Советы юным леди по безупречной репутации - Ирвин Софи. Страница 12

– Что?.. Да, – испуганно ответила Элиза. – Да, полагаю, можете.

– По моему мнению, он значительно лучше прежнего – теперь я могу разглядеть ваше лицо, – сказал Мелвилл. – Оно вам к лицу.

– Мое лицо… мне к лицу? – недоуменно переспросила Элиза.

– Удачное совпадение, не правда ли?

Элиза на мгновение удивилась: неужели Мелвилл с ней флиртует? Но она немедленно отринула сию мысль как невозможную. Этот джентльмен обычно флиртует с самыми неотразимыми и очаровательными светскими дамами (леди Оксфорд и леди Мельбурн, если верить слухам), а Элиза к их числу совершенно точно не принадлежала.

По мере того как посетители заполняли зал, первый ряд привлекал все больше возбужденных взглядов, зрители тянули шеи, рассматривая сидящих. Мелвилла это ничуть не смущало. Наверное, привык к подобному вниманию, предположила Элиза. Причина повышенного интереса не обязательно заключалась в индийском происхождении графа. Индийцы не были в Англии редким явлением: матросы служили на британских судах, ремесленники продавали свои изделия на многих городских рынках, дети торговцев из Ост-Индской компании учились в английских школах, няньки ухаживали за дворянскими отпрысками. Но Мелвиллы, потомки двух знатных семей из Индии и Британии, вызывали всеобщее любопытство с момента своего рождения.

Даже когда появилась мадам Каталани, зрители, казалось, не могли определиться, куда смотреть: на сцену или на первый ряд. Но она запела, и ее голос – прозрачное, чистое, исполненное страсти сопрано – захватил всех.

– Вы знаете итальянский? – шепотом спросил Мелвилл, наклонившись к Элизе.

– Нет, – призналась та.

– Я тоже. Как вы думаете, о чем она поет?

– Не знаю, – вяло ответила Элиза, но это была неправда.

Мадам Каталани вкладывала в каждую ноту такую значительность и печаль, что не требовалось понимания слов, чтобы догадаться, о чем она поет, – о разбитом сердце. Слушая ее, невозможно было не вспомнить о меланхолических моментах собственной жизни, и Элиза с неизбежностью обратилась мыслями к Сомерсету, пока их не прогнала.

Антракт наступил, по мнению Элизы, слишком быстро. Ее настолько захватила великолепная музыка, что о своем намерении благочестиво сидеть на месте она вспомнила, только входя в чайную комнату. Леди Хёрли продолжила знакомить своих друзей. К счастью, похоже, о загадочной первой встрече Элизы и Мелвилла все забыли, переключившись на новую линию допросов.

Первый залп дала миссис Винкворт, спросив:

– Как давно вы в Бате?

– Один день, – ответила леди Каролина.

– С половиной! – уточнила леди Хёрли.

– Да, как ты могла забыть о половине, сестрица? – попенял ей Мелвилл.

– Вы в нашем городе впервые? – спросил мистер Бервик.

– О нет, – сказала леди Каролина. – Когда-то в детстве я прожила тут целый месяц по прихоти матери, решившей дать мне школьное образование.

– В Батском пансионе для юных леди? – заинтересовалась миссис Майклс. – Мисс Винкворт, вы ведь тоже там учились?

– Да, там, – ответила миссис Винкворт за свою дочь, словно та была ребенком.

– Почему всего месяц? Вам пансион не приглянулся? – спросил адмирал Винкворт, заранее напыжившись в предвкушении обидного ответа.

– Скорее, это я ему не приглянулась, – сказала леди Каролина, красноречиво и элегантно пожав плечом. – Но я уже и так знала французский в пределах, необходимых женщине, поэтому матушка разрешила мне покинуть пансион.

Элизе страшно захотелось спросить, какие именно французские выражения леди Каролина считает необходимыми и достаточными, но сдержалась. Вне зависимости от ответа был возможен лишь один исход: миссис Винкворт бросилась бы закрывать ладонями уши дочери.

– А в этот новый визит понравился ли вам Бат? – нетерпеливо присоединилась к допросу Маргарет.

– Вполне, насколько это возможно за один день, – с прохладцей ответила леди Каролина.

– С половиной, Каро, – поправил ее Мелвилл. – Ты уже второй раз пренебрегаешь половиной.

– Как долго вы планируете остаться? – спросила Маргарет.

