Русский клан - Косенков Виктор Викторович. Страница 8

— Откуда ты знаешь?

— Он Метро-Два ищет! Мамой клянусь! Тут вниз спуск есть. Только никто не знает где.

— Откуда ты знаешь? — повторил Юра.

— Тундра ты необразованная. Газеты читать надо.

Впереди что-то происходило. Шелест, скрип, звук рвущейся бумаги. Подойдя ближе, Морозов с удивлением обнаружил вскрытую тумбу для объявлений. В основании зияла здоровенная дыра, через которую мог пролезть человек. Вахтанг и Женька Соколов аккуратно относили в сторону тяжеленную даже на вид плиту, а майор Верещагин прятал какие-то ключи в карман камуфляжа.

— По одному за мной. Сначала передаете оружие и разгрузки, потом пролезаете сами. Понятно? Там внизу лестница.

Не дожидаясь ответа, Верещагин полез в отверстие.

— Вход в преисподнюю, — прокомментировал Дороф.

— Типун тебе, — отозвался кто-то.

— Долго я буду ждать? — гулко донеслось из дыры.

— Первый пошел, — скомандовал Юра и подтолкнул Леву.

— Антисемиты, — пожаловался тот, стаскивая пятнистую разгрузку.

Дело пошло быстро, и через некоторое время вся группа уже была в небольшом и узком туннеле, майор шел где-то впереди, освещая себе путь мощным фонарем и периодически лязгая какими-то замками. Каждый раз в такие моменты отряд останавливался, а когда снова начинал движение, то проходил через толстые, массивные стальные двери.

Проходя мимо, Юра не удержался, дотронулся до холодного железа и ощутил, как едва заметно вибрирует оно. Словно несет на себе огромную тяжесть, сдерживает титаническое напряжение.

— Внимание, ступеньки, — сказал майор.

Коридор неожиданно раздвинулся, превратился в здоровенное помещение с высокими потолками и уходящим далеко вниз туннелем. «Станция», — догадался Морозов.

Это было очень странно — идти по неработающим эскалаторам, не чувствуя привычной дрожи и не слыша грохота механизмов под собой.

В этом месте было по-настоящему тихо. Воздух, сдавленный каменными стенами, был неподвижен, густ и тягуч. Иногда Юрию начинало казаться, что он вплавлен в него, словно мушка в кусок прозрачной смолы. Чтобы двигаться дальше, приходилось прикладывать усилия, шаг, еще один и дальше. Легкие разрывались, пытаясь втиснуть в себя хотя бы капельку воздуха. Морозов чувствовал себя рыбой, выброшенной на берег.

«Еще немного, и я закричу!» — пришла на ум паническая мысль.

Его отпустило так же неожиданно, как и скрутило. Спазм, перехвативший горло, прошел, Юра с шумом выдохнул распиравший его воздух. В тот же миг исчезли давящая тишина и вязкость. Мир обрел звуки, цвета и запах застоявшегося металла. До щеки явственно дотронулся сквознячок. В метро работала вентиляция.

— Чего застрял? — послышался из темноты голос Льва Дорофа.

Миновав последние, сходившие на нет ступеньки, Морозов увидел в неровном свете фонаря, что они находятся на платформе, где есть только один путь. Стены, отделанные шлифованными каменными плитами, не несли на себе никакой дополнительной отделки. Никакой лепнины, никакой излишней помпы. Все строго функционально. Видимо, люди, заказавшие строительство этой линии, не страдали от избытка финансов. На том месте, где обычно установлена табличка с названием станции, Юра углядел рельефные буквы «Театральная». Туннель с рельсами уходил в обе стороны непроглядной черноты. Люди инстинктивно старались держаться подальше от провала.

— Сейчас мы спустимся вниз и пойдем по путям. Бояться нечего, поезда, как вы понимаете, не ходят. — Голос Верещагина эхом прокатился по темноте платформы и угас где-то в туннелях. — До металлических частей не дотрагиваться, на рельсы не наступать, смотреть под ноги внимательно, теоретически электричество отключено, но все может быть, в том числе и растяжки. Идем по двое.

— Веселенькое дело, — пробормотал Лев. — Растяжки в метро…

— А чего ты хочешь? — так же вполголоса ответил ему Вахтанг. — Озверели все.

— На следующей станции привал, потом еще один переход, более сложный.

