могут быть…
– Думали, что он застрелится? – удивился Проскурин. – Напрасно. Антон Михайлович не из тех людей, что бросают дело на половине. Правильно?
Генерал-лейтенант искоса посмотрел на Битова.
– И потом, хотел бы стреляться, нашел бы из чего. Полагаю, никого в этой комнате отсутствие табельного оружия не смущает?
25.
Когда Битов вернулся в отдел, его встретили молчанием.
Антон остановился на пороге, огляделся.
Напряженные лица коллег, кто-то отвел глаза, кто-то смотрит исподлобья. Все чего-то ждут. Все знают, каким кошмаром обернулась операция. И все видели, как Битов уходил на разбор полетов.
Антон Михайлович не знал, что ночью коллеги проникли в его кабинет и заменили патроны в «подарочном» маузере, который, впрочем, и об этом знал весь отдел, отменно стрелял, на пустышки. И хотя в возможность самоубийства никто серьезно не верил, но оперативники резонно рассудили, что береженого бог бережет.
– Калугин, Владимир Дмитриевич, зайдите-ка, – Битов кивнул в сторону кабинета.
Когда за Калугиным закрылась дверь, отдел будто бы ожил, зашевелился. Пронеслась волна перешептываний, взглядов. Люди почувствовали, что не все кончено. Борьба продолжается.
– Итак, Владимир Дмитриевич. – Битов сел за стол, поправил эмиттер голографического монитора, провел мягкой салфеткой по пленке клавиатуры, наклеенной на подвижную часть столешницы. Эти действия не были необходимыми. Просто они подчеркивали, и прежде всего для самого Битова, что он все еще хозяин этого места. – Что у нас есть?
Калугину не надо было объяснять, что имеет в виду шеф.
– У нас есть опознание личности парня с обрезом. И двое из персонала ресторана взяты в плотную разработку. Конечно, это многого нам не даст, вряд ли они владели какой-либо информацией об агентурной сети Карела. Но, скорее всего, наши предположения относительно того, что места встречи были подконтрольны, верны.
– Сейчас это не имеет никакого значения. Точнее, почти никакого. Конечно, хорошо бы вычистить всю сеть Карела, но гоняться за мелкой рыбешкой, тем более, когда хозяин сошел со сцены, смысла нет. Хорошо, конечно, что наши выкладки подтверждаются, но… – Битов развел руками. – Это нам ничем уже не поможет. Так что перебросьте эту проработку на кого-нибудь, на стажеров, например, пусть выявляют. А мы с вами займемся более важной деятельностью.
– Я вас слушаю. – Калугин покосился на портрет Дзержинского, висящий на стене. Железный Феликс, внимательно прищурившись, рассматривал коллегу из Далекого будущего.
«Если у вас до сих пор нет судимости – это не ваше достоинство, а наша недоработка», – некстати всплыло в памяти.
– Скинь на кого-нибудь контроль за МВД, чтобы опознание убитых было произведено в кратчайшие сроки. Как только их опознают, все данные мне на стол. Кто такие, чем занимались, откуда стволы, почему они подняли стрельбу и чего они, собственно, хотели в том ресторане. Этого, с обрезом, тоже просветить до полной прозрачности. Я хочу знать о нем все, вплоть до количества денег, которые он тратил на лимонад в школе. Все эти данные, вне зависимости от времени суток, мне на стол. Но сам, – Битов поднял указательный палец, – сам этим не занимайся. Скинь на кого-нибудь. Есть люди?
– Есть, – Калугин коротко кивнул. С шефом у него никогда не было особенно близких отношений. Битов со всеми держался чуть-чуть отстраненно. Без лишней теплоты, однако и от коллектива не отдалялся. Одним словом, умел держать дистанцию.
– Сам займешься Объектом. Теми сраными дисками, из-за которых весь сыр-бор разгорелся. Если они не найдутся… считай, что место в профсоюзе дворников мы заработали. А если всплывут где-нибудь за границей… то разговаривать вообще будет не о чем. Удачей для нас будет какой-нибудь несчастный случай или взрыв бытового газа. Понял?
– Так точно.
– Диски надо найти. Любыми способами. Я тебе даю самые широкие полномочия. Если тебе потребуются спутники слежения, говори. Если ты кому-то ногу сломаешь во время следствия, плевать! Это ясно?
– Вполне.
– Так вот, дисками займешься лично. А тягомотиной, типа агентурной сети Карела, пусть занимается молодежь. Вопросы есть?
– Есть.
– Валяй.
– Полагаю, что к судьбе дисков мы подойдем только после того, как выясним, что же произошло в ресторане.
– Вполне может быть. Выбор стратегии расследования полностью в твоих руках. Еще вопросы?
– Что было на дисках?
– Зашифрованная информация, касающаяся экономического будущего России. Приблизительно так.
– Зашифрованная?
– Да. Так что время у нас какое-то есть… И вот еще. – Битов выпрямился в кресле. Снова тронул эмиттер. Затем встал, отошел к окну, за которым мокрый снег заваливал Лубянскую площадь и желтые уборочные машины сновали туда-сюда желтыми суетливыми насекомыми.
Калугин молча ждал.
– Что по нашим парням, которые пострадали?
– Трое в коме. Один в тяжелом положении.
– Пусть кто-то постоянно контролирует этот вопрос.
– Так точно. Разрешите идти?
– Идите…
Калугин молча развернулся и вышел.
В спину ему внимательно смотрел Железный Феликс.
26.
Сергея трясло, хотя холодно на квартире у Михалыча не было.
– Мы поняли, что плохо дело, уже когда увидели батутовцев, – брызгал слюной от волнения Роман. – «Хаммер» их этот, мятый, и бригада выгружается! Елки! Каким образом они узнали, что мы тут?! Я фигею! Психи полные! А мы, типа, за ними намылились! Ну, Михалыч обходными путями повел, я хотел сразу в тыл им… А он в обход. И в общем хорошо, что не в тыл, потому что тут как набежало этих пятнистых, как набежало!
На диване сидели выдранные из-за рабочих столов Гриша и Тимофей.
Михалыч сосредоточенно перелистывал записную книжку.
– Он вообще точно рассказывает? – поинтересовался Тимофей.
– Точно-точно, – не отрываясь от книжки, сказал Михалыч. – Если будет врать, я скажу…
Он посмотрел на Сергея.
– Сереж? Еще подлить?
Столяров быстро-быстро закивал. Михалыч встал, взял со стола бутылку и чайничек. В большую, уже ополовиненную кружку полился горячий чай и коньяк.
– Вот, – продолжил Роман, недовольный тем, что его прервали. – Так вот… Блин… Сбили.
– Пятнистые, – подсказал Тимофей.
– Да! Так понаехало их, блин, елки-палки. С автоматами все! Атас! Прям операция по ловле террористов. Ну мы подумали, что это на батутовцев кто-то ОМОН вызвал. А нет, ни фига. У этих бойцов на спине ФСБ написано. Ну, думаем, на Колю с его шарагой слишком жирно. А Михалыч, – Рома на всякий случай махнул рукой в сторону Михалыча. – Он как дунет на склады. Я, на хрен, вообще там заблудился бы…