Сказка - Кинг Стивен. Страница 118

Когда это случилось, он сказал:

— У нас есть еще один день, чтобы раненые немного подлечились. Если второй раунд состоится не завтра, то он будет послезавтра. Самое большее, через два дня.

Он был прав, и все они зависели от меня. С их стороны было не слишком умно довериться старшекласснику, но нужен был мессия, и они выбрали меня.

В своей голове я услышал голос тренера Харкнесса: «Упади-ка и сделай двадцатку, не занимай зря место».

Поскольку у меня не было никаких идей и я чувствовал, что зря занимаю место, я так и сделал: расставив руки, стал медленно отжиматься, сгибая руки, чтобы коснуться подбородком каменного пола, а потом так же медленно выпрямляя их.

— Зачем ты это делаешь? — спросил Стакс, прислонившись к решетке и наблюдая за мной.

— Это успокаивает.

После преодоления первоначальной скованности (и ожидаемого протеста тела, когда от него требуют серьезной нагрузки) это всегда помогает. Отжимаясь, я думал о сне: Лия держит фиолетовый фен моей матери. Вера в то, что ответ на мою проблему — нашу проблему — скрывается во сне, несомненно, была магическим мышлением, но я попал в волшебное место, так почему бы и нет?

Вот маленькая побочная заметка, которая на самом деле вовсе не является побочной — поэтому ознакомьтесь с ней. Летом перед седьмым классом я прочитал «Дракулу». Это я тоже сделал по настоянию Дженни Шустер незадолго до того, как она и ее семья переехали в Айову. Я собирался почитать «Франкенштейна» — взятого в библиотеке, — но она сказала, что это скучно: плохо написанный текст в сочетании с кучей философской болтовни. «Дракула», по ее словам, был в сто раз лучше — самая крутая из когда-либо написанных историй о вампирах.

Не знаю, была ли она права насчет этого — трудно слишком серьезно относиться к литературным суждениям двенадцатилетней девочки, даже если она поклонница ужасов, — но «Дракула» оказался классным. Даже спустя долгое время после того, как все эти кровососы, колья, вбитые в сердца, и мертвые рты, набитые чесноком, улетучились у меня из головы, я помнил кое-что, сказанное Ван Хельсингом о том смехе, который он назвал «Королем Смеха». Он сказал, что этот Король Смеха не стучался, а просто ворвался внутрь. Вы знаете, что это правда, если когда-нибудь видели что-то настолько смешное, что не могли удержаться от смеха не только в тот момент, но и каждый раз, когда вспоминали это. Думаю, истинное вдохновение приходит так же. Нет никакой связи, на которую вы могли бы указать пальцем, сказав: «О, конечно, я думал об этом, и это привело меня к этому». Вдохновение не стучится в дверь.

Я сделал двадцать отжиманий, потом тридцать, и как раз в тот момент, когда собирался закончить, ударила молния. В какой-то момент идеи не было, а в следующий она уже появилась, причем вся целиком. Я встал и подошел к решетке:

— Я знаю, что мы будем делать. Не знаю, сработает ли это, но ничего другого у меня нет.

— Расскажи, — попросил Йота, и я рассказал ему о мамином фене, но он не понял — там, откуда он родом, женщина с длинными волосами после мытья сушит их на солнце. Впрочем, остальное он ухватил сразу. Как и Стукс, который слушал из соседней камеры.

— Расскажите остальным, — сказал я. — Всем.

Стукс приложил ладонь ко лбу и поклонился. От этих поклонов у меня все еще пробегали мурашки по коже, но если это могло удерживать их вместе, я терпел бы их до тех пор, пока не смог бы снова стать обычным школьником. За исключением того, что на самом деле не думал, что это произойдет, даже если я переживу все это. Некоторые изменения необратимы.

На следующее утро на завтрак были сосиски.

Обычно Перси, обслуживая нас, молчал, но в то утро ему было что сказать. Правда, слов было мало.

— Йе, йе, — что, как я понял, означает «ешь, ешь».

Все получили по три сосиски, а я четыре, и не только потому, что был принцем Глуби Малейн. В каждую была воткнута деревянная спичка с выпуклой серной головкой. Я сунул две в один из своих грязных носков и еще две в другой. У меня была идея, для чего они могут понадобиться. Я надеялся, что это сработает.

Снова последовало мучительное ожидание. Наконец дверь открылась. Вошел Аарон вместе с Леммилом — или как там его звали, — и двумя другими.

— Выходите, детки! — объявил Аарон, протягивая руки, чтобы открыть двери. — Хороший день для восьмерых из вас, плохой для остальных! Топ-топ!

Мы вышли. Сегодня Хэтч не жаловался на боль в животе; Стукс позаботился о нем, хотя лицо бедняги Стукси уже никогда не будет прежним. Йота посмотрел на меня с полуулыбкой. Одно веко дрогнуло от того, что могло быть едва заметным подмигиванием. Это добавило мне немного мужества. Как и осознание того, что независимо от того, сможем мы сбежать или нет, Элден Губитель Летучих, Петра и вся его банда засранцев будут разочарованы их Честными играми.

Когда я проходил мимо Аарона, он задержал меня, уткнув кончик своей гибкого хлыста в рваные остатки моей рубашки. Полупрозрачное человеческое лицо, прикрывавшее его череп, улыбалось:

— Ты думаешь, что ты особенный, не так ли? Нет, не думаешь. Другие думают, что ты особенный. Сегодня они разочаруются.

— Предатель, — сказал я. — Предатель всего, чему ты клялся.

Улыбка исчезла с того, что осталось от его лица, хотя под ним череп по-прежнему хранил свою вечную ухмылку. Он поднял свой гибкий хлыст, намереваясь обрушить его мне на лицо, раскроив его от линии волос до подбородка. Я стоял, ожидая этого и даже немного подняв лицо, чтобы принять удар. Что-то другое говорило через меня, и это были правдивые слова.

Аарон опустил свой хлыст.

— Не-не, я не буду тебя отмечать. Оставлю это тому, кто прикончит тебя. Иди сейчас же. Прежде чем я решу обнять тебя, чтобы ты наложил в штаны.

Но он не мог этого сделать — я знал это, и Аарон тоже. Поединки второго раунда были уже назначены, и он не мог позволить себе нарушить жеребьевку, вызвав у меня шок, который мог лишить сознания или даже убить.

Я последовал за остальными, и он сзади опустил свой хлыст мне на бедро, распоров штаны. За ударом последовали жгучая боль, из ноги пошла кровь. Я не издал ни звука, не желая доставлять удовольствие этому мертвому сукиному сыну.

Нас отвели в ту же раздевалку, через две двери от комнаты администрации, где мог находиться выход. В центре комнаты, как и прежде, стояла доска с объявлением, только на этот раз с меньшим количеством пар.

ЧЕСТНЫЕ ИГРЫ. ВТОРОЙ РАУНД

Первый сет

Окка против Галли +

Чарли против Джаи

Мерф против Фрида

Второй сет

Бендо против Булта

Каммит против Стукса

Эрис против Куилли

Дабл против Мезеля

Третий сет

Аммит против Йоты

В этот раз для финального поединка оставили парней покрупнее. Я думал, что это тоже неплохо, но независимо от того, как сложатся следующие несколько минут, этого не произойдет.

Верховный лорд ждал нас, как и перед первым раундом, одетый в свою причудливую форму. На мой взгляд, она походила на то, что мог бы напялить на себя диктатор бедной центральноамериканской страны по случаю государственного праздника.

— Вот вы и снова здесь, — прожужжал он. — Некоторые из вас немного потрепаны, но, без сомнения, жаждут битвы. — Что вы на это скажете?

— Да, Верховный лорд, — сказал я.

— Да, Верховный лорд, — эхом отозвались остальные.

Он посмотрел на мое кровоточащее бедро.

— Тебе, вижу, уже досталось, принц Чарли.

Я ничего не сказал.

Он оглядел остальных.

— Разве вы не так его называете? Не принцем Чарли?

— Нет, Верховный лорд, — сказал Аммит. — Он просто маленький сукин сын, который любит важничать.

Келлину это понравилось. Его человеческие губы слегка улыбнулись, а застывшая под ними ухмылка просто осталась на месте. Он снова перенес внимание на меня.