Верещагин тем временем раздавал каждой паре по фонарику.

— Двинулись!

«Пока он идет впереди, — подумал Морозов, — бояться нечего». У него крепла уверенность в том, что с этим заданием не все чисто, а майор все больше и больше походил на того самого казачка, который засланный.

Они шли по темноте коридора. Под ногами постукивали шпалы, в воздухе пахло сыростью, вдоль стен змеились бесконечные кабели, иногда встречались пустые, мертвые плафоны неработающего освещения.

— Жуткое место, — тихо пожаловался идущий рядом Свердлов. — Все время кажется, что сейчас сзади поезд загудит. Представляешь?

— Нет, — соврал Морозов. Он постоянно сдерживал желание обернуться. Казалось, сзади если не поезд, то что-то все-таки есть. — Но если загудит, то плюхайся мордой в канаву и лежи там.

— А ты?

— А я чуть дальше прыгну…

Они миновали железную дверь в стене.

— Что это?

— Если б я знал. Служебные помещения, вероятно. Ты себе представляешь, какой вокруг нас муравейник? Туннели официальные, служебные, старые всякие, что при царе Горохе рыли. Река еще. Сам черт не разберется. Еще канализация и коммуникации.

— А я слышал про всяких там диггеров и прочие команды.

— Это те, что по подземельям ползают?

— Ага.

— Ну, может быть, они разбираются. Хотя, сомневаюсь я. Без карт…

Сзади что-то плюхнулось. В лужу, которую они прошли пару минут назад. Как раз сразу после служебной металлической двери в стене.

— Стоять! — скомандовал Морозов. — Сзади шум.

Ребята прижались к стенам, прицелились в темноту. Несколько фонариков щупали пространство лучами.

— Что еще? — раздался недовольный голос Верещагина.

— Шум сзади.

Майор в рост прошел между залегшими ополченцами. В его спину уперлось несколько кругов света. Кто-то попытался встать.

— Лежать! — рявкнул Морозов.

Верещагин скрылся за плавным поворотом.

«А я и не заметил, что дорога поворачивает, — подумал Юра. — В темноте перспектива теряется напрочь».

Некоторое время было тихо. Потом из темноты вынырнул майор, заслоняясь рукой от света.

— Если вы от каждой крысы будете шарахаться, мы и к завтрашнему дню не дойдем, — зло буркнул он, проходя мимо Морозова. — А тут крыс много.

Он снова вышел в голову отряда, махнул рукой.

— Вперед.

— А я ни одной не видел, — неожиданно заявил Свердлов.

— Ты про что? — не понял Юра. Он постоянно прислушивался к происходящему за спиной, чудилось что-то, казалось.

— Про крыс. Пока шли, ни одной не увидел. А говорят, что в метро они размером с собаку.

— Бред, — решительно ответил Морозов. — С чего бы это им быть с собаку?

— Ну, мутации. Радиация.

— Это же не урановые шахты, какая радиация.

— Ну, может быть, химия… — Голос Лени звучал все неувереннее.

— Тогда на улице собаки вообще размером со слона должны быть. Представляешь, сколько всякой дряни из автомобилей на почву идет? Дожди всякие кислотные…

— Собаки, они как крысы не плодятся.

— Не плодятся, но до каких-нибудь мушек-дрозофил и крысам далеко. А ничего особенного я не заметил. Так что бред, выкинь из головы.

— Но видели же!

— Вот когда ты сам увидишь, тогда будешь рассуждать. И то, сначала проверь, не показалось ли.

— Может, отъелись? — выдал свой последний козырь Свердлов.

— На чем? Это что, овощная база?

— Ну да… правильно. — Леня замолчал, а Морозову снова послышалось что-то сзади — то ли писк, то ли характерный шум рации.

«Черт. Пусть только что-нибудь еще раз плюхнет, всех уложу мордами в шпалы, а сам пойду с майором, на крыс гляну. А то, может быть, верно, они там размером с собаку. Или больше».

Но в этот момент Верещагин впереди подал команду остановиться.

— Фонари погасить. Двое вперед. Доложить обстановку на станции.

Лесницкий и Борисов перебежками ушли в темноту. Эти двое первыми освоились под землей, двигались легко, быстро.

Тянулись минуты ожидания.

— А может, из канализации забегают? — осторожно поинтересовался Свердлов.