Вельяминовы. За горизонт. Книга 2 (СИ) - Шульман Нелли. Страница 23

– Они с Джошуа ходят в разные школы, но все равно они, что называется, не разлей вода… – новоиспеченный партнер в «Донован, Лежер, Ньютон и Ирвин», мистер Леон Циммерман, отдал сына во французский лицей на Семьдесят Второй улице:

– Папа хочет, чтобы я занимался международными сделками… – Джошуа скорчил гримасу, – а я хочу работать в Государственном Департаменте… – мальчик вздыхал:

– Правда, мама говорит, что в правительстве ничего не платят… – Меир усмехался:

– Меньше, чем на Уолл-стрит, это точно… – вечером, после ужина с Горовицами, Джошуа добирался домой, в высотный дом на Гудзоне:

– Родители дают ему деньги на такси, – признался младший сын Меиру, – но Джошуа экономит, ездит на автобусе… – Меир хмыкнул:

– Его не проверяют, что ли… – Хаим выразительно закатил глаза:

– Его родители возвращаются с работы, когда Джошуа дрыхнет без задних ног. Была бы жива его бабушка, она бы проверяла, но теперь у них только приходящая прислуга… – Хаим добавил:

– И никто его не заставляет убирать детскую… – Меир развел руками:

– Ничего не поделаешь, милый мой. Правилами безопасности мне запрещено нанимать даже временный домашний персонал… – они сами хорошо управлялись с уборкой:

– Миссис Циммерман даже в выходные работает, – заметила Дебора, – Джошуа рассказывал. Неудивительно, она глава бухгалтерии в Lehman Brothers… – Меир согласился:

– Я еще в Бруклине, мистером Фельдблюмом, понял, что она далеко пойдет… – рука потянулась к потайному карману куртки, где лежал паспорт советского Фельдблюма:

– Неужели Лубянка узнала, что мы здесь… – камни под ногами опасно дрожали, Меир услышал шум, – но, как? Джон уверяет, что Филби чист… – до него донеслось эхо нежного голоска:

– Папочка, я внизу! Папочка, мне страшно… – расселина, по которой Меир попал в сырую пещеру, обрывалась каменистым склоном:

– Ирена просила меня не ходить вниз… – пронеслось в голове, – но теперь она в беде. Я отец, я обязан спасти мою девочку… – краем уха он услышал звуки выстрелов:

– Что за пальба, – Меир нахмурился, – или явились товарищи обглоданного медведем бедняги, с Лубянки? Кстати, это был не медведь, зубы слишком маленькие. Похоже на… – он больше ничего не успел подумать. Луч фонарика выхватил из темноты трогательную, одинокую фигурку дочери. Ирена стояла на краю расселины:

– Я сейчас, милая… – девочка протянула к нему руки, Меир почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Склон зашатался, повеяло теплым ветром. Трепетали белые цветы гранатового дерева, стучали приборы:

– Папа, мама, тетя Амалия, сядьте, пожалуйста, – донесся до Меира строгий голос сестры, – мы с Аароном сами справимся. Девочки, – крикнула она, – что с тортом… – низкий голос Ирены отозвался:

– Несем. Тесса говорит, что ему нравится кокосовая начинка, а я такой никогда не делала. Но все в порядке, торт получился отличный… – вокруг грохотали камни. Меир очнулся от резкой боли в голове:

– Затылок, – понял он, – вот и все. Но я дома, рядом с моими любимыми. Только Дебору жалко, жалко детей… – белые голуби вспархивали над черепичной крышей дома в Старом Городе. На Меира повеяло знакомым запахом табака и леденцов от кашля. Калитка стояла открытой, он оказался в объятьях отца. Меир прижался щекой к небритой щеке доктора Горовица. Он сглотнул слезы, ласковая рука погладила его по голове:

– Я пришел, папа… – отец покачал его, – прости меня, что я тогда опоздал… – Хаим повел сына домой.

