"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли. Страница 66

— Скоро на воду-то?

— Через две недели, с Божьей помощью. — Степан выбил из трубки пепел.

— И все? В Новый Свет опять? — загорелись синие глаза младшего Воронцова.

— Петьк, ты Москву помнишь?

— Я все помню, Степа.

— Вот и не лезь на рожон, — Степан чуть приобнял его. — Сказано от Писания — в день отмщения воздам.

— Это верно, — Петя открыл дверь спальни. — Только этот день отмщения и приблизить можно.

Петя щекотал Волчку мягкое пузо, щенок лениво отбивался толстыми лапами и негромко потявкивал.

— Сынок, — мать присела рядом, обняв мальчика, и он почувствовал, как пахнет от нее травами и цветами, — будто лежишь на лугу в подмосковной, смотришь в ясное небо, а вокруг летят, летят одуванчики.

— Что, матушка?

— Пора идти тебе.

— А как же я один буду? — Петя прижался к матери, цепляясь за ее сарафан, потом опустил глаза и закричал. Щенок, еще секунду назад такой живой, судорожно дергался на полу, и под разбитой его головой расползалась красная лужица.

— Матушка, — заплакал Петя, — что же это…

— Иди, сыночка, иди, милый. Только как будешь идти — не оглядывайся.

Мальчик медленно пошел к полуоткрытой двери, за которой были темнота, холод, свист ветра, с каждым шагом покидали его тепло и свет.

— Не оглядывайся.

Маленькая рука толкнула дверь, и уже на пороге он не выдержал, обернулся.

Петр сдавленно вскрикнул и вцепился зубами в подушку. Из его ночных кошмаров этот был самый тяжелый. Он сел на постели, придвинул свечу и раскрыл старую Библию, доставшуюся ему от Клюге.

Пребывающий под покровом Всевышнего, находящийся под сенью Бога, провозглашает перед Господом: Ты прибежище и твердыня моя! Боже мой, на Тебя полагаюсь! Он укроет тебя крылом, под сенью крыл Его найдешь убежище; истина Его щит и кольчуга твоя. Не будешь бояться ни угрозы в ночи, ни стрелы, летящей днем.

Он читал давно знакомые строки и слушал, как за окном часы отбивают каждую четверть часа. В пять занялся рассвет, пора было собираться в контору.

На Дептфордской верфи пахло свежим деревом и морем, с востока ветер нес ароматы соли и водорослей. «Изабелла» возвышалась на стапелях — новая, с иголочки, сверкающая свежей краской и позолотой.

— Петька! — Степан перегнулся через борт и помахал брату рукой. — Поднимайся!

— Ну и грязь тут у вас, — поморщился Петя, отряхивая полы плаща.

— Весна, известное дело, все развезло с такими дождями. Видишь, — Степан показал на холщовый балдахин над палубой, — я велел натянуть, пока стоим. Все посуше будет.

Дерево, конечно, хорошее, выдержанное, но лишние предосторожности не помешают.

Пойдем, тебе ж, понятно, трюмы охота посмотреть?

— Н-да, — покачал головой Петя, оказавшись в трюме. — Торговым баркам с ней не тягаться. Тут за один рейс можно столько товара доставить, сколько на три обычных корабля поместится.

— Смотри, — Степан повел брата в капитанскую каюту. — Это, конечно, военный корабль, но добычу тоже куда-то грузить надо. Конечно, при полных трюмах у нее скорость поменьше, но у нас редко совсем уж полные трюмы бывают.

— А у тебя тут как обычно, — Петя опустился в кресло. — Не понимаю, как вы только спите на этом? Повернуться ж негде.

— Я как на «Клариссу» нанялся, два года вообще в гамаке спал. Да и сейчас иногда тянет.

Знаешь, Петька, как хорошо, будто в колыбели.

Только Степан мог назвать колыбелью неудобную провисшую веревочную сетку.

— Вот еще что, — он достал из кармана письмо. — Вчера забыл отдать за всеми делами.

Ежели ты Вельяминовых найдешь, и ежели живы они, передашь Федосье Никитичне лично в руки. Но только ей самой.

— Степ, не втягивай ты меня в эти ваши тайные дела, ладно? Хватит с меня того, что ее королевское величество, как патент нам вручали, отвела меня в сторону и говорит: «Вы, мистер Кроу, русский язык знаете, так будьте моими ушами при русском дворе. Зная вашу историю, не сомневаюсь, что вы к царю Ивану особой любви не питаете, но кроме вас, никто на это не годен».

— А ты что? — Степан раскурил трубку.

— Ты всерьез спрашиваешь, не отказал ли я королеве?

— Ну не то чтобы всерьез… Петьк, все свои делишки я кручу только в Новом Свете. А это просто письмо.

Петя повертел в руках запечатанный конверт.

— А если сгинули они?

— Тогда сожги. — Степан помедлил, — Обещал я, что сделаю все возможное, но доставлю его в Москву.

— Постараюсь, Степ, а сейчас пора мне, мы сегодня обедаем всей Московской компанией. Я там самый младший, значит, должен прибыть раньше всех.

— Сэр Стивен, — раздался за дверью испуганный голос. — Королева едет на верфь.

Позолоченная карета, запряженная восьмеркой белоснежных лошадей, промчалась, разбрызгивая грязь, по верфи и остановилась напротив стапелей, где возвышалась «Изабелла». Дверца открылась изнутри и королева — высокая, голубоглазая, с медно-рыжими волосами, в расшитом жемчугами платье, остановилась на ступеньках — от корабля кортеж отделяла огромная лужа.

Капитан Кроу прошел прямо по середине лужи и, склонив голову, опустился на одно колено возле кареты. Сырой мартовский ветер трепал темные волосы, ниспадавшие на кипенно-белый воротник рубашки.

— Ваше величество, позвольте мне…

— С удовольствием, сэр Стивен, — Елизавета улыбнулась. Он поднялся и глаза их на мгновение встретились. Степан подхватил высочайшую особу на руки, мельком подивившись ее невесомости, хотя она и была почти вровень с ним ростом.

— Ну вот, теперь я вижу самый дорогой корабль в Англии. Мне о нем в Адмиралтействе все уши прожужжали.

— Ваше величество, если уж делать, так делать на совесть.

— Сэр Стивен, того серебра, что вы привезли из Мексики в прошлом году, хватит на дюжину таких кораблей. Однако любопытно, далеко ли вы собрались с такими пушками и таким пороховым погребом.

В капитанской каюте Степан развернул на столе карты.

— В конце месяца мы будем на воде, значит, к концу весны — по счету нашего полушария, подойдем к проливу Всех Святых. Там уже осень будет на исходе, и никто в здравом уме не станет туда соваться, уж больно будет неблагоприятная погода.

— Уж кому-кому, а вам здравого ума не занимать, — насмешливо усомнилась Елизавета.

Степан расстелил еще одну карту.

— Если надо рисковать, то я рискую. Так вот, от пролива мы пойдем на север, к Кальяо. Там нас не ждут, — еще ни один английский корабль не поднимался к Перу, — и мы без помех забьем трюмы серебром и золотом.

— А военные галеоны испанцев?

— Они все будут гораздо севернее, у Панамского побережья. Пока они придут в Кальяо, мы уже вернемся в Атлантику.

— Вы могли пойти путем Магеллана, — задумчиво сказала королева, — и обогнуть земной шар.

— Именно это я и сделаю с разрешения вашего величества, как только вернусь. Сначала надо посмотреть, как «Изабелла» поведет себя в море. И заодно добыть побольше испанского золота.

— Первый английский корабль, который совершит кругосветное путешествие. — Елизавета подперла кулачком остренький подбородок. — И первый английский капитан. Конечно, я вам разрешаю. Вам, сэр Стивен, очень сложно что-то запретить, и я думаю, что вы это знаете.

— Ваше королевское величество может запретить мне все, что угодно.

«Я бы хотела запретить тебе ходить в море, — подумала Елизавета. — Но не могу же я запретить птице летать».

— Сэр Стивен, а если подняться еще выше по Тихоокеанскому побережью, что там?

— Там, — Степан снова склонился над картой, — придется идти осторожно, воды кишат испанцами, вплоть до севера Мексики. Но дальше будет легче. Вы думаете, что… — он осекся под ее внимательным взглядом.

— Да, Северо-Западный проход, — Елизавета поднялась, и капитан сразу встал. — Сидите, сэр Стивен. Что вы об этом думаете?

— Ваше величество, — Степан развернул карту мира, — нет никакого сомнения, что все мировые океаны соединены. Однако путь вдоль арктических берегов — что русского, что в Северной Америке — опасен и сопряжен со многими трудностями. Зимовка во льду, — он помолчал, пожимая плечами, — после нее даже самые крепкие корабли не всегда могут продолжать путь. А если на пути встретится сплошное поле льда, то корабль просто его не разобьет.