Короткий триллер - Бриттен Уильям. Страница 7

Тогда я понял, что Сестры и в самом деле решили, что я сумасшедший. Я узнал, что Доктор приедет за мной уже на следующий день. Вот поэтому я и убежал той же ночью — тихонько вышел из комнаты и перелез через стену.

Но вас вряд ли интересует, что было потом. Я говорю о том времени, когда мне пришлось жить под мостом и продавать газеты, а зима была страшно холодной…

Садини? Да, но он появился-то из-за зимы и холода. От холода я потерял сознание в переулке за театром, и тут меня нашел Садини.

Помню, как я рухнул лицом в снег, в ледяные объятия…

Очнулся я в тепле, и увидел ангела, который смотрел на меня.

Во всяком случае, я решил, что она — ангел. Волосы у нее были словно золотистые струны арфы, и я потянулся, чтобы коснуться их, а она улыбнулась.

— Тебе лучше? — спросила она. — Выпей это.

И подала мне что-то приятное и теплое. Я лежал на кушетке, и она поддерживала мне голову, пока я пил.

— Как я сюда попал? Я умер?

— И мне так показалось, когда Виктор принес тебя на руках. Но теперь, пожалуй, все будет хорошо.

— Виктор?

— Виктор Садини. Не говори, что никогда не слыхал о Великом Садини.

Я мотнул головой.

— Он волшебник. Сейчас он занят… Боже, я чуть не забыла, мне нужно переодеться! — Она убрала чашку и поднялась. — Отдыхай, пока я не вернусь.

Я улыбнулся ей. Мне трудно было говорить, потому что все вокруг кружилось и кружилось.

— Кто ты? — прошептал я.

— Изабель.

— Изабель, — повторил я.

Красивое имя. Я все шептал и шептал его, пока не заснул.

Не знаю, сколько это тянулось, но проснувшись еще раз — уже окончательно, — я почувствовал себя почти хорошо. До этого я только иногда что-то видел и слышал.

Один раз заметил высокого черноволосого человека с усами, склонившегося надо мной. Одет он был в черное, и глаза у него тоже были черные. Я решил, что это, скорее всего, Дьявол, и он хочет отнести меня в Ад. Сестры когда-то рассказывали о Дьяволе. Я до того напугался, что снова потерял сознание.

В другой раз расслышал голоса, открыл глаза и увидел человека в черном и Изабель, сидящих в комнате. Наверное, они не знали, что я очнулся, и продолжали говорить обо мне:

— Как ты думаешь, долго мне еще терпеть это, Вик? — спрашивала она. — Мне до смерти надоело играть в няньку паршивого бродяги. Какой в этом прок? Ведь ты абсолютно не знаешь его.

— Но мы не можем выбросить его на снег умирать. — Человек в черном расхаживал взад-вперед, пощипывая кончики усов. — Будь благоразумна, милая. Бедный паренек, он едва не умер с голоду и не имеет никаких документов, вообще ничего. Он попал в беду и нуждается в помощи.

— Какая чепуха! Вызови фургон — ведь на это есть благотворительные лечебницы. Если ты полагаешь, что вместо отдыха между представлениями я собираюсь ухаживать за этим паршивым…

Я не понял, о чем она толкует и на что намекает. Она была прекрасна, поверьте. Я знал, что она — добрая, а все услышанное — ошибка: может, я все еще слишком болен, чтобы понять их правильно.

И я снова уснул, а проснувшись, почувствовал себя лучше, по-другому, и понял, что весь разговор мне приснился. Потому что она была рядом и улыбалась.

— Тебе лучше? Ты можешь что-нибудь съесть?

Я смотрел на нее и тоже улыбался: на ней был зеленый длинный плащ, расшитый серебряными звездами, и я окончательно понял, что она и в самом деле — ангел.

Тут в комнату вошел Дьявол.

— Он пришел в себя, Вик, — сообщила Изабель.

Дьявол взглянул на меня и улыбнулся:

— Привет, малыш! Рад, что ты с нами. Пару дней назад я не поручился бы за твое драгоценное здоровье.

Я смотрел на него во все глаза.

— В чем дело? Тебя пугает мой грим? Да, ведь ты так и не знаешь, кто я, не так ли? Мое имя Виктор Садини. Великий Садини — сеанс магии, каково?

Изабель тоже улыбалась мне, поэтому я решил, что все в порядке, и кивнул.

— Я — Гуго. А вы спасли мне жизнь… — шепнул я.

