Черная роза - Костейн Томас. Страница 34

— Мы должны будем это доказать.

Купец внимательно взглянул на друзей.

— Реклама моих товаров принесет мне слишком небольшой доход, даже если принять во внимание эту игрушку, которую твой друг-переросток носит на плече. Я получу деньги другим способом. — Он покачал головой, как будто» все еще сомневаясь в правильности принятого решения. — Через несколько дней я посылаю вперед караван в Марагу. Вы отправитесь с этим караваном. Должен вас предупредить: в караване женщины, не вздумайте ими интересоваться. Весьма неприятно окончить жизнь в качестве корма для муравьев.

Им приказали оставаться в помещении. Антемус сейчас занимался другими делами, и друзья отошли к окну и сели. Их закрывала от остальных людей очень высокая абака — мозаичная панель.

— Ну что? — взволнованным шепотом спросил Трис.

— Мне кажется, что мы с ним договорились.

— Мы едем с первым караваном. — У Уолтера было хорошее настроение. — Трис, нам так повезло. Мы отправимся в Китай и не будем ничем рисковать. Из огнедышащих драконов нам встретился только сам Антемус.

— Я не понял ни слова из того, что он говорил, но он мне сильно не нравится. Мы можем ему доверять?

Уолтер покачал головой:

— Это жестокое, расчетливое животное. Но мне удалось его убедить, что мы ему пригодимся. А это все, что нужно для подобных ему людей.

Тристрам заерзал на скамье. Ему было неудобно высказать другу то, что он собирался.

— Уолт, я надеюсь, что ты не ошибаешься. Ты все время был не в себе с тех пор, как мы прибыли на Восток. Ты так занят собственными планами, что больше ничего не замечаешь. Даже когда мы рассматривали святыни, ты размышлял о чем-то другом. Так же было, когда мы взошли на Масличную гору и видели места, где ступали ноги нашего Спасителя. Из Иерусалима ты стремился вперед, в Антиохию, и я заметил, что ты злился, если нам приходилось задерживаться даже в святых местах. Уолт, так нельзя. Я должен сказать тебе это, хотя понимаю, что тебе это может не понравиться.

Уолтер помолчал, а потом согласно кивнул головой:

— Действительно, мне было жаль тратить время на посещение святынь. Трис, мне неловко об этом говорить, но ты абсолютно прав — я не в себе! Я не в силах сопротивляться влечению, кто-то постоянно шепчет мне на ухо: «Вперед! Поспеши! Времени мало, а вам нужно сделать так много! Ты можешь опоздать. Торопись! » И потому я думаю только об этом.

— Уолт, тебе следует немного расслабиться. Я понимаю, как велики твои цели. Но все в руках Божьих! Если тебе удастся выполнить все, что задумал, то это только потому, что Он так пожелал.

— Я все понимаю! Я повторял себе эти слова много раз, но мой внутренний голос продолжает меня подталкивать вперед.

— Ты, пожалуйста, не думай, что я тебя осуждаю. Если я и стал допытываться о монголах, так это не потому, что не желал отправляться с ними. Как ты решил, так мы и сделаем. Я тебе во всем доверяю и не стану спрашивать или сомневаться в правильности принятого тобой решения. Пойми, что я всегда с тобой согласен.

Уолтер взял друга за руку.

— Мы с тобой равные партнеры в любом начинании. Трис, ты всегда должен прямо высказывать свои сомнения. Дружище, я знаю, какая у тебя трезвая голова. Ты правда сомневаешься в правильности выбранного пути? Давай высказывайся, старина, ничего не скрывай!

Тристрам ответил:

— Меня волнует только то, что у тебя в голове и на сердце. Ты считаешь, что все планы исполнятся, если ты будешь изо всех сил стараться их осуществить. Уолт, тебе нужно немного успокоиться, и тогда я всем сердцем стану тебе помогать и отправлюсь с радостью с тобой в дальнюю дорогу. И, если понадобится, буду сражаться под командованием Баяна Стоглазого.

Тристрам внимательно наблюдал за тем, что происходило в комнате во время их беседы. Вдруг он широко раскрыл глаза от удивления. Уолтер повернулся и увидел, как через внутреннюю дверь в покои вошла девушка. Она остановилась, не сводя взгляда с толстого Антемуса, сидящего в кресле. Тристрам шепнул:

— Взгляни, Уолт. Это, наверное, сестра, о которой нам рассказывал священник. Она потрясающая красавица!

Уолтер мельком взглянул на девушку. Он продолжал обдумывать их разговор. Ему показалось, что девушка очень маленького роста. На ней был надет прямой длинный наряд. Уолтер обратил внимание на ее поразительные черты: волосы черные, кожа имела оливковый оттенок, но глаза были ярко-синими.

Антемус недовольно промолвил:

— Мариам, я не звал тебя.

— Я знаю, но тем не менее я пришла, потому что узнала, что ты собираешься со мной сделать.

Антемус громко позвал отца Теодора:

— Ты, чахлая крыса, быстро приведи сюда эту китаянку. Скорее!

Купец сердито заговорил с девушкой. Она медленно двигалась по комнате и наконец подошла к нему. Если бы Уолтер не следил так внимательно за Антемусом, чтобы лучше понять своего будущего хозяина, он бы понял, что девушка проявила удивительную храбрость перед лицом злобного братца. Она отвечала брату тихо и настойчиво, но потом протестующе повысила голос. Казалось, что девушка сейчас расплачется, но она гордо держала головку и пыталась не показывать страха.

— Пытается ему сопротивляться, — шепнул Тристрам. — Надеюсь, что она сможет его переубедить.

Насмешливое лицо Антемуса не давало повода для подобных надежд. Он нетерпеливо перебирал украшения и враждебно смотрел на сестру.

Когда отец Теодор возвратился с китаянкой, спор уже вели три человека. Было видно, что девушка испугалась ужасной внешности Хучин Бабаху и сначала даже не находила нужных слов. Уолтер заметил, как она отшатнулась, когда украшенные множеством колец пальцы рыжей женщины ухватили ее за плечо. В этом не было ничего удивительного: маленькие блестящие глазки на широком раскрашенном лице спокойно оценивали девушку, словно рабыню во время рыночных торгов.

Разговор шел на незнакомом Уолтеру языке. В нем было много горловых звуков, и позже он узнал, что это смесь языков, используемая людьми из караванов во время путешествий по Азии.

Девушка опять повысила голос. В ответ на слова китаянки она воскликнула что-то — тут и без перевода было ясно, что она выражает несогласие. Хучин Бабаху сказала ей что-то, что означало «Да! Да!». Девушка отрицательно замотала головой, а китаянка разразилась страстной и длинной тирадой.

Антемусу все надоело.

— Хватит болтать, — сказал он по-гречески. — Я уже все решил. Отправляйся к себе и будь готова к отъезду.

Мариам гордо тряхнула головкой и отчетливо произнесла:

— Я тоже все решила. Я никуда не поеду — лучше убью себя!

— Ты будешь мне повиноваться, несносная упрямица! — раздраженно воскликнул Антемус. Он привстал с кресла, схватил ее за плечи и начал сильно трясти. — Тебе пора понять, что я все равно все сделаю по-своему! Интересно, ты когда-нибудь поумнеешь? Ты меня понимаешь или нет?

Он разозлился еще больше и стал еще энергичнее трясти бедную девушку. Она пыталась вырваться. Но он крепко ухватил сестру за плечи.

— Пусти меня, слышишь?

У Антемуса от злости побагровело лицо, но он не разжал рук.

— Я тебя отпущу, только когда ты мне дашь обещание больше не сопротивляться, — задыхаясь прокричал он. — Не раньше.

— Неужели мы станем на это смотреть и ничего не сделаем? — прошептал Тристрам. Его рука скользнула к кинжалу, подвешенному на поясе.

Друзья не успели ничего предпринять — девушка подняла юбку, и показалась обнаженная нога в красной сандалии. Она изо всей силы ударила коленом в пухлый живот Антемуса. Он задохнулся и не мог проронить ни звука. Лицо у него побелело, и он беззвучно опустился на пол. Ноги и руки Антемуса бессильно повисли, и он стал напоминать рыбу, выброшенную прибоем на песок. К тому же Антемус ударился головой о ножку кресла и оставался без движения несколько мгновений. К тому времени, когда он пришел в себя, девушка ускользнула через внутреннюю дверь.