Ржевский 7 (СИ) - Афанасьев Семён. Страница 49

Голым пузом, личным энтузиазмом и высоким моральным духом. Не удержи я его тогда — точно попёрся бы на тот пятый этаж опера-предателя то ли задерживать, то ли арестовывать.

— Я всё слышал! — религиозный чин так и пышет любовью к правде. — Хочешь на двух стульях усидеть⁈ В обоих храмах за своего сойти⁈ Вероотступник!

— Твою ж маму, батюшка, — буднично и спокойно вздыхает дед Трофим, приходя на помощь внуку. — Слышь, твоё святейшество, — он щёлкает второго пенсионера по лбу, вырывая из самопроизвольного экстаза. — Слезь с трибуны, а?

— А? — отец Шурик выныривает из реки красноречия и удивлённо смотрит на родича.

— Ты для проповеди место неподходящее выбрал, — поясняет Ржевский-Барсуков, неуловимо становясь другим, не как раньше. — И аудиторию.

— О чём ты⁈

— А под Коноваловкой, — подсказывает родич. — Полвека тому, ты уже вовсю кадилом тарахтел на нынешнем поприще. Ваших капелланов я там в упор не помню, зато вы нас у рубежа перекрестили — и на убой вперёд отправили. Сами попы — в обоз быстро так вернулись, бегом бежали. Даже рясы придерживали, чтобы темпа эвакуации не терять. Не помнишь?

— Меня там не было, — озадачивается церковник, меняясь в лице.

— Зато я был, — пожимает плечами не такой уж и простой, как оказалось, дедушка. — Отсюда вытекает мой вопрос тебе: ты сейчас внуку моему от своего имени мораль читаешь? Или от всей вашей богадельни?

— Да как ты смеешь⁈ О храме…

— Не смешивай понятия, — перебиваю, поскольку с половины пинка понимаю, что имеет ввиду кровный родственник. — Царевна Юлия давеча вон, тоже себя родиной называла.

— А ты о чём, мелкий⁈ — отец Шурик становится похож на большого пса, забредшего на чужое подворье.

На котором живут два таких же, на которых ему теперь на две стороны одновременно лаять надо (ну или со двора убегать).

— Твоё преосвященство, вера и религия — очень разные вещи. — Всё же надо попытаться объясниться по-хорошему, человек-то отец Шурик неплохой. — Бог един, с этим ни вы, ни они не спорите.

— Еретик!..

—… а ваша церковь лично мне, например, больше на бизнес похожа, — правду, только правду.

— Да как ты смеешь!

— Доказать? Когда посетитель в храм входит, какого первого человека он встречает? Самого-самого первого?

Религиозный деятель резко замолкает.

— Допустим, я не христианин и порог церкви впервые переступил, — развиваю наступление. — Кого я там встречу первым?

— Вот ты язва!

О, дошло и до него, даром что там работает сколько десятилетий.

— А видит вошедший в храм продавца свечек, иконок, крестиков, цепочек под них, недорогих ширпотребовских артефактов! — педантично и скрупулёзно загибаю пальцы. — Цена на свечки, если равнять к себестоимости материалов, маржу дают в две сотни процентов. Работа несложная, я своими глазами те изделия видел. — Память у меня хорошая, о бизнесе говорить люблю, поскольку в теме понимаю. — Об иконках ничего не скажу, а вот крестики из банковских металлов у вас такой пробы, что их цена…

— А-га-га! — жизнерадостный дед Трофим, так удачно помирившийся с молодой и фигуристой супругой, похоже, разделяет мою точку зрения.

— С каких это пор потомки гусара в золоте и серебре понимать стали⁈ — неподдельно удивляется иерарх, сбавляя агитационные обороты.

— Всегда понимал, — отрезаю. — Не надо нас за дураков держать.

— Слышь, ровесник века, — дед лениво машет рукой, прекращая дискуссию. — Скажи лучше, чего на текущей Встрече Наследников ждать? Ты точно в курсе, по глазам вижу.

Ариса Накасонэ, клан Накасонэ. Выпускница малоизвестного и очень специфического учебного заведения в Киото, Япония. Односторонний сигнал от амулета Ржевского принимается через маго-техно мост Мицубиси благодаря шлюзу Изначальной Шу Норимацу.

— Чем занят? — Дмитрий машинально заглянул в маго-чат деда.

После беседы с иерархом церкви двое Ржевских отправили епископа на третий этаж, отдыхать дальше. Сами же, переваривая полученную новость, решили использовать оставшуюся четверть часа свободного времени на семейную прогулку.

— Да так, отвечаю кое-кому на сообщения… — Трофим Степанович зашевелил губами. — «Женатики, мимо…». Вот же стерва меркантильная!

Пальцы старика задвигались при наборе текста очень резво, не в пример возрасту.

— Никак не уймёшься⁈ — оживился внук, уже более внимательно фокусируя взгляд на чужом диалоге. — Мало тебе одной сцены с женой? Второй раз может не повезти.

— В смысле? «Хочу детей…». О, я ж как раз помочь могу!.. — Барсуков, похоже, успевал вести две разные коммуникации параллельно.

Отсутствие ментала старику нисколько не мешало.

— Ну помнишь, как она двух золотых в монастыре сожгла? — спокойно ответил блондин. — Деда, не играл бы ты с огнём? У тебя моего резиста на боевую плазму нет, а-га-га.

— Так, эту пропускаем… Когда баба в маго-сообщениях начинает тебе постить маго-видео, где она с мелкими детьми какой-нибудь своей родни умильно играется — пора срочно сматывать удочки! — Дед Дмитрия заметил схоластический интерес внука к новому чату и сейчас отвечал на вопросы, не дожидаясь, пока те будут заданы вслух. — Откровенно намекает ибо: вместо чтоб старательно развлекать тебя, она подло хочет вить семейное гнездо.

— Эх-х, деда.

— Осуждаешь⁈

— Да не особо, ибо «не судите, да не судимы будете»… Женщины всегда замуж хотят, — нейтрально заметил молодой наследник фамилии. — Не вижу в их желании ничего предосудительного.

— Когда они замуж так хотят, — Барсуков возмущённо ткнул пальцем в текст, — там и до залёта рукой подать! После чего ты, как порядочный дворянин и человек чести, обязан жениться! А как жениться, если уже женат?

— Надо женщин правильно выбирать, — фыркнула молодая поросль, впрочем, тут же поправившись. — Хотя знаешь, мне кажется, это скорее промысел божий: браки заключаются на небесах.

Пенсионер вынырнул из общения с другими, задумчиво посмотрел на внука и закусил нижнюю губу:

— Завидую. И снимаю шляпу!

— Деда, что ты думаешь о словах епископа?

— Ничего не думаю. С тобой в Столицу поеду — на Встречу как старейшина твоего рода явлюсь. Там вместе сориентируемся.

Как следовало из беседы с отцом Александром, право наследовать Престол в Империи кроме прямых потомков самодержца было также у детей соратников Основателя Династии, упомянутых в его официальном завещании.

Этот список давно похоронили полностью, кроме единственной фамилии, шедшей первой — Ржевские.

— Слушай, Трофим Степанович, — внук почему-то обратился к дедушке по имени-отчеству. — А ты понял из рассказа нашего святейшества, как мы вообще в наследниках оказались? Пусть и в третьей очереди?

— Ты что, не слушал⁈ — удивился старик.

— Если честно, на жён засмотрелся, — смущённо признался блондин.

Норимацу и Виктория в этот момент как раз заносили в ограду коробки, чуть наклонившись вперёд.

— Дружны были наш Предок с Основателем Династии, а уж на какой почве — тут без деталей.

— А-га-га, кажется, догадываюсь! — развеселился Дмитрий. — Но их же не двое там служило? Другие люди тоже были? Где они?

— Другие фамилии упомянутых в завещании соратников, если верить епископу, на разных этапах слились за столько поколений: потомки служивых Потешного Полка рано или поздно сами отказывались.

—…

— Митька, не суди других людей! Я вообще редко тебя жизни учу, сейчас просто услышь!

— Да я спросить хотел. А мы как не слились? Крепче других?

— Когда Основатель Династии помер, наш Предок на те ежегодные встречи ездить перестал: наследника он недолюбливал.

— Почему?

— Да кто его знает, сейчас уж не разберёшь. Известно только, что первый раз мы царя на**й именно тогда послали.

— В смысле?

— Ну, сын Основателя нашего Предка очень настойчиво затащить во дворец хотел — видимо, чтобы и наш от завещанных прав отказался. Даже сюда, в Соту прибыл, — Трофим Барсуков топнул каблуком по дорожке. — А наш его на порог не пустил, сам наружу вышел.