— Перестань. Отложи эти разговоры: сейчас тебе нужно поесть и отдохнуть. Ведь ты не встаешь с этой кушетки уже три дня, приятель. Набирайся сил, потому что представления заканчиваются в среду и мы прыгаем в Толедо.

Так и случилось. Правда, мы не прыгнули, а поехали туда поездом. И я поехал с ними. Потому что стал новым ассистентом Садини.

Все это произошло до того, как я узнал, что он служил Дьяволу. Мне он казался добрым, он спас меня. Однажды, сидя в примерочной, он объяснил мне все: для чего отрастил усы, и как именно причесывал волосы, и почему всегда носил черное — ведь так должны выглядеть на сцене волшебники.

Он показывал мне чудесные трюки с картами, монетами и платками, появляющимися из моих ушей, и с цветной водой, выливающейся из моих карманов. Он заставлял вещи исчезать, и я стал пугаться его, но он убедил меня в том, что все это — фокусы.

На последнем представлении он позволил мне постоять за сценой во время его выступления перед публикой, и я увидел поразительные вещи.

Садини положил Изабель на стол, взмахнул волшебной палочкой, и она взмыла в воздух без всякой опоры. Затем он опустил ее, но она не упала, а лишь улыбалась аплодирующей публике. А затем Изабель подавала ему разные предметы, а он, направляя на них палочку, заставлял их исчезать, взрываться или изменяться. У меня на глазах он вырастил большое дерево из ростка. Потом он поместил Изабель в ящик, служители выкатили огромное стальное лезвие с зубцами, и Садини сказал, что сейчас распилит ее пополам. Вдобавок он привязал ее.

Я едва не выбежал на сцену, чтобы остановить его, но она не испугалась, а рабочие, тянущие занавес, рассмеялись, и я понял, что это — фокус.

Но когда Садини включил электричество и принялся распиливать ящик, я страшно вспотел, потому что видел, как входит в него пила. А Изабель лишь улыбалась, даже когда он распилил ее пополам. Улыбалась — и не умерла!

Потом он накрыл ее покрывалом, убрал пилу и взмахнул палочкой, и Изабель выскочила на сцену без единой царапины. Это было самое замечательное зрелище, которое я когда-либо видел, и поэтому я решил остаться с Садини.

В общем, я поговорил с ним о том, что он спас мне жизнь, и насчет того, что мне некуда идти и я готов работать на него задаром и делать что угодно, лишь бы он взял меня с собой. Я не сказал Садини, что хотел этого лишь для того, чтобы видеть Изабель. Я понимал, что ему это не понравится. Да и ей тоже. Я уже знал, что она была его женой.

Конечно, я наговорил много глупостей, но он все понял.

— Может, ты и сгодишься на что-нибудь, — обнадежил он. — Кто-то должен следить за реквизитом, и это сэкономило бы мое время. А заодно ты мог бы его устанавливать, а потом разбирать.

— Иксни, — сказала Изабель. — Утсни!

Я не понял ее, но он понял. Наверное, это был магический разговор.

— Гуго будет молодцом, — заверил он. — Мне нужен помощник, Изабель. Человек, на которого я мог бы полностью положиться, — ты понимаешь…

— Слушай ты, дешевый…

— Перестань, Изабель!

Она нахмурилась, но Садини взглянул на нее, и она как-то сникла и попыталась улыбнуться.

— Хорошо, Вик. Как скажешь, но помни — это твоя забота, а не моя.

— Согласен. — Он подошел ко мне. — Считай, что с этого момента ты — мой ассистент.

Так оно и случилось.

И тянулось долго-долго. Мы побывали в Толедо, потом в Детройте, Индианаполисе и в Чикаго — о, во многих местах. Но для меня все они были одинаковы. Вначале поездка на поезде, затем Садини с Изабель отправлялись в гостиницу, а я приглядывал за выгрузкой багажа из вагона. Потом укладывал «подпорки» — так называл свой реквизит Садини — и чемоданы и подавал бумажку с адресом шоферу грузовика. Тот подвозил их к заднему входу театра, и я переносил их за сцену, в примерочную.

Спал я в театре, по большей части в примерочной, а питался вместе с Садини и Изабель. Хотя она появлялась редко, поскольку допоздна спала в гостинице и, кроме того, наверное, стыдилась меня. Я не сердился на нее — достаточно было взглянуть разок на мою одежду, глаза и спину.