В поисках солнца (СИ) - Берестова Мария. Страница 7

— Как интересно у вас расставлены приоритеты, господин Не-совсем-свой-собственный! — решил добавить провокации Этрэн. — Ведь не то чтобы вы были в том положении, когда можете себе позволить хранить секреты вашего хозяина.

И без того холодное лицо Дерека сделалось совсем закрытым. Он откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и сухо парировал:

— Со своими приоритетами, равно как и со своим положением, я разберусь без вашей помощи, господин Дранкар.

— Подумать только! — Этрэн встал и снова принялся расхаживать по каюте, разглядывая собеседника с весёлым удивлением. — Столько сложностей на вашу голову — и всего лишь от того, что вам, видите ли, никак не припомнится, заслал ли ваш повелитель на Кес своих провокаторов.

Взгляд Дерека на секунду метнулся в сторону, но он тут же овладел собой. Однако секунды этой растерянности хватило на то, чтобы Этрэн сделал правильные выводы.

Вернувшись к столу, он опёрся на него руками, наклонился вперёд и несколько смущённо признал:

— Нет, это невозможно! Как ребёнка обманывать. У вас же всё на лице написано, сударь! И как вы только умудрились столько прожить при дворе и не овладеть базовыми навыками элементарного лицемерия?

Дерек нервно дёрнул правой щекой и парировал:

— Навыки лицемерия от меня не требовались.

— В самом деле? — хмыкнул Этрэн и весьма красноречиво уставился на повреждённую половину лица собеседника. — Кажется, именно отсутствие навыков лицемерия вас и подвело.

— Я не считаю своё текущее положение неудачей, — ледяным тоном парировал Дерек, вставая и копаясь в своём кульке из куртки и одежды. — Предлагаю закрыть этот пустой разговор и перейти к решению финансовых вопросов.

«А, всё-таки умеет кусаться!» — воскликнул внутри себя Этрэн, чувствуя, как та часть его натуры, которая любит коллекционировать интересных людей, мурчит от удовольствия.

— Извольте, — с энтузиазмом покивал он и выкопал откуда-то из шкафчика бумагу и чернильный прибор. Отчаливший корабль уже ощутимо покачивало, что могло бы помешать менее опытному человеку справляться с ровными строчками, но Этрэн, явно привыкший к качке, умудрялся писать быстро и красиво.

В растерянности Дерек сел обратно, пытаясь понять, что происходит.

Не отвлекаясь от написания, Этрэн спросил:

— Сколько там у вас?

— Пятьдесят, — бесхитростно ответил Дерек, который не очень умел в торговлю.

— Ньонских?

— Да.

Закончив писанину залихватским росчерком, Этрэн пододвинул законченный лист Дереку и взялся за новый, снова погрузившись в какие-то строчки.

Дерек растеряно взял предложенную бумагу, в которой значилось, что анжельский купец первой гильдии Этрэн Дранкар принимает у некоего Деркэна Анодара пятьдесят ньонских монет на хранение и обязуется вернуть их по прибытии в Аньтье.

Расписка вызывала целое море вопросов. И если с «Анодаром» всё было ещё более или менее понятно — тот самый «Свой собственный», переведённый на анжельский и снабжённый соответствующим суффиксом, — то в остальном Дерек совершенно запутался.

Вместо того, чтобы спросить что-то дельное, он невольно удивился вслух:

— А почему «честный куст»?

Этрэн оторвал взгляд от очередной строчки, строго поправил:

— Не «честный куст», а «идущий к солнцу», — и вернулся к своему занятию.

Дерек захлопал глазами, пытаясь вникнуть в тонкости анжельского языка. Хотя он и неплохо разговаривал на нём — в своё время, будучи принцем, Грэхард провёл в Анджелии почти три года, — но понять, как из куста («дэрк») и чести («эн») получается «идущий к солнцу», было выше его сил [1].

Пока он размышлял над этими лингвистическими изысками, Этрэн дописал, удовлетворённо кивнул сам себе, перечитывая, и протянул Дереку не только лист, но и перо, со словами:

— Вот там подпишите, и, пожалуйста, новым именем.

Взяв предложенное, Дерек с удивлением вчитался в расписку, в которой этот самый Деркэн Анодар обязуется выплатить купцу первой гильдии Этрэну Дранкару тридцать ньонских монет такого-то числа такого-то года — получалось, что где-то аж будущей осенью.

Должно быть, вся глубина его непонимания вполне отражалась на его лице, потому что Этрэн вздохнул и принялся терпеливо объяснять.

— Смотрите, — ткнул он пальцем в первую расписку, — вас сейчас устроят на средней палубе. Деньги там хранить негде, всё помещение — общее, так что ваши средства вы оставите мне, а в Аньтье я их вам верну. А за проезд расплатитесь через год, — кивнул он на вторую расписку.

— Но я… — попытался возразить Дерек и был строго перебит:

— Вы, в самом деле, меня оскорбить желаете, сударь? — и совершенно железным тоном, не терпящим возражений: — Расплатитесь через год. Когда на ноги встанете.

Дерек покраснел, пробормотал слова благодарности, подписался новым именем и отдал анжельцу мешочек с монетами, полученными от знакомого купца. Тот тщательно пересчитал, убедился, что монет действительно ровно пятьдесят, кивнул и, повысив голос, позвал:

— Хентэн!

Вышедший в самом начале разговора офицер вернулся в каюту.

— Обустрой господина Анодара на средней палубе, он будет нашим пассажиром, — велел Этрэн, вставая и словно бы невзначай потирая уголок глаза.

Офицер прищурился и кивнул.

— Прошу вас! — пригласил он Дерека наружу.

Пропустив его в дверях, обернулся и вопросительно приподнял бровь.

Этрэн неопределённо помотал рукой в воздухе.

Офицер кивнул и вышел. В принятой между ними системе сигналов эту пантомиму следовало понимать как: «Присмотрись-ка, что вообще за человек, а то я пока не определился, куда его пристроить».

1. Имена и названия в анжельском чаще всего имеют двойное ударение, поэтому правомерно было бы писать их как Эт-Рэн, Дран-Кар, Ань-Тье, Дер-Кэн, Ано-Дар итд Однако текст максимально русифицирован, так что пишется так, как привычнее в нашей традиции. В таком случае основным ударением считается то, которое на суффиксе (-эн, — ар). Однако, ежели вам того угодно, можете ударять и на первый слог. Так, например, даркийцы делают, сойдёте за местного.

«Эн» в анжельском переводится как «честь» только в тех случаях, когда выступает в качестве самостоятельного слова. Если «эн» становится суффиксом, его правомернее переводить как «здоровый» или «правильный». А если, ко всему, он становится имяобразующим суффиксом, то начинаются фантастические смысловые метаморфозы: он становится признаком по действию (то есть, причастием), а корень-существительное в таких случаях принято максимально абстрактизировать. Вот и выходит, что из куста («дерк») и чести («эн») мы имеем сперва «здоровый куст», а дальше, если оно таки становится именем — «объект, которому нужно солнце, чтобы здороветь». Этрэн красиво перевёл эту формулу на ньонский как «идущий к солнцу». Столь же правомерны варианты «любящий солнце» «ищущий солнце», «солнцезависимый» итд, в меру вашей фантазии.

Прощание

На верхней палубе Дерек огляделся.

Рассвет уже вступал в свои права, и ньонская столица высвечивалась им вполне ощутимо. Неф уверенно выходил из залива, разворачиваясь носом на восток, а за кормой оставлял позади грозную Цитадель.

Она, выпирая в разные стороны восемью своими башнями, выглядела как уродливый колченогий паук, карабкающийся по горному склону. Дерек никогда раньше не замечал, насколько же отвратительно она выглядит со стороны залива — да и нечасто ему приходилось видеть её с такого ракурса.

С удивлением Дерек понял, что всего только сутки назад он в этот же час шёл по коридорам этой уродливой громадины, чтобы приветствовать Грэхарда и сопроводить его на совет. Тогда он и подумать не мог, что это последние его часы в Цитадели, и на другое утро он будет стоять на анжельском корабле, уплывая навсегда.

Сердце Дерека заныло.

«Грэхард, должно быть, как раз меня дожидается», — прищурился он.