Шхуна, которая не желала плавать (СИ) - Моуэт Фарли. Страница 93

— Я сидел на планшире правого борта и курил, когда этот парень выскочил из такси и направился прямо к кораблю, — рассказывал потом Велли. — Он был одет словно банкир. Я понятия не имел, какого черта надо этому типу. Он забрался на борт, глянул на меня и спросил:

— У тебя есть рулетка?

Я подумал, что он наверняка шизанутый. Но он смотрел на меня так, словно гипнотизировал и заставлял ответить ему. И я сказал, что рулетка у меня имеется.

— Неси, — потребовал он.

Я решил схохмить и принес ему пятидесятифутовую стальную рулетку.

— А теперь, — попросил он, — дай багор.

К этому времени я уже был уверен, что он сумасшедший, — возможно, богатый турист. Одним словом, шизик, которого прозевала сиделка и ему удалось после обеда убежать. Но багор я все же принес.

Следующий час он заставлял меня как горного козла карабкаться по скалам вокруг буксира. Замерил все, что можно было замерить. Куда сам не мог залезть, совал багор и потом измерял его. И постоянно кивал головой, что-то бормоча про себя.

Внизу засигналило такси — оно все еще дожидалось его. Тип посмотрел на часы и сказал:

— Такси отвезет меня на аэродром. Спасибо за помощь. Это слишком хороший корабль, чтобы нам его потерять. — Сполоснул руки и ушел.

Фетерстон по рассказу Мялса сразу узнал таинственного посетителя. Это его не обрадовало. Почти двадцать лет они с Чедвиком вели необъявленную войну. Фетерстон постоянно проводил мысль, что для хорошего руководителя спасательными работами необходимо прекрасное знание моря и его особенностей, а также инстинкты прирожденного моряка. Чедвик так же фанатично отстаивал свои технократические взгляды.

Скоропалительный визит «шефа» показал, что Чедвик сам хочет заняться спасением «Джозефины». Если это случится и особенно если усилия Чедвика окажутся успешными, гордость и репутация самого Фетерстона сильно пострадают.

Пятнадцатое октября не принесло ничего хорошего Фетерстону и всем остальным.

После полудня задул ветер с моря. К 16.00 он достиг силы шторма, вынудив прекратить все работы на «Лейчестере» и угрожая новыми повреждениями в подводной части корабля. Ничего не удавалось сделать и на «Джозефине», так как волны одна за другой перекатывались по ее палубам.

Вдобавок ко всему страховщики выбрали этот день, чтобы предъявить ультиматум. Они заявили, что не хотят оплачивать ежедневную аренду «Фаундейшен» за спасение «Джозефины» и что компания должна окончательно согласиться с правилом Ллойда: «Нет спасения — нет оплаты». Иначе все работы будут переданы американской спасательной фирме.

Предложение передать другой компании спасательные работы, работы, которые, помимо всего прочего, касались собственного судна «Фаундейшен», едва не довели Фетерстона до апоплексического удара.

Но это еще было не все. В 22.00 он получил телеграмму из Монреаля с изложением личного плана Чедвика по спасению «Джозефины».

Это был план, составленный человеком с богатым воображением, но весьма рискованный, ибо предусматривал буксирование «Скарборо» — самого большого плавучего крана «Фаундейшен» от самого озера Онтарио до Бермудских островов. Планом предусматривалось устройство бетонного основания под центральной частью «Джозефины». Затем «Скарборо» должен был с помощью своих выдвижных опор, которые могли поднять 250 тонн, приподнять корму буксира и таким образом открыть водолазам доступ к подводной части судна, чтобы заделать самые большие дыры. После того как все это будет сделано, «Скарборо» с помощью своих мощных лебедок вытащит буксир либо проведет его поверх рифов, подпирающих его, на глубокую воду.

Недовольство Фетерстона этим проектом лишь частично было связано с тем фактом, что шансы уцелеть при такой длительной буксировке по океану у «Скарборо» были невелики, особенно если по пути кран встретится со штормом. Он вообще считал его фантастическим и дорогостоящим.

В субботу утром, 16 октября, все еще дули сильные северо-западные ветры. Но Фетерстон не хотел мириться с дальнейшими отсрочками. Он знал, что «Скарборо» уже начали спускать по реке Святого Лаврентия. Если он и надеялся расстроить план Чедвика, то ему нужно было немедленно спустить на воду «Лейчестер» и высвободить всю свою энергию для «Джозефины».

Насосы уже откачали почти всю воду из оставшихся пробоин. Еще 200 тонн балласта выбросили за борт. Фетерстон был оптимистом, и в полдень он дал сигнал предпринять еще одну попытку снять «Лейчестер» с мели.

Едва натянулись тросы полиспаста, «Лейчестер» сдвинулся с места. Его нос развернулся почти на три градуса, но в эту решительную минуту один из тросов порвался, и еще до того, как его заменили, с «Кохрана» сообщили, что крупные волны повредили папильонажные сваи. Люди были вынуждены вернуться в порт. Фетерстону ничего не оставалось, как отдать команду прекратить работы. Это было горькое для него решение: завтра, в воскресный день, несмотря на важность стоящей перед ними задачи, убедить работать местных жителей было невозможно.

Если в воскресенье не работали жители Бермуд, то спасателей и команду «Джозефины» можно было заставить работать когда угодно и сколько угодно. Фетерстон собрал людей на борту сидящего на мели корабля и отдал команду выкидывать балласт.

Эту работу не одобрял Бак Дассильва. Он не только отказался уходить из своей больницы, но, вооружившись несколькими внушительными черными бутылками, приготовился ловить кайф до вечера. Но бедняга переусердствовал. Бак не появлялся на работе и три следующих дня. В среду Фетерстон отправился искать его и обнаружил лежащим в постели, но бутылок рядом с ним поубавилось.

— Бак! — завопил Фетерстон. — Черт побери, когда вернешься на работу?

Бак медленно сел, зафиксировал на Главном Спасателе укоризненный бегающий взгляд и с возмущением выпалил:

— Бог с тобой, капитан! Ты же знаешь, я никогда не работаю по воскресеньям.

Ранним утром 19 октября «Лейчестер» наконец начал сползать с коралловых рифов, державших его в плену. Это произошло благодаря объединенным усилиям «Кохрана», двух полиспастов и двух арендованных буксиров. Судно ползло очень медленно, дважды повисало на подводных выступах… Но потом пошло.

К девяти часам оно уже плыло совершенно свободно и без всякого крена. Но буксирам еще пришлось изрядно повозиться с ним, когда они выводили его через вход на мюррейскую стоянку и вели по сильным волнам, под ударами штормового юго-западного ветра по каналу Сент-Джорджеса.

В 10.30 эти поистине нечеловеческие усилия наконец дали результат, и «Лейчестер» послушно встал на стоянку у дока в гавани Сент-Джорджес.

Фетерстон отрядил небольшую группу своих спасателей готовить корабль к буксировке в Нью-Йорк. Приготовления заключались главным образом в заделке бетонными заплатами многочисленных дыр и трещин в обшивке — заплатами, которые накладывались изнутри. Расчет был на то, что они позволят обойтись без значительной течи до прибытия в сухой док. Часть команды Фетерстона уже усердно занималась другим делом.

Глава вторая

Радость от завершения работ по спасению «Лейчестера» несколько подпортила Фетерстону телеграмма от Чедвика:

Согласно этому посланию, «Фаундейшен маритайм» должна подписать контракт по системе «Нет спасения — нет оплаты» на выручку своего собственного буксира. По всем критериям это выглядело игрой с неравными шансами. Фетерстон любил игру, но не видел смысла уменьшать шансы на успех, откладывая попытку снять судно с мели до прибытия «Скарборо». Каждый новый шторм все больше разрушал судно и затруднял последующее снятие его с мели. В любом случае Главный Спасатель был убежден, что может освободить его без помощи «Скарборо» или Чедвика.

Прочитав телеграмму, он позвонил в Монреаль, требуя, чтобы ему разрешили приступить к работам по его собственному плану, не дожидаясь прибытия «Скарборо». Он был очень настойчив и в конце концов добился разрешения. Одержав победу, Фетерстон всерьез взялся за работу.