– Пока нам здесь рады, – заявил Мелвилл.

– Берегитесь, милорд, – предупредила леди Хёрли, кокетливо играя веером. – Если это ваше единственное условие, вы можете задержаться с нами очень надолго.

– Так ли уж трагична подобная судьба? – сказал Мелвилл, придвигаясь к ней ближе, чем это считалось приемлемым. – Теперь, увидев бриллианты Бата собственными глазами, я совершенно не спешу уезжать.

Леди Хёрли просияла от такого комплимента. Мистер Флетчер рядом с ней раздулся, как потревоженный голубь, а миссис Винкворт принялась так яростно обмахиваться веером, что казалось, она вот-вот снимется с места и полетит. Сценка вышла восхитительно забавная, и Элиза постаралась запечатлеть в памяти каждую мелочь, чтобы, вернувшись домой, воспроизвести на бумаге. Пожалуй, это будет карандаш и акварель, чтобы передать все нюансы настроений.

– Собираетесь ли вы писать, пока находитесь здесь, милорд? – спросила миссис Майклс.

– Нет, – ответил Мелвилл, сохранявший полную безмятежность перед морем направленных на него любопытных глаз.

Он достал из кармана табакерку и предложил ее даме, стоявшей рядом с ним, а именно мисс Винкворт. Девица зарделась, словно ей протянули футляр с кольцом, и наклонила голову, пряча лицо за волосами.

– Вы обязаны положить конец нашим страданиям, – сказала леди Хёрли. – Когда нам ожидать следующую книгу?

– Мы приехали в Бат, чтобы отдохнуть, – заметила леди Каролина.

– И я уверен, вы заслужили отдых, – вмешался мистер Бервик, – ибо я слышал, что иначе ваше трудолюбие, милорд, не знало бы пределов. Так мне говорил лорд Паулет, он наш общий друг, насколько мне известно.

– Вот как? – откликнулся Мелвилл, едва заметно сдвигая брови.

– Исключительно благодаря его покровительству меня приняли в Королевскую академию, – с жаром сообщил мистер Бервик. – И я очень признателен своим дорогим друзьям мистеру Тернеру и мистеру Хэзлитту, которые нас познакомили.

Мелвилл опустил глаза, как бы в удивлении разглядывая пол.

– Ступай осторожнее, Каро, – сказал он. – Здесь по полу рассыпано превеликое множество имен.

При этих словах у Элизы вырвался непроизвольный смешок. Едва различимый, но Мелвилл услышал и подмигнул ей украдкой. Он и правда с ней заигрывал – в конце концов, что такое подмигивание, как не высшее проявление флирта? Право, это было… это было совершенно неприемлемо. Элиза – вдова на первом году траура, и кокетничать с ней Мелвиллу отнюдь не пристало. Очевидно, что репутацию повесы он полностью заслужил! Но это внутреннее негодование звучало неубедительно даже для самой Элизы. Она так давно не получала знаков внимания от джентльменов (и, конечно, никогда не получала их от джентльменов столь популярных, как Мелвилл), что сейчас невольно воодушевилась.

– Пора возвращаться на свои места, – сухо заявил мистер Бродуотер.

Элиза расположилась на стуле (немного отодвинув его от Мелвилла) и, не в силах удержаться, искоса взглянула на соседа. Спору нет, он действительно очень привлекателен и держится с большим изяществом! Но как только означенный джентльмен перехватил ее взгляд и улыбнулся, она тотчас отвела глаза.

Концерт закончился под общие аплодисменты и выкрики «браво!». Потом мадам Каталани, непринужденно присоединившись к зрителям, немедленно прилипла к Мелвиллу и вовлекла его в оживленный разговор, очевидно требовавший от нее частых прикосновений к руке собеседника. Однако Элиза и Маргарет, не имея возможности задерживаться долее (они и без того уже отодвинули границы приличий, насколько это было допустимо), поспешили в гардеробную.

– Гром и молния! – неподобающе воскликнула Маргарет, когда слуга отправился за их плащами.

Элиза полностью разделяла ее чувства. Две недели в Бате уже оказались более разноцветными и увлекательными, чем вся их жизнь до этого момента. Вдобавок ко всему приезд Мелвиллов… как если бы изначально вкусное вино внезапно превратилось в игристое. И хотя кокетливые авансы Мелвилла должны были обеспокоить женщину, чье будущее зависело от безупречности ее манер, Элизу тоже переполняло возбуждение.