Под прозрачным, голубым глазом набухал свежий синяк. Набрав снега, Волк приложил комок к щеке кузена:

– Подержи немного. От фонаря тебе не избавиться, – он помолчал, – но кости вроде целы… – Джон шмыгнул разбитым носом:

– Прости. Сам не знаю, что на меня нашло, но я видел Эмму, а тебя принял за покойника Максимилиана… – Волк подумал о тихом голосе жены:

– Что бы вам не показывали, помни, это не от Бога… – он коснулся стального крестика, под грязным свитером:

– Верно сказано, даже если я иду долиной смертной тени, я не убоюсь зла. Меир пошел этой долиной, и не вернулся… – вокруг завывал буран, снег налипал на влажные ресницы:

– В лагерях в такую погоду даже зэка не гоняют на работу, – вздохнул Волк, – но нам нельзя останавливаться, надо идти дальше… – нечего было и думать о том, чтобы найти тело полковника Горовица. Спустившись в расселину, обдирая руки о камни, Волк наткнулся на глухой завал. Он поводил фонариком по своду пещеры:

– Джона я обезоружил, слава Богу. У него были галлюцинации. Кажется, у Меира случилось то же самое, иначе зачем бы он сюда полез? Он сломал лыжи, так он торопился… – кроме пятен крови и разбитого пенсне, Волк больше ничего не нашел.

Рука осенила крестным знамением непроходимую груду камней:

– Он был еврей, но это все равно. Упокой его в Своей сени, Господи, дай ему жизнь вечную, в пристанище Твоем… – Волк понял, что по кузену некому будет прочесть кадиш:

– Его мальчик еще мал, а Аарон его пасынок. Хотя он возьмет на себя бремя заповеди, как говорят евреи. Бедная Дебора, у нее двое детей осталось на руках. Малышке всего четыре года… – Волк аккуратно уложил пенсне в карман куртки:

– Тела не достать, нечего даже и пытаться… – у него отчаянно болела голова, – надо убираться восвояси. Магнитная аномалия, – вспомнил он, – как бы и здесь не оказалось уранового месторождения. Если геологи нашли залежи, понятно, что вокруг болтаются комитетчики… – выбравшись на плато, он обнаружил герцога в здравом уме. Услышав о гибели Меира, Джон опустил голову в руки:

– Погоди… – плечи дернулись, – погоди, Максим. Мы с ним больше двадцати лет назад… – лицо обжег жаркий ветер, запахло апельсинами. Пули взрывали фонтанчики пыли на нейтральной полосе:

– Тогда в бомбежке погибла невеста Стивена. Мы думали, что Тони тоже больше нет. Я был мистером Брэдли, а Меир мистером О’Малли. Мы впервые встретили Кепку и Красавчика, фон Рабе стрелял в Мишеля, Меир останавливал поезд с шедеврами, отчим Марты спас Стивена, пойдя на таран… – горячие слезы капали в снег. Джон плакал, раскачиваясь:

– В Бирме он отправился меня спасать, и попал в руки Исии. Мы вместе были в Нормандии, Меир сдержал немецкие танки под Ставело, но потерял отца. Он первым наткнулся на Дору-Миттельбау, спас Питера, то есть, сначала его спас Волк…

Вытерев рукавом куртки мокрое лицо, Джон поднял голову:

– Волк, мы должны остаться, должны отыскать тело… – кузен хмуро отозвался:

– Нет. Если я хоть что-то понимаю, то магнитная аномалия, случилась из-за уранового месторождения. Марта рассказывала, что в Антарктиде у вас тоже плясала стрелка компаса… – Волк почесал в обледенелой бороде:

– Поэтому здесь болтаются комитетчики, а вовсе не из-за нас. Комитетчики, беглые зэка, с медведями-шатунами… – его все равно что-то беспокоило:

– Марта говорила о галлюцинациях. Откуда она все узнала? Никто из семьи здесь не бывал, кроме Степана, а его самолет не пустили к столбам… – темные громады тонули в вихрях снега:

– Констанцу держали в ста километрах отсюда, под Ивделем. Она бы тоже не могла ничего понять, не увидев этого места… – Волка ласково погладили по щеке. Бронзовые волосы упали ему на плечо, запахло жасмином:

– Осенью мы ночевали на острове, в речном доме… – тоскливо вспомнил он, – мы ездили ужинать в «Гнездо Ворона», на катере. Мы вернулись поздно, решили не ходить в особняк… – октябрь был мягким, над Темзой мерцали звезды:

– Дети оставили гитару на палубе, – Волка охватило блаженное тепло, – я Марте пел песню, ту, что пел Анне Александровне, двадцать лет назад. Берри дал нам с собой бутылку домашнего сидра, из его плимутского сада. Я шептал Марте, что люблю ее, буду любить всегда. Она распустила локоны, как сейчас… – ухо защекотало нежное дыхание:

– Я тоже тебя люблю, мой милый. Оставайся, со мной, никуда не ходи. Сначала избавься от Джона, он всегда тебя ненавидел. Он овдовел, он хочет тебя убить, чтобы жениться на мне. Пристрели его, и нам никто не помешает… – Волк затейливо выматерился. Герцог встрепенулся: