Черная роза - Костейн Томас. Страница 29

Тристрам недоверчиво смотрел на юношу.

— Уолтер, это долгое путешествие. Мне хотелось бы знать, Уолт, понимаешь ли ты до конца, что ты задумал? — Он улыбнулся. — Ты думаешь, что я отпущу тебя одного в такое путешествие? Нет, Уолт, я отправился бы с тобой, даже если за душой у нас не было ни единой монетки! Уолтер радостно хлопнул его по спине:

— Верный друг. Я ведь знал, что ты мне не откажешь. Я ни секунды не сомневался в твоем ответе. — Потом он начал поддразнивать Триса: — Ну ты и идиот. Ты всегда готов на любой риск и не думаешь о том, что это тебе принесет и как защитить себя от всяческих бед. Хорошо, мы отправляемся в путешествие вместе. Дорогой Тристрам, твой большой лук поможет нам устлать всю дорогу в Китай скелетами драконов!

— Я вижу, что вас не отговорить, — заметил Джозеф. — Пора поесть. Вы должны мне оказать честь и отведать нашей еды. Но предупреждаю, что еда самая простая и вокруг будет страшный шум. Двенадцать молодых языков никогда не перестают болтать.

— Но мы тебя тоже должны предупредить, — заявил Уолтер, — что не страдаем отсутствием аппетита и не ели уже три дня. Мы вполне можем у вас здесь все подчистить, а у вас и так слишком много ртов, которые нужно кормить. Джозеф, я понимаю, что вам приходится нелегко. Мне бы хотелось оставить каждому по золотой монете. Что ты на это скажешь? Ты так долго хранил для меня эти деньги.

— Нет, нет! Я горжусь этим, милорд Уолтер. Нет, я вполне нормально зарабатываю, занимаясь торговлей зерном. Когда я умру, для каждого из внуков кое-что останется. И еще у них останется наше честное имя. О чем еще можно мечтать?

Наступила тишина.

— Да, у них останется честное имя! — воскликнул Уолтер. — Джозеф, мне кажется, о большем они и не могут мечтать. Я прекрасно знаю, как бывает мучительно, когда не имеешь честного имени.

Юноша расчувствовался и начал рассказывать об истинных причинах его грандиозных планов, о которых он вначале умолчал:

— Я помню, как меня всегда называли Ублюдком и относились так, как будто я ничего не чувствовал. Мой дед никогда не разговаривал со мной. Я видел отца всего три раза, и мне не позволили проводить его до могилы. Трис, ты видел, как обстоят дела в Оксфорде и с чем мне пришлось там сталкиваться. Я отправляюсь в Китай, — страстно продолжал юноша, — потому что только так мне удастся все переменить. Говорят, что Китай — это богатая страна, можно подбирать на улицах золото. Очень скоро я смогу вернуться с полными карманами золота. У меня будет не только золото, но и рубины и изумруды! Я стану знаменитым, и люди будут относиться ко мне с уважением. Они перестанут надо мной смеяться и называть меня Ублюдком! Я куплю себе землю и получу уважаемое имя. Может даже, я поеду домой, чтобы потребовать себе девушку, которую люблю, — добавил Уолтер помолчав.

В комнате воцарилась напряженная тишина. Тристрам отвернулся, но было понятно, что он сочувствует своему приятелю. Уолтер поднял сумку, которую положил на кровать, и вытащил оттуда кубок.

— До отъезда мне нужно еще кое-что сделать. Я должен послать деньги в Герни, чтобы там хорошо ухаживали за матерью. Джозеф, ты мне поможешь? Мне не стоит появляться в Лондоне или Герни. — Он осторожно положил кубок на постель.

— Я никогда в жизни не видел более прекрасной вещи! Вы только посмотрите, какая тут искусная работа. Кубок очень старый, и я уверен, что его изготовили на Востоке. — Джозеф осмотрел кубок, он заметил, что на нем укреплены небольшие рубины и изумруды и что горлышко украшено богатой резьбой и чеканкой.

— Как ты думаешь, сколько он стоит?

— Мне кажется, очень дорого, — ответил Джозеф. — Но вы же не собираетесь его продавать?

Уолтер покачал головой:

— Конечно нет. Отец завещал кубок мне. Но его невозможно везти с собой. Может, мне отдать его под залог на хранение какому-либо из купцов из Ломбардии? Джозеф, ты не можешь поинтересоваться, сколько мне могут за него дать?

— Конечно, я постараюсь как следует поторговаться. Вы хотите, чтобы полученные деньги я отправил в Герни?

— Сначала ты оставишь для каждого из твоих внуков по десять шиллингов. Джозеф, я настаиваю на этом. Нужно, чтобы мать узнала о моих планах, но я не могу появиться сейчас дома.

— Вам будет лучше отплыть не из Лондона, а из другого порта, — посоветовал Джозеф. — Мой кузен торгует с французами. Он отплывает из Портсмута в Брест. Я попрошу, чтобы он доставил вас во Францию.

Уолтер его поблагодарил и улыбнулся Тристраму:

— Кажется, мы уже готовы к путешествию. У тебя при мысли об этом сердце не бьется сильнее? Мое готово выскочить из груди, а ноги рвутся маршировать под мелодию «Старика с гор». — Он вытащил кожаные сапоги из сумки и поднял их вверх. — Этот подарок отца я возьму с собой и надену сапоги, когда буду при дворе Хубилай-хана.

Было уже темно, когда Уолтер посетил священника, который отвечал за казну в колледже Святого Фрайдесвайда. Он оставил Тристрама на постоялом дворе на окраине города, надеясь быстро покончить со всеми делами.

— Уолтер из Герни, — сказал отец Франциск, не спеша проверяя бухгалтерские книги, — у вас баланс в девятнадцать шиллингов и семь пенсов. Это немалые деньги, молодой человек. Вы хотите забрать все?

— Да, отец Франциск, я покидаю Оксфорд, — ответил Уолтер.

— Так всегда бывает, — вздохнул священник. — Смерть вашего отца графа изменила ваши планы. Когда у человека появляется собственность, он считает, что дальше ему учиться ни к чему. Нам приходится надеяться на младших сыновей и бедных карликов, желающих повыше подняться в обществе. — Он строго посмотрел на Уолтера: — Сын мой, оставайтесь скромным и благоразумным теперь, когда выходите в огромный мир.

Уолтеру стало полегче на душе, когда он отправился по второму делу в этом сером городе, который был так мил его сердцу.

Какая-то женщина показала ему путь к Южному мосту, где жил Роджер Бэкон, а потом быстро перекрестилась и пробормотала молитву. Юноша подумал о том, что место, где жил этот человек, имело запущенный вид. Дом полуразвалился, и юноше казалось, что на него сквозь темные глазеющие окна смотрят подозрительные глаза.

Его стук разнесся странным эхом по темной башне, ему пришлось постучать еще раз, прежде чем он услышал приглашение:

— Входите, входите!

Винтовая лестница была вделана в толщу каменной стены. Юноша чего-то подождал, а потом начал подниматься.

Уолтер был уверен, что все слухи об отце Бэконе были сплетнями старых бабок, но все равно вздрагивал при каждом шорохе и побоялся поднять глаза вверх в темноту, где растворялись сверкающие звезды.

Как только он вошел в комнату, из которой послышался голос, у него сразу отлегло от сердца. Роджер Бэкон сидел в кресле, и перед ним лежала рукопись. На тарелке была еда — кусок хлеба, большая луковица и маленький ломтик сыра. Комната была такой же пустой, как келья. Там стояло кресло, на котором сидел хозяин, в углу — складная постель, застланная соломой, а у стены — шкафчик. В нем было полно книг и манускриптов. Уолтер внимательно взглянул на книги, потому что такое количество их ошеломило даже студента Оксфорда.

— Итак, сын мой?

Уолтер в первый раз видел Роджера Бэкона вблизи. Его поразило благородство его лица. Оно было настолько необычным, что можно было назвать его прекрасным. Конечно, дело было не в правильности его черт. Нос священника был кривым, над ним нависал удивительно высокий лоб, а губы были поразительно изогнуты. Уолтер решил, что самыми прекрасными в его лице были глаза — большие и темные. Это были удивительные глаза. Они притягивали к себе и держали в своей власти. В лице этого странного священника не было ничего чисто английского, оно не походило на лицо обычного человека. Казалось, что его место было среди мудрецов, проделавших удивительное ночное путешествие на верблюдах, или среди людей, которые принимали участие в совещании на горе Олимп.

— Две недели назад я присутствовал на ваших занятиях, хота и не являюсь вашим студентом. Я запомнил все, что вы нам рассказывали, особенно о Китае. Я хочу вам сказать, что отправляюсь туда.