Игра разума. Как Клод Шеннон изобрел информационный век - Сони Джимми. Страница 64

Этот начальный интерес к фондовому рынку перерос в итоге во всепоглощающее увлечение. Они вдвоем – особенно Бетти – принялись жадно изучать книги на тему торговли ценными бумагами, размышляли над разными рыночными философиями и выстраивали возможные биржевые сценарии. Они узнали о многих самых успешных в истории инвесторах, включая Бернарда Баруха, Гетти Грин и Бенджамина Грэма. Они прочитали книгу Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов», а также изучали работы фон Неймана и Оскара Моргенштерна по теории игр. Клод, вполне ожидаемо, разработал определенную схему, которая отражала механизм работы биржи.

Когда Шеннон предложил выступить с лекцией в МТИ по теме фондовых бирж, то слух о его выступлении собрал такое количество народа, что пришлось занять самый большой лекционный зал университета. И даже там люди буквально висели на люстрах. Шеннон предложил теорию, которая бы позволила инвестору зарабатывать на падающем рынке акций за счет дневных колебаний курсов. На самый первый вопрос аудитории, воспользовался ли он своей теорией сам, Шеннон ответил: «О нет, комиссионные брокеров разорили бы вас».

Эта беседа – вероятно, в большей степени, чем любое другое конкретное проявление удивительных финансовых способностей, – стала главным источником легенды о финансовом гении Шеннона. Впоследствии Шеннон поражался тому интересу, который вызвала его лекция. Когда данной темы коснулись в одном из его интервью, это, как ни странно, развеселило его:

«Да, я проделал определенную роботу; связанную с теорией фондового рынка, которая относится к числу моих неопубликованных статей. Все хотят знать, что в них! [Шеннон смеется.] Это забавно. Я читал лекцию на эту тему в МТИ лет двадцать назад и кратко изложил математические принципы данной теории, но так и не опубликовал ее. А люди до сих пор спрашивают меня о ней. Не далее как в прошлом году, когда мы были в Брайтоне, ко мне неоднократно подходили люди и говорили: “Привет, я слышал, что вы рассказывали в МТИ о фондовом рынке!” Я был изумлен, что кто-то еще помнит об этом!»

Но с любым, кто жаждал узнать одну крупную объединяющую теорию, которая бы объяснила рыночные колебания, Шеннон был краток и сразу же закрывал эту тему. Он и его жена были, по его собственным словам, «теоретиками, а не практиками». Шенноны развлекались, занимаясь техническим анализом, а потом обнаружили, что в нем есть потребность. Как сказал сам Шеннон: «Я думаю, что специалисты, которые так много работают с ценовыми графиками, отмечая фигуры “голова и плечи” и “линия шеи”, работают с тем, что я бы назвал шумным воспроизведением важной информации».

Сложные формулы значили гораздо меньше, утверждал Шеннон, чем «люди и продукт» компании. Он продолжал: «Большинство людей смотрят на цену акций, в то время как они должны смотреть на саму компанию и ее доходы. Существует масса проблем, связанных с предсказанием стохастических процессов, например доходность компании… Мое общее ощущение, что проще выбрать те компании, которые в скором времени станут успешными, чем предсказать краткосрочные колебания цен, то, что длится недели или месяцы и что регулярно отражается в Wall Street Week. Там еще масса непредсказуемых моментов, которые невозможно предугадать, и это заставляет людей продавать или покупать кучу акций».

Человеку, далекому от математики, подобный ответ мог показаться уклончивым. Но когда Шеннон использовал такие слова, как «стохастические процессы», он основывался на глубоком знании математических законов. По его мнению, тактика слежения за рынком и сложные математические расчеты уже не годились для солидной компании с явными перспективами роста и убедительными лидерскими качествами.

Поэтому Шенноны при возможности старались лично оценить учредителей новой компании. Они тестировали образцы продукции и пилотные модели. Когда они размышляли над тем, стоит ли инвестировать в компанию Kentucky Fried Chicken, вспоминал Уильям Паундстоун, они купили несколько ведерок кур, чтобы оценить их вкус вместе со своими друзьями.

Помимо научного исследования, был еще один фактор, который Шеннон с готовностью признавал как ключ к успеху. Когда его спросили, счастлив ли он в жизни, Шеннон ответил: «Даже больше, чем можно было надеяться». По его собственному признанию, ему повезло родиться в правильное время и быть лично знакомым с учредителями ряда компаний, что позволило удачно инвестировать деньги на раннем этапе. Большую часть его состояния составляли вложения в акции компаний «Теледайн», «Моторола» и «Хьюлетт-Паккард». Став одним из их учредителей, самое умное, что мог сделать Шеннон, это просто держать выбранный курс. Его дочь Пегги резюмировала все одной короткой фразой, которая так же могла принадлежать и ее отцу. Она сказала, что ее родители «использовали здравый смысл и связи и были удачливы».

Если говорить о том заметном следе, что оставила работа Шеннона в области финансов, то это, скорее, его знаменитые афоризмы, многие из которых составляют часть легенд о Шенноне. «Я зарабатываю деньги, играя на фондовой бирже, доказательство теорем не приносит мне никакого дохода», – сказал однажды Шеннон Роберту Прайсу. А когда его спросили, какое направление теории информации наиболее перспективно для инвестирования, Шеннон пошутил: «Внутренняя информация».

28. Рай для изобретателя

Многие творения Шеннона, созданные им в свободное от работы время, были довольно эксцентричными – к примеру, машина, отпускавшая саркастические ремарки, или калькулятор с римскими цифрами. Другие же имели целью произвести заметный эффект на зрителей: труба, выпускающая пламя, или машина, собиравшая кубик Рубика. Но были и такие устройства, которые опередили технологии на несколько поколений. Одно из них заметно выделяется на общем фоне, но не только потому, что опередило свое время, а потому, что чуть было не создало Шеннону серьезные проблемы с законом – и с гангстерами.

Задолго до появления часов Apple Watch или фитнес-браслетов Fitbit первый в мире носимый компьютер был задуман Эдом Торпом, в ту пору малоизвестным аспирантом-физиком Калифорнийского университета. Торп был тем редким типом ученого, который чувствовал себя одинаково легко и с вегасскими букмекерами, и с эрудированными профессорами. Он обожал математику, азартные игры и игру на бирже – примерно в таком порядке. Игровые столы и рынок акций он любил за тот вызов, который они бросали: можно ли создать предсказуемость на основе видимой случайности? Что может дать человеку преимущество в азартных играх? Но Торп не довольствовался одними лишь размышлениями на эту тему. Подобно Шеннону он решил найти и «сконструировать» ответы.

В 1960 году Торп был преподавателем-стажером в МТИ. Он работал над теорией игры в блэкджек и результаты своей работы надеялся опубликовать в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences. Шеннон был единственным членом академии в математическом отделе МТИ, поэтому Торп обратился к нему. «Секретарь предупредила меня, что Шеннон даст мне всего несколько минут, не более, и что обычно он не тратит много времени на темы (или людей), которые ему неинтересны. Испытывая одновременно трепет и радость оттого, что мне повезло, я пришел в кабинет Шеннона и увидел там худого, энергичного человека среднего роста и телосложения с острыми чертами лица», – вспоминал Торп.

Торп заинтересовал Шеннона своей работой по блэкджеку, тот лишь порекомендовал ему изменить название «Выигрышная стратегия для блэкджека» на более приземленное «Предпочтительная стратегия для игры в “двадцать одно”, чтобы произвести лучшее впечатление на консервативных рецензентов академии. Этих двоих объединяла одинаковая страсть – применять математику в незнакомых сферах в поисках неожиданных открытий. После того как Шеннон подробно расспросил Торпа о его работе, он задал ему следующий вопрос: «Работаете ли вы еще над чем-то в области азартных игр?»