Сказка - Кинг Стивен. Страница 48

— Это плохо, — я все еще думал о своем, и эта фраза просто вырвалась у меня изо рта.

Мистер Масенсик одарил меня своей фирменной ядовитой улыбкой, а потом сказал:

— Действительно, хорошего тут мало. Что ж, можете снова войти в ваш транс, мистер Рид.

Он продолжил лекцию. Я попытался слушать то, что он говорит, но потом вспомнил кое-что из того, что сказала миссис Сильвиус: не «Фи-фай-фо-фам, дух британца чую там», но все равно: «Чувствую запах прогульщика. Ты им просто пропах». Конечно, это совпадение — мой отец говорил, что если вы купили синюю машину, то видите синие машины повсюду, — но после того, что я увидел в сарае, я не мог не удивляться. И кое-что еще. В фантастическом рассказе автор всегда изобретал какой-нибудь способ, благодаря которому юный герой или героиня могли бы исследовать то, что я уже привык называть другим миром. Автор мог, например, придумать место, куда его родитель или родители должны были уехать на несколько дней, тем самым позволяя юному герою посетить другой мир, не отвечая при этом на кучу неуместных вопросов.

«Совпадение, — думал я, когда прозвучал звонок с урока и все бросились к двери. — Синдром синей машины».

Только гигантский таракан не был синей машиной, как и те каменные ступени, уходящие в темноту.

Я попросил мистера Масенсика подписать мою квитанцию об общественных работах, и он снова одарил меня своей ядовитой улыбкой.

— Плохо, да?

— Простите меня.

— Что ж, ты не так уж ошибся.

Я сбежал по лестнице и направился к своему шкафчику для вещей.

— Чарли?

Это была Арнетта Фримен, выглядевшая более-менее шикарно в обтягивающих джинсах и топе-ракушке. Арнетта с ее голубыми глазами и светлыми волосами до плеч своим видом доказывала, что белая Америка не так уж плоха. Годом раньше — когда я был более спортивным и скромно прославился своими достижениями в Индюшачьей лиге, — мы с Арнеттой несколько раз вместе делали уроки у нее дома. Кое-что мы выучили, но гораздо больше целовались.

— Арни, как дела?

— Не хочешь зайти сегодня вечером? Мы могли бы подготовиться к тесту по Гамлету.

Ее голубые глаза пристально вгляделись в мои карие.

— Я бы с удовольствием, но мой отец завтра надолго уезжает на какую-то бизнес-встречу. Сегодня мне надо быть дома.

— Вот жалость, — она нежно прижала к груди пару учебников.

— Я могу в среду вечером. Если, конечно, ты не занята.

Она просияла.

— Это было бы здорово! — взяв меня за руку, она положила ее себе на талию. — Я расспрошу тебя о Полонии, и, может быть, дам взглянуть на моего Фортинбраса.

Она чмокнула меня в щеку и ушла, крутя задом так, что это можно было назвать обворожительным. Впервые после посещения библиотеки я не думал о сходстве реальности и сказки. Мои мысли были заняты только Арнеттой Фримен.

Папа ушел рано утром во вторник, взяв дорожную сумку и одевшись в свой дежурный костюм «Я собираюсь в лес»: вельветовые брюки, фланелевую рубашку и кепку «Чикагских медведей». Через плечо у него было перекинуто пончо.

— Обещают дождь, — сказал он. — Это отменяет лазание по деревьям, но я не жалею.

— Вместо коктейля будет содовая, верно?

Он ухмыльнулся:

— Может быть, с ломтиком лайма. Не волнуйся, малыш. Линди тоже там будет, и я не отойду от него. Позаботься о своей собаке — она снова хромает.

— Я знаю.

Он торопливо обнял меня одной рукой и вышел. Когда он сдавал назад на подъездной дорожке, я жестом остановил его и подбежал к окошку со стороны водителя. Он опустил стекло.

— Я что-то забыл? — спросил он.

— Нет, это я забыл, — я нагнулся, обнял его за шею и поцеловал.

Он озадаченно улыбнулся:

— Что это было?

— Я просто люблю тебя, вот и все.

— Я тоже, Чарли, — потрепав меня по щеке, он выехал задом на улицу и помчался к проклятому мосту. Я смотрел ему вслед, пока он не скрылся из виду.

Думаю, в глубине души он что-то знал.

Я вывел Радар на задний двор. Наш двор не мог сравниться с акром с лишним мистера Боудича, но был достаточно большим, чтобы дать Радар место для ее дел. Которые она в конце концов сделала, но я понимал, что ее время подходит к концу. Если я мог что-то для нее сделать, это должно было произойти как можно скорее. Мы вернулись в дом, и я дал ей пару кусков мясного рулета, оставшегося со вчерашнего вечера, спрятав в нем лишнюю таблетку. Она проглотила все это и свернулась калачиком на ковре в гостиной — это место она уже застолбила за собой. Я потрепал ее за ушами, что всегда заставляло ее зажмурить глаза и улыбаться.

— Мне нужно кое-что проверить, — сказал я. — Будь хорошей девочкой. Я вернусь, как только смогу, хорошо? Постарайся не гадить в доме, но если придется, делай это где-нибудь, где будет легко убрать.

Она пару раз стукнула хвостом по ковру, для меня этого было достаточно. Я подъехал на велосипеде к дому номер 1, высматривая по сторонам дороги маленького человечка с забавной манерой ходить и говорить. Но не увидел никого, даже миссис Ричленд.

Войдя в дом, я поднялся наверх, открыл сейф и застегнул на талии пояс с кобурой. Я совсем не чувствовал себя стрелком, несмотря на все эти причудливые ракушки и завязки; я чувствовал себя испуганным мальчишкой. Если я поскользнусь на этой лестнице и упаду, сколько времени пройдет, прежде чем кто-нибудь найдет меня? Может быть, это никогда не случится. А если случится, то что еще они найдут? На пленке мистер Боудич сказал, что то, что он мне оставляет, было не подарком, а бременем. Тогда я не до конца осознал это, но когда достал фонарик из кухонного шкафа и сунул его в задний карман джинсов, понял в полной мере. Я понуро направился к сараю, почти надеясь, что дойду до подножия этой лестницы и найду там не коридор в другой мир, а только груду камней и грязную лужу.

И никаких больших тараканов. Мне все равно, безвредны они или нет — никаких тараканов.

Я зашел в сарай, посветил вокруг и увидел, что таракан, которого подстрелил мистер Боудич, окончательно превратился в лужицу темно-серой слизи. Когда я направил на него луч фонарика, одна из пластин на том, что осталось от его спины, слетела на пол, заставив меня вздрогнуть.

Включив лампы на батарейках, я подошел к доскам и блокам, закрывающим колодец, и посветил фонариком в одну из щелей. Я не видел ничего, кроме ступенек, уходящих вниз, в темноту. Ничто не шевелилось. Не было никаких шуршащих звуков. Это меня не успокоило; я вспоминал фразу из десятков, а может и сотен дешевых ужастиков: «Мне это не нравится. Тут слишком тихо».

«Будь благоразумен, тишина — это хорошо», — сказал я себе, но, заглядывая в эту каменную пропасть, не считал эту идею такой уж здравой. Я понимал, что если буду долго колебаться, то отступлю, и потом мне будет вдвое труднее снова зайти так далеко. Поэтому я снова сунул фонарик в задний карман и убрал с досок шлакоблоки. Потом сдвинул доски в сторону и сел на край колодца, поставив ноги на третью ступеньку сверху. Подождал, пока утихнет сердцебиение, а потом встал на эту ступеньку, убеждая себя, что для моих ног там достаточно места, хотя это было не совсем так. Вытерев пот со лба, я сказал себе, что все будет хорошо.

Я совсем не был в этом уверен. Но все равно начал спускаться.

«Сто восемьдесят пять каменных ступеней разной высоты», — сказал мистер Боудич, и я пересчитал их все, спускаясь. Я шел очень медленно, стараясь держаться ближе к неровной каменной стене и подальше от обрыва. Камни были грубыми и влажными. Я держал фонарик нацеленным на свои ноги. Разной высоты. Я не хотел споткнуться — это могло стать концом путешествия.

На девяностой ступеньке, не пройдя и половины пути, я услышал под собой шорох. Я раздумывал, не направить ли фонарик на звук, и почти решил этого не делать. Если бы я спугнул колонию гигантских летучих мышей, и они набросились бы на меня, я, вероятно, упал бы вниз.