Я назову твоим именем сына (СИ) - Шолохова Ирина. Страница 21

— О! Рита, ты меня испугала!

— Что ты тут делаешь, Таня? — напряжённым голосом произнесла она, — почему сидишь в комнате, а не гуляешь вместе со всеми на свежем воздухе?

— Зашла на минутку, кое-что взять, — ровным голосом, уверившись в том, что Рита ничего не видела, произнесла она.

— Я сейчас зайду к тебе, — Рита, на некоторое время, забыла о личных проблемах. «Нарисовалась» ой, какая отвратительная ситуация и что сейчас делать она не знала: «Всё когда-то происходит впервые». Она не знала, что говорить, как вести себя с мелким воришкой, ворующей у своих подружек. Привычно, где-то в груди, в области сердца, слегка заныло - нравится она Максиму или нет? Рита обошла корпус в обратную сторону, зашла в девичью спальню. Таня сидела на кровати, беспечно болтая ногами. Рита села напротив неё на другую кровать и молча уставилась на Таньку. Они помолчали несколько минут.

— Ну! — произнесла Рита, — что ты здесь делаешь?

— Ничего! — беспечно пожала плечами девчонка, зашла ненадолго, да и всё! А, что, разве нельзя? — она нагло (по мнению Ритки) смотрела бесстыжими глазами на Ритку.

— Можно! — согласилась Рита, — заходить в спальню можно! Доставай! — приказала она девчонке.

— Что? — ничуть не смущаясь, спросила та, всё ещё оставаясь в счастливом неведении о том, что Рита видела всё от начала и до конца, до того момента, когда она спрятала награбленное у подружек.

— То, что ты сложила в мешок и спрятала на дне сумки. Доставай!

Таньки, наконец-то, поняла, что Рита всё видела. Она послушно достала мешок, затолкнула саквояж в тумбочку.

— Высыпай содержимое на кровать! — приказала Рита.

— Но зачем, Рита? — слабо сопротивлялась она, — я не хочу!

— А я хочу! — Ритка рывком, выдернула мешок у неё из рук и вытряхнула его содержимое на кровать. Образовалась небольшая горка из конфет, фруктов, блеск для губ скатился с кровати, и звонко брякнув о пол, укатился под кровать. — Доставай! — приказала Рита.

— Сама и доставай! Зачем ты лезешь в мои вещи?

— Доставай, говорю! Ну! — грозно прорычала Ритка, удивляясь своей способности перевоплощаться из хрупкой девушки в злобную мегеру.

Танька интуитивно почувствовала, что будет лучше, если она покорится, послушается. Залезла под кровать, подняла блеск и положила в общую кучу. Ритка сфотографировала это богатство на телефон.

— Воруешь, значит, понемножку? «Если от многого взять немножко, получится не грабёж, а делёжка!» Так, по-твоему? — процитировала она.

— Это моё! — захлопала глазами Танька и захлюпала носом.

— Видела я, какое это всё твоё! И даже могу тебе напомнить, что и из какой тумбочки ты взяла!

Танька сидела на краю кровати, вцепившись пальцами в матрац так, будто боялась, что её схватят за волосы и поволокут в кабинет заведующей лагерем. Костяшки её пальцев побелели от напряжения, а лицо, наоборот - побагровело, ещё одна секунда и она разревелась.

— Прекрати! — взвизгнула на неё Ритка и грохнула маленьким розовым кулачком по краю тумбочки.

Танька вздрогнула, широко раскрыла глаза, слёзы, ещё секунду назад, лившиеся у неё из глаз нескончаемым потоком, мгновенно высохли.

— Отвечай за свои поступки! Своровала - извинись и верни награбленное подружкам.

— Я просто очень-очень захотела вкусненького! — снова захныкала она. — Девчонки меня убьют, если узнают! Я больше не бу-у-уду! Честное слово, Рита, я больше не бу-у-уду!

Рита смягчилась, ей, вдруг стало, безумно жаль, глупую девчонку.

— Не первый раз занимаешься подобным - сразу видно! Профессионально по чужим тумбочкам шаришь. Дома, у родителей, тоже деньги подтягиваешь?

Танька крепко зажмурилась, потрясла головой:

— Рита, я больше не бу-у-уду! Честное слово!

— Ладно, возвращай всё на место, по тумбочкам. Я, на первый раз, никому не скажу о твоём воровстве, — Рита голосом выделила «воровстве», — но, если ещё хоть один раз повторится подобное, я подниму вопрос на педсовете, мы вызовем твоих родителей, и, может быть, даже поставим тебя на учёт в полиции, — пригрозила она.

— Не буду! Не буду! Не буду больше! — Танька разложила по тумбочкам наворованное, с сожалением посмотрела на блеск для губ, его тоже положила на место и встала у своей кровати - ждала, что делать дальше.

— Иди! — зыркнула на неё Ритка, — иди к девчонкам и знай, теперь ты у меня «под колпаком»! Я буду следить за тобой! Поняла?

Танька кивнула.

— Иди! — Ритка поднялась с кровати, поправила смятую постель, легонько подтолкнула девчонку в сторону двери, та послушно вышла. Рита вышла следом.

Ей стало чуточку легче, Танькино недостойное поведение отвлекло её от любовных переживаний. Где Юлька? Она подошла к корпусу Юлькиного отряда, постучала в дверь её комнаты:

— Кто? — отозвался из-за дверей мужской голос. «Юрка? — мелькнуло у неё голове, — о, боже! Неужели они позволяют себе среди белого дня, почти на глазах у ребят, заниматься непонятно чем?

— Это я - Рита! — чуть дрогнувшим голосом ответила она.

— Заходи, Ритуль! — дверь распахнулась и перед ней предстала Юлька, но не в чём мать родила, как опасалась увидеть Рита, а в обыкновенной одежде: цветастые просторные бермуды до колен, однотонная, в тон бермудов, футболка с рукавами-крылышками. Юра сидел на стуле, около тумбочки - ничто не давало повода заподозрить, что они не просто сидели, разговаривали, и не занимались чем-то, что могло бы их скомпрометировать. На тумбочке стояла открытая полупустая бутылка Колы и два стакана.

Юлька подтолкнула её к кровати:

— Садись! Колы налить?

— Давай!

Юлька налила Колы в стакан:

— Пей! Ты по делу или так - пообщаться, поболтать?

— Поболтать, — замялась Рита, залпом выпила Колу, — как-нибудь потом зайду, — она села на кровать и тут же вскочила, — пойду я, не буду мешать. Спасибо за Колу!

— Пойдём, Ритуль, погуляем, — Юлька потянула Ритку за собой, — Юра уже собирался уходить.

— Ага, — он легко поднялся и скрылся в дверях, кивнув девчонкам.

Белобрысая голова мелькнула под Юлькиным окном:

— До вечера, девчонки! На салюте увидимся!

— Погуляем? — переспросила Юлька, — или здесь посидим?

— Наверное, лучше на улице, вдруг, кто-то подслушает, стены картонные, чихнёшь - даже на улице слышно.

— Ладно! — согласилась Юлька, и они вышли на улицу.

Пошли в сторону полянки, туда, где они загорали:

— Тебя что-то гложет, Рита?

— Да! Не могу я на ходу, Юль, разговаривать, мне надо видеть твои глаза. Пойдём куда-нибудь на скамейку, где нет посторонних глаз и ушей.

— Я знаю одно такое местечко.

Она повела Риту вглубь леса, здесь было сооружено что-то наподобие островка для отдыха: на двух противоположно поставленных валунах, переброшено большое бревно, кусты за бревном добавляли интимности этому месту. Перед бревном, в виде столика, возвышался старый трухлявый пень - прибежище для муравьёв, торопливо снующих по своим муравьиным делам. Они сели на бревно, помолчали. Шум соснового бора успокаивал, завораживал, заживлял душевные раны.

— Невесёлая ты, Ритка! Что у тебя не так?

— Не знаю, Юль! Сегодня у себя в отряде девчонку засекла, она по чужим тумбочкам шарила, своровала сладости, блеск для губ. Ну, я ей разгоняй, хороший такой, устроила, заставила положить всё, что своровала на место. Поплакала она, конечно, побожилась, что больше так делать не будет. Я ей поверила, пообещала, никому ничего не говорить, если такое больше никогда не повторится. Только это между нами, никому не рассказывай, я ей пообещала молчать, только тебе рассказала - лучшей подруге, больше никому!

— Что так? Надо было перед всем лагерем её опозорить, чтобы неповадно было!

— Ты, что, Юль! Разве так можно, она же ещё совсем девчонка! У неё мозгов-то, наверное, ещё совсем нет - не сформировались, — Рита хихикнула над своей шуткой. — Мы её опозорим, а она пойдёт и утопится!

— Ну, да! — согласилась Юлька, — ты права, мы же не можем знать, вдруг, и правда у неё в голове что-то перещёлкнет, она пойдет бросится в реку с обрыва или тайком проберётся в медпункт, проглотит все таблетки, какие найдёт и отравится. Ай, ну её! Ты её поймала, отругала, заставила вернуть награбленное богатство, отпустила и хватит о ней! Ты же хочешь поговорить не о ней?