Изгои (СИ) - Владимиров Денис. Страница 29

Сейчас точек нормального и эффективного приложения бардовских даров не имелось. Да, можно было уподобиться кусачей мухе и использовать его по накатанной и проторенной им дорожке, но таких судьба обычно плющила. В настоящий момент оставлять без присмотра Анри для наработки связей в родной среде тоже нельзя — в Демморунге его прикончили бы после первого выступления люди Тризана. Слишком их много вокруг. Тратить клятву непонятно на кого я тоже не хотел, даже по просьбе мэтра. Хватит и эринессы.

— После Сумеречной ночи у меня откроется таверна в Черноягодье, пока будешь выступать там, на обычных своих условиях. Их обсудишь или с трактирщиком, или с управляющим. Вполне возможно, к этому времени сцена появится и здесь. Песни исполняешь только те, которые утвержу я. Сейчас поступаешь в распоряжение Алекса, затем кого-то из моих людей, будешь делать то, что скажут. Еду и крышу над головой получишь, деньги — зависит от тебя. В целом же, сможешь стать полезным, получишь свободу после принесения полной клятвы на крови. Если не согласен, говори, я тебя просто продам другому хозяину. Сейчас же стараюсь облегчить твою судьбу лишь по просьбе мэтра Ллойя дер Ингертоса.

— Я понимаю и благодарен вам обоим за это. И меня все устраивает, приложу все усилия, чтобы оправдать доверие, а счастлив буду, когда смогу станцевать и спеть над местом упокоения Тризана из дома Пасклей одну из своих баллад.

Хорошо, хоть не справить нужду, как любят делать здесь некоторые.

— Тогда пригласи эрина Чертано Гиббонса.

Изначально я считал проблемным барда, однако насколько он оказался на диво разумным в осознании своего положения, настолько историк, политолог и экономист пребывал в розовом мирке фантазий. Единственный его грех — в Первом герцогском университете Халдагорда, всячески третировал дочь эрга Тризана за полное неприятие его наук и откровенную глупость, а как-то прилюдно обозвал «тупицей» и «курицей, достойной папаши, разряженного петуха». Этим перегнул палку. В результате, его обвинили в жестоком убийстве в состоянии крайнего алкогольного опьянения какого-то нищего. Свидетели нашлись и показали пальцем на заслуженного профессора, который, кстати любил прикладываться к бутылке. Однако являлся отъявленным гуманистом, не приемлющим убийств, пыток и другого членовредительства, выступавший за смягчения наказания преступникам, входил в подпольное движение «Будущее». Как в таком случае он занимался политологией — неизвестно. Хотя мог не воспринимать близко к сердцу происходящее не на его глазах. Теоретик. И они тоже могли быть от бога, на чем настаивал дер Ингертос и просил максимально возможной свободы для него.

Так вот, отчего-то судья был на стороне «народа», как итог, рабский ошейник, аукцион, где за минимальную стоимость в десять золотых эрин Чертано Гиббонс, заслуженный профессор, светило гуманитарных наук, стал собственностью Дома Пасклей.

Дочь Тризана Салли поиздевалось над «клеветником» во время каникул около двух декад, но без огонька, дядька ей быстро наскучил. К физической работе труженик не имел ни малейших способностей, поэтому его передали лину Деймону, а тот тяги к лишним знаниями не испытывал. И до среднего роста пухлого мужчины в самом расцвете сил у него банально не доходили руки. Дополнительно, крайне низкий болевой порог делал историка совершенно непригодным для экспериментов бастарда.

А сейчас Чертано, видимо, решил, что может легко поставить на место какого-то мальчишку, глаза его лихорадочно поблескивали. На последнее обратил внимание, но зрачки вроде бы нормальные, хотя тип находился, будто под какой-то наркотической дрянью. Предложение ему было ровно таким же, как и остальным.

— Жить в какой-то дыре⁈ И учить убийцу⁈ Чему⁈ Нет, я на такое не согласен, лучше сожрать еще дерьма, что заставляла проделывать идиотка Салли, у которой ума от моего унижения не добавилось! Да, пусть я получу десяток-другой плетей, но не буду! Не буду! — Запальчиво заявил тот, а затем с изрядным скепсисом посмотрел на меня, как на испражнения, — Обвешался весь железом! И думаешь стал страшным, сильным и грозным? Молоко еще не обсохло на губах, а уже человеческую жизнь забрал! Варвар! Ты читать-то хоть умеешь, мальчик? Науки им подавай! Наука — это дело избранных! А я, светило, один из лучших в Имп…

— Ты — раб, — спокойно перебил, если бы не мэтр, кстати, я начал и его подозревать в членстве в этом самом «Будущем», на этом наша бы беседа закончилась, и деятель последовал бы на рабский рынок, но приходилось работать, — Имущество. Отвечай четко и прямо на вопрос: ты употреблял наркотики? Сейчас находишься под их воздействием?

— Нет и нет! — ответил тот гневно.

— Хорошо. Я вижу довольно плохой затеей дать тебе свободу, учитывая, что придется истратить невосполнимый ресурс — одну полную клятву крови. Легче пригласить из университета того же эрина Власта Жульна, — тот был идеологическим и идейным противником Гиббонса.

— Упыря, у которого руки по локоть в крови⁈ Ну-ну! Да, что он знает-то? Как был дураком, так и остался, и седина мозгов не прибавила! Только на дуэлях может мечом махать! Но это ерунда, а вот полная, фактически, односторонняя клятва на крови, данная аристо — вот что серьезно! И ты называешь ее «свободой»⁈ Это… это насмешка! Изощренная донельзя форма рабства, которое уже пережиток прошлого! Издевательство! Но Эйден бы со всем ним! Так еще я должен преподавать! Мало мне лишений⁈ И ладно бы меня заставляли учить кого-то, подающего надежды, интересующегося предметом! Но нет! Тебе всего одиннадцать, а ты уже убил человека — Деймона! А с каким пафосом произносишь: «могу дать тебе свободу»… Аааааа… — профессора скрутило, он свалился со стула на пол, задергался, выгибаясь. Я же наглядно изучил, как выглядит наказание при помощи подчиняющих чар. Слезы у жертвы брызнули из глаз. Боль — самое лучшее средство, чтобы привести в чувство. И так времени потерял — вагон. Враги действовали, а я только отбивался и все дела стояли практически на месте.

— Ты понимаешь свое положение?

— Да… да… да, даже это чудовище так со мной не поступало! — высказал отнюдь не согласие тот, — Со мной так нельзя! Я…

— Раб самой низшей категории, и с тобой сделать можно все, что захочет хозяин, — закончил за него фразу, — Ты не сам продался, а получил заслуженное наказание за совершенное тяжкое преступление. Какой-то пьяный убийца беззащитных в подворотне обвиняет в этом грехе тех, кто уничтожил настоящее зло, — заклеймил историка, задохнувшегося от несправедливого обвинения, а я вновь акцентировал внимание на главном аспекте, — И я могу сейчас тебя повесить невозбранно, если мне надоест возиться, а учитывая тот поток миазмов, которой льется из твоего рта, вместо благодарностей тому же мэтру и мне, ты близок к данному судьбоносному моменту. Скажи мне, Гиббонс, с чьих слов у тебя возникла уверенность, что ты стал выше меня? Или других аристо? Будь ты хоть лучшим в Империи в своей стезе, но ты всегда будешь ниже той же эргэссы Салли из Дома Пасклей. И любой из нас может лишить головы тебя, максимум, заплатив виру. Забылся, не понимаешь, где находишься? Сейчас я могу продать строптивого барана с ученой степенью на Кровавые острова. Или… Знаешь, как здесь любят использовать таких, как ты на фронтире, где практически властвует только один закон — закон сильного? Рассказать? — и медленно, в красках поведал ритуал принесения в жертву аристо Оринусу, выбрал, как наиболее яркое проявление местных нравов. Впрочем, простолюдинов тоже крайне жестоко истязали перед смертью, пусть и с меньшей помпой.

По мере перечисления всех пыток, предшествующих убийству, мэтр бледнел, краснел, а затем его едва не вывернуло — с трудом удержался. Воображение визави порадовало.

— Не надо! Я все понял! — замахал руками у себя перед лицом, когда немного пришел в себя, — Я…

— Теперь помолчи. Очень хорошо, что ты осознал свою участь. Повторюсь, только из-за просьбы мэтра, я дам шанс и посмотрю, достоин ли ты свободы взамен на полную клятву крови. Ее нужно заслужить. Сейчас приведешь себя в порядок, найдешь бумагу и перо, обратись к Алексу, составишь примерный план занятий на ближайшие полгода по истории и современной политологии, экономике, учитывай, что я ничего не знаю из текущих реалий. И пока мы здесь, а послезавтра с утра уже выезжаем в Черноягодье…