Вельяминовы. За горизонт. Книга 1 (СИ) - Шульман Нелли. Страница 130

Судя по фотографиям с самолета-шпиона, ближайшая к зоне, упомянутой Валленбергом, подходящая для посадки площадка, лежала в сотне километров от колонии. Марта легко произносила заковыристые русские названия:

– Не русские, – поправил себя Джон, – слова местных народов, ханты и манси… – кузина провела паркером по карте:

– Никаких дорог в тех местах, разумеется нет, но миссия берет лыжи. Даже учитывая зимнюю погоду, понадобится не больше недели, чтобы добраться до нужной точки… – Джон вспомнил свое похищение, на тегеранской конференции:

– Я все это видел. Зиму, снег, метель, семь скал, на холме. Рядом был Меир и еще какой-то старик. Питер рассказывал, о Князеве, на Дальнем Востоке… – Джон напомнил себе, что фон Рабе накачал его наркотиками:

– Мне что угодно могло почудиться. Хватит сантиментов, займись делом… – они улетали в Лервик после воскресной мессы и раннего ланча:

– Позавтракаем мы здесь, – лендровер замедлил ход, – глины вокруг много. Изжарим куропатку, как мы с Питером делали, выбираясь из России… – им еще предстояло пройти обратный путь, до самолета:

– Но мы берем лыжи, для Валленберга. Лыжи, и целый арсенал оружия. За нами пошлют погоню, но мы затеряемся, в глухих лесах… – остановив машину, королева не выключала двигателя:

– Высажу вас и поеду в замок, меня ждут собаки… – она потушила сигарету, – ваша светлость, когда вы вернетесь, у меня будет к вам приватный разговор, насчет моей сестры… – ее величество понизила голос. В зеркальце Джон увидел, что дети еще спят. Он помялся:

– Ваше величество, я, в сущности, тоже разведен, как и… – он повел рукой, – вы понимаете, о чем я… – королева, искоса, взглянула на него:

– Я не хотела скандала, который бы, неизбежно, случился, после такого брака принцессы, – отчеканила она, – и вы не разведены, вы вдовец. Я сама читала некролог… – краткое объявление о скоропостижной смерти герцогини Экзетер, составили на Набережной:

– Вы не венчались с покойной, – настойчиво продолжила королева, – прошло два года, вам не обязательно ждать еще три. И вы родились на ступенях трона, как выражались во времена наших предков. Самое главное, что вы по душе Маргарет… – Джон склонил голову:

– Я вернусь, ваше величество, и тогда мы все обсудим. Но я благодарен, это огромная честь, для меня, для моей семьи… – сзади раздался сонный голос:

– Мы приехали, что ли… – королева расхохоталась:

– Все дети одинаковы. Бегите… – она обернулась, – у вас впереди отличная рыбалка. Может быть, даже повезет с куропатками… – над холмами, на востоке, поднималось золотое солнце ясного, морозного дня.

От твидового пальто тети Марты уютно пахло сладким жасмином.

Привалившись к теплому боку женщины, Полина, зевая, слушала воскресную проповедь. Священник говорил о будущем Рождестве. В Балморале еще не поставили елку, но, по предыдущим визитам, девочка знала, что дерево привезут на следующей неделе. Она нашла глазами светловолосую голову брата:

– Мы с Джоном и детьми ее величества нарядим дерево, как дома, в замке, или на Ганновер-сквер… – Полина любила гостить у тети Марты. В их городском особняке, кроме домоправительницы, слуг и охранников, больше никто не жил. Парадная столовая, серого мрамора, с картиной, где Ворон вел корабль на испанские галеоны, дышала холодом. За завтраком, в компании брата, Полина часто чихала. Они оба ели в школьной форме, девочка накидывала куртку и заматывалась в шарф:

– В замке тоже зябко зимой, – вздыхала Полина, – но, когда была жива мама, у нее в апартаментах всегда горел камин… – она плакала, узнав о смерти матери. Ей хотелось зарыться лицом в шелковую юбку, почувствовать ласковые руки:

– Мама сидела со мной, когда я болела, – девочка шмыгала носом, – она учила меня играть на фортепьяно, мы с ней читали журналы… – больше всего Полина любила устроиться с матерью на низком, арабском диване в библиотеке. Из чеканной, бронзовой пепельницы поднимался дымок сигареты, в открытой коробке блестели шоколадные трюфели. Мать пила кофе, Полине лакей приносил какао. Шелестели страницы Vogue, мать читала Полине светскую хронику. Они рассматривали фото голливудских звезд и холеных красавиц, лица особ королевской крови, как выражались журналы. Полина редко думала о своем происхождении:

– Папа герцог, наша семья получила титул от Вильгельма Завоевателя, но в деревенском пабе, в Банбери, нас не отличить от фермеров… – их, правда, всегда сопровождали охранники. Отец посмеивался:

– Это затем, чтобы у нас была компания, для игры в дартс… – охранники учили Маленького Джона водить машину и стрелять. Полина и сама отлично стреляла. Отец начал брать ее на охоту два года назад:

– Когда мама умерла, – поняла девочка, – папа стал проводить со мной больше времени. Я пошла в школу, переехала в городской особняк… – в Банбери она всегда навещала могилу матери. Брат тоже приходил к памятнику тети Эммы. Полина, отчего-то, подумала:

– О тете Эмме папа написал, что она его возлюбленная жена, на ее памятнике выбили стихи, а у мамы только имя, даты жизни, и фортепианные клавиши… – стоящего по соседству камня леди Антонии, Полина немного побаивалась. Тонкие полосы серой стали, окутывали темный гранит:

– Жертвам нацизма, – читала девочка, – ушедшим в дым и туман… – летом она нашла в библиотеке замка черно-белую брошюру:

– Нюрнберг, 1946 год, – Полина шевелила губами, – материалы процесса над нацистскими преступниками… – застав ее с книжкой, старший брат выдал ей «Дневник», девочки из Голландии, Анны Франк:

– Нас с тобой нацисты тоже бы убили, – хмуро сказал Маленький Джон, – твоя мама была еврейка, а герцогиня Ева… – он указал на портрет викторианских времен, – вообще родилась в Иерусалиме… – женщина, в пышном кринолине, кормила на ступенях террасы голубей.

Полина любила рассматривать семейные альбомы. Она видела старинные фото своей тезки, герцогини Полины:

– В Америке она снималась в ковбойской одежде, – девочка хихикнула, – папа говорит, что характером я пошла в нее и бабушку Джоанну, а еще в тетю Антонию… – брат запоем прочитал «Землю крови» и «Империю зла»:

– Тебе такое еще рано трогать, – он щелкнул Полину по носу, – но тетя отлично писала… – Полина тоже собиралась стать журналистом:

– Но я не хочу освещать показы мод и балы, – думала она, – я, как тетя, поеду туда, где полыхают революции и войны… – в руку ей легло что-то круглое:

– Пожуй, – шепнула ей тетя Марта, – ты проголодалась, с ранним подъемом, с рыбалкой… – Полина кинула в рот леденец. Рядом с тетей ей всегда было спокойно:

– Словно рядом с мамой, – подумала девочка, – но тетя замужем за дядей Максимом, им с папой никак не пожениться… – она пробормотала:

– Спасибо, тетя. Вы получили наши подарки… – зеленые глаза смешливо взглянули на нее:

– Получили, но не распаковывали, разумеется. Я вернусь, и мальчишки узнают, что лежит в ваших пакетах… – Полина, немного, пожалела, что не проводит Рождество в городе:

– То есть в Балморале тоже весело, но у тети Марты лучше топят… – она поймала себя на улыбке, – и разрешают, ради праздника, лечь позже полуночи. У мальчиков в игровой комнате стоит настоящая рулетка и телевизор… – в городском особняке герцога телевизор смотрели только охранники и слуги:

– Считается, что передачи не подходят леди, – хмыкнула Полина, – мне позволяют слушать только радио, и то не все программы… – ее лучшая подружка в школе, Луиза Бромли, всегда интересовалась, кто из мальчиков тети Марты нравится Полине. Слыша разговоры девочек, Лаура ди Амальфи фыркала:

– Вы дети… – говорила кузина, с высоты тринадцати лет, – нашли, о чем рассуждать… – Луиза по секрету призналась Полине, что ей по душе сын мистера Берри, Самюэль:

– Это просто потому, что она в Плимуте проводит каникулы, – решила девочка, – я помню, мама читала французскую книжку, «Здравствуй, грусть». Я спросила, о чем роман. Мама ответила, что о летних приключениях. Я тоже могу писать книги, как тетя Антония, – пришло в голову Полине, – и тоже под псевдонимом. Например, Поль Френч, это хорошо запоминается… – из мальчиков тети Марты, ей, немного, нравился только Максим: