Сказка - Кинг Стивен. Страница 75

— АДРИАН ПРИНЕС ЭТО, И ГРЕБАНЫЕ ВОЛКИ НЕНАВИДЯТ ЕГО!

«Трус приносит подарки», — подумал я.

Она щелкнула выключателем. Раздался грохочущий звук, похожий на автомобильную сигнализацию, усиленную в пятьдесят или сто раз. Я зажал уши руками, боясь, что если я этого не сделаю, то останусь таким же глухим, как Клаудия. Через десять или пятнадцать очень долгих секунд она выключила звук. Я осторожно убрал руки от ушей. В большой комнате Радар лаяла как сумасшедшая, но волков слышно не было.

— ШЕСТЬ КОЛОНОК! ЭТИ УБЛЮДКИ УДРАЛИ В ЛЕС, КАК БУДТО У НИХ ГОРЯТ ХВОСТЫ! КАК ТЕБЕ ЭТО НРАВИТСЯ, ШАРЛИ? БЫЛО ЛИ ЭТО ДОСТАТОЧНО ГРОМКО ДЛЯ ТЕБЯ?

Я кивнул и похлопал себя по ушам. Ничто не могло долго противостоять этому звуковому шквалу.

— ХОТЕЛА БЫ Я ЭТО УСЛЫШАТЬ! — сказала Клаудия. — НО Я ЧУВСТВУЮ ЭТО НА ЗУБАХ! ХА!

В руках у меня все еще были блокнот и карандаш. Я написал вопрос и оказал ей — что будет, когда батарея сядет?

Она обдумала это, потом улыбнулась и потрепала меня по щеке одной рукой.

— Я ДАМ ТЕБЕ ЕДУ И НОЧЛЕГ, А ТЫ ПРИНЕСЕШЬ МНЕ ДРУГУЮ! ЧЕСТНАЯ ЛИ ЭТО СДЕЛКА, ЮНЫЙ ПРИНЦ? ДУМАЮ, ДА!

Я спал возле плиты, как и у Доры. В ту ночь я не мог лежать без сна и обдумывать свое положение; вместо подушки Клаудия дала мне стопку полотенец, но я все равно отключился, как только моя голова коснулась их. Две секунды спустя — вот на что это было похоже — она трясла меня, чтобы разбудить. На ней была длинная ночная рубашка с аппликацией в виде бабочек — еще одна работа Доры.

— Что? — спросил я. — Дайте поспать.

— НЕТ, НЕТ, НЕТ! — она была глухой, но прекрасно понимала, что я говорю. — ВСТАВАЙ, ШАРЛИ! ВАМ ЕЩЕ ДАЛЕКО ИДТИ! ПОРА ЗАНЯТЬСЯ ДЕЛОМ! КРОМЕ ТОГО, Я ХОЧУ ТЕБЕ КОЕ-ЧТО ПОКАЗАТЬ!

Я попытался лечь обратно, но она рывком вернула меня в сидячее положение.

— ТВОЯ СОБАКА ЖДЕТ! Я НЕ СПЛЮ УЖЕ ЧАС ИЛИ БОЛЬШЕ! И СОБАКА ТОЖЕ! ОНА ПОЛУЧИЛА ЕЩЕ ДОЗУ МАЗИ И ЧУВСТВУЕТ СЕБЯ БОДРОЙ! ПОСМОТРИ И УВИДИШЬ!

Радар стояла рядом с ней, виляя хвостом. Когда она увидела, что я смотрю на нее, то ткнулась носом в мою шею, а потом лизнула в щеку. Я встал. Мои ноги болели, руки и плечи — еще больше. Я подвигал ими, потом сделал дюжину движений плечами — часть разминки во время предсезонной футбольной тренировки.

— ИДИ И ДЕЛАЙ СВОИ ДЕЛА! А Я ПОКА ПРИГОТОВЛЮ ТЕБЕ ЧТО-НИБУДЬ ПЕРЕКУСИТЬ!

Я пошел в маленькую ванную, где она оставила таз с теплой водой и кусок твердого желтого мыла. Я помочился, вымыл лицо и руки. На стене висело маленькое квадратное зеркальце, не больше автомобильного. Оно было поцарапанным и тусклым, но, немного наклонившись, я смог разглядеть себя. Я выпрямился и уже повернулся, чтобы уйти, потом посмотрел еще раз, внимательнее. Мне показалось, что мои темно-каштановые волосы немного посветлели. Так бывало летом, после нескольких дней на солнце, но ведь здесь солнца не было, только сплошные облака. Кроме ночи, конечно, когда облака расступались, пропуская лунный свет.

Я отмахнулся от этого, решив, что виноваты слабый свет единственной масляной лампы и мутность зеркала. Когда я вернулся, она протянула мне толстый ломоть хлеба, накрытый здоровенным куском яичницы. Я проглотил это с жадностью волка (не знаю, каламбур это или нет).

Она протянула мне мой рюкзак.

— Я ПОЛОЖИЛА ТУДА ВОДЫ И ХОЛОДНОГО ЧАЯ! ЕЩЕ БУМАГУ И КАРАНДАШ! НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ! ТЕЛЕЖКА, КОТОРУЮ ТЫ ТЯНУЛ, ОСТАНЕТСЯ ЗДЕСЬ!

Я покачал головой и изобразил, как берусь за ручки.

— НЕТ, НЕТ, НЕТ! ВОЗЬМЕШЬСЯ ЗА НИХ, КОГДА ВЕРНЕШЬСЯ НА МОЕМ ТРЕХКОЛЕСНОМ!

— Я не могу взять ваш велосипед!

Но она отвернулась и не услышала меня.

— ВЫХОДИ, ШАРЛИ! СКОРО РАССВЕТ! ТЫ ЖЕ НЕ ХОЧЕШЬ ПРОПУСТИТЬ ЕГО!

Я последовал за ней к двери, надеясь, что она не откроет ее стае голодных волков. Но их не было, а облака над тем, что мальчик назвал заколдованным городом, разошлись, и я увидел целую россыпь звезд. Рядом с Королевской дорогой уже стоял массивный трицикл Клаудии. Большая корзина сзади была выстлана мягкой белой тканью, похожей на флис, и я понял, что там должна ехать Радар. Еще я понимал, что этим транспортом добраться до цели будет проще и быстрее, чем тащить тележку. Но было и кое-что получше.

Клаудия наклонилась и поднесла фонарь к переднему колесу, которое было больше других.

— ЕЩЕ АДРИАН ПРИВЕЗ МНЕ ЭТИ ШИНЫ! РЕЗИНА! Я СЛЫШАЛА О ТАКОМ, НО НИКОГДА НЕ ВИДЕЛА! МАГИЯ ТВОЕГО МИРА, ШАРЛИ, И ЭТО ТИХАЯ МАГИЯ!

Это меня окончательно убедило. Не придется беспокоиться из-за того, что жесткие колеса стучат по булыжникам.

Я указал на трицикл, потом на себя, и похлопал по груди у сердца.

— Я привезу его обратно, Клаудия. Обещаю.

— ТЫ ВЕРНЕШЬ ЕГО, ЮНЫЙ ПРИНЦ ШАРЛИ! Я НЕ СОМНЕВАЮСЬ! — она похлопала меня по спине, а потом шутливо шлепнула по заднице, напомнив этим тренера Харкнесса, посылающего меня играть в защите.

— А ТЕПЕРЬ ПОСМОТРИ НА ЭТО НЕБО!

Я посмотрел. Когда звезды померкли, небо над городом Лилимар приобрело красивый персиковый оттенок. Такое небо может быть в тропиках, когда рассветает, но я никогда не видел ничего похожего. Радар сидела между нами, подняв голову и принюхиваясь к воздуху. Если бы не гной, текущий из ее глаз, и то, как она похудела, я бы мог решить, что с ней все в порядке.

— Чего мы ждем? — спросил я.

Клаудия не ответила, потому что не видела, как я говорю. Она смотрела в сторону города, где высились башни и три высоких шпиля, черные на фоне светлеющего дня. Мне не нравился вид этих стеклянных шпилей, даже на расстоянии. Из-за своей формы они казались лицами, смотрящими на нас. Я сказал себе, что это иллюзия, ничем не отличающаяся от кажущегося разинутым ртом дупла старого дерева или облака, похожего на дракона, но это не сработало. Это и близко не могло сравниться с такими невинными вещами. Мне в голову закралась мысль — конечно, нелепая — что сам город был Гогмагогом: разумным, злобным и наблюдающим за мной. Идея о том, чтобы подойти к нему ближе, казалась пугающей; идея использовать имя Лии, чтобы пройти через его ворота — просто ужасной.

«Мистер Боудич сделал это и вернулся, — сказал я себе. — Ты тоже сможешь».

Но я сомневался, что смогу.

Тут колокол выдал одну длинную и звучную железную ноту: «ДОН».

Радар поднялась на ноги и сделала шаг навстречу этому звуку.

— ПЕРВЫЙ ЗВОНОК, ШАРЛИ?

Я поднял палец и кивнул.

Пока звук еще звучал, начало происходить нечто гораздо более удивительное, чем громадный таракан или большой красный сверчок: небо над теснящимися лачугами и коттеджами за городом начало темнеть, как будто тень катилась не вниз, а вверх. Я схватил Клаудию за руку, на мгновение испугавшись, что вижу какое-то странное затмение не солнца или луны, а самой земли. Потом, когда звук колокола стих, темнота распалась на тысячи кусочков с проблесками солнечного света, которые непрерывно пульсировали и менялись. Я увидел множество цветов — черный и золотой, белый и оранжевый, но над всем царил благородный королевский пурпур.

Это были бабочки-монархи [175] размером с воробья, но такие нежные и эфемерные, что утренний свет сиял не только вокруг них, но и сквозь них.

— ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЭМПИС! — воскликнула Клаудия и протянула руки к поднимающемуся над нами живому потоку. Этот вихрь закрыл от нас город, заслонив злые лица, которые, как мне показалось, я там видел. — ДА ЗДРАВСТВУЮТ ГАЛЛИЕНЫ! ДА ПРАВЯТ ОНИ ВНОВЬ И ВОВЕК!

Как бы громко она ни говорила, я почти ее не слышал. Я был ошеломлен. Никогда в своей жизни я не видел ничего настолько необычного и прекрасного. Бабочки затмили небо, пролетая над нами Бог знает куда, и когда я почувствовал дуновение их крыльев, я, наконец, принял — целиком и полностью — реальность этого другого мира, Эмписа.

Я пришел из вымышленного мира — а это была реальность.

Глава семнадцатая

Покидаю Клаудию. Воспоминания о Дженни. Ночь в депо. Ворота. Заколдованный город