Темные ангелы нашей природы. Опровержение пинкерской теории истории и насилия - Dwyer Philip. Страница 7

Понятно, что никто, и уж тем более профессиональный историк, не согласен с тем, что прошлое было жестоким. Средневековое законодательство рекомендовало публичные казни, сожжение, клеймение, ослепление, утопление и кастрацию за совершение преступлений, а всем благочестивым христианам рекомендовалось посещать казни в качестве сдерживающего фактора от выбора преступного образа жизни. Если насилию можно научиться, то средневековые мужчины, безусловно, учились этому дома. Христиане поощряли акты самонасилия в виде порки и голодания, а мужья должны были наказывать своих жен, детей и слуг. Однако, как и в случае с предысторией человечества, Пинкер нелепо преувеличивает масштабы насилия, имевшего место в европейском Средневековье. В эту тысячелетнюю эпоху на всем континенте наблюдались огромные различия. Публичные казни, например, не привлекали массового скопления людей и не становились публичным зрелищем вплоть до конца раннего Нового времени. Казни были редкими и малочисленными, а свидетели участвовали в своеобразной христианской драме спасения, как мы видели на примере трагедии Маргреты, в которой и осужденный, и свидетели играли определенные роли, поскольку душа осужденного перед смертью примирялась с христианской общиной. С точки зрения исторического факта, мы даже не можем с уверенностью сказать, что люди в Средние века были "более жестокими" или "менее жестокими", чем мы сегодня.

Заключение

Сырые данные, как мы уже неоднократно отмечали, приобретают смысл только в результате интерпретации, и это основной трюизм, который, похоже, не понял Пинкер. Цифры редко "говорят сами за себя". В 2018 году Центр исследования насилия при Кембриджском университете выпустил интригующую цифровую карту. На карте тщательно прорисованы убийства, произошедшие в Лондоне в период с 1300 по 1340 г. Данные были собраны историками из Coroners' Rolls - юридических записей расследований "неестественных смертей", включая убийства, самоубийства и несчастные случаи. На карте отмечены 142 смерти за этот сорокалетний период в городе, население которого, по оценкам исследователей, составляет около 80 тыс. человек. Число ежегодных смертей колебалось от 13 до 22 в год, а в среднем за четыре десятилетия составляло 16 смертей в год. Если принять численность населения в 80 000 человек, то получается, что количество убийств составляет примерно 20 на 100 000 человек. Интересно, что Мануэль Эйснер, один из участников проекта, на веб-странице карты гораздо более осмотрителен в своих выводах, чем в интервью СМИ . На сайте мы читаем, что этот показатель "примерно в 15-20 раз больше, чем можно было бы ожидать в британском городе такого же размера в наше время, но гораздо ниже, чем в некоторых из самых жестоких городов мира". Другой историк, Уоррен Браун, изучив исторические данные о насилии в Англии, пришел к иному выводу. Как бы "контринтуитивно" это ни казалось, он утверждает, что

Англия XIII века в целом была не намного более жестокой, чем США или ЕС на рубеже XXI века. Уорик, возможно, был Вашингтоном Англии XIII века, в то время как в Бристоле уровень убийств был лишь немного выше, чем во многих городах современного ЕС. Все это говорит о том, что, хотя на большей части территории США и ЕС уровень насилия гораздо ниже, чем в Англии XIII века, некоторые жители городов США и некоторые жители России переживают примерно такой же уровень. А в некоторых районах Англии XIII века уровень насилия мало чем отличался от того, который наблюдается сегодня на большей части Запада.

Далее Браун, как и многие другие авторы данного сборника, приходит к выводу, что средневековые общества, да и все прошлые общества, можно утверждать, были по-разному жестокими. То есть в разных ситуациях насилие применялось по-разному, в зависимости от того, что считалось приемлемым, а что нет. Вопрос заключается не в том, насколько жестоким был такой-то и такой-то период, а скорее в том, как такой-то и такой-то период был жестоким?

Читатель может посчитать, что споры между Пинкером и растущим хором его критиков сводятся в первую очередь к различиям в методах работы разных областей знания, к различиям в идеях или представлениях о человечестве. Возможно, в этом наблюдении есть доля истины. Однако мы стараемся подчеркнуть, что у Пинкера, несмотря на его риторику о достоверных данных и фактах, есть скрытая идеологическая повестка дня, имеющая мощные последствия для современности. Его работа - это защита неолиберализма и капиталистической мировой системы, подавляющих преимуществ свободного рынка и западной цивилизации. Можно спорить о том, что капитализм, демократия и свободная торговля принесли Западу огромные выгоды, но нельзя отрицать и того, что эти выгоды были достигнуты за счет остального мира, и эта эксплуатация продолжается и сегодня. Многие из современных конфликтов в Африке тесно связаны с глобальным капитализмом.

По мнению Пинкера, западная цивилизация и капитализм по своей сути хороши, а не жестоки, неравны и несправедливы. Насилие - это отклонение, но никак не симптом неумолимого глобального восхождения капитализма. Эта книга критикует Пинкера не потому, что его главный тезис о том, что современная жизнь менее жестока, чем раньше, обязательно неверен. Это вполне может быть так для некоторых людей, живущих в некоторых уголках западного мира, включая сферу, в которой живет лично Пинкер, но у нас нет фундаментально пессимистического взгляда на человеческую природу. В отличие от Пинкера, мы не считаем, что насилие является врожденным, и не верим в такое мировоззрение, при котором люди по своей природе склонны к насилию. Поэтому мы предлагаем эти главы в духе критических вопросов и исследований, которые были основой проекта Просвещения. Если "Лучшие ангелы" и "Просвещение сегодня" - это история, то это очень плохая история. Лучшая реакция на то внимание, которое, к сожалению, привлекли эти книги, кажется очевидной: собрать щедрую выборку научных работ международного состава выдающихся историков, которые демонстрируют работу настоящей исторической науки в ее лучшем виде.

Часть 1. Интерпретации

Глава 2. Внутренние демоны. Лучшие ангелы нашей природы

Даниэль Лорд Смаил

На заключительном этапе подготовки этой главы к публикации, , у меня произошел интересный обмен мнениями с коллегой из области эволюционной психологии, чьей работой я восхищаюсь и уважаю. Я спросил его, не будет ли он любезен прочитать и проверить на достоверность несколько абзацев, в которых представлен краткий обзор последних тенденций в области эволюционной психологии. Эти абзацы показались ему нормальными, и это хорошо. Но его письмо завершилось на странной ноте, поскольку он упомянул, что ему было "немного грустно" читать мою критику книги "Лучшие ангелы нашей природы". Употребление этого слова вывело меня из равновесия. Мне казалось, что я привел интересные аргументы и доказательства в пользу того, что инструменты, используемые Пинкером для измерения снижения уровня насилия, неадекватны этой задаче. О чем же тут грустить?

Каким бы банальным ни был этот обмен, он демонстрирует, как поляризация политической сферы сегодня перешла в сферу знания, отделив гуманитарные науки от естественных. Исследования психологов показали, что люди оценивают истинность утверждений не столько по их доказательности, сколько по тому, насколько эти утверждения согласуются с социальными целями и политическими пристрастиями. В данном случае мой коллега, вероятно, расстроился, поскольку узнал, что я принадлежу к другому племени. Со своей стороны, я чувствовал, что мои аргументированные доводы подобны пулеметам, направленным против стены веры, окружающей стойкое убеждение в упадке насилия.

Вера в тезис о снижении уровня насилия широко распространена в обществе. Популярность бестселлера "Лучшие ангелы" возникла потому, что он говорил людям то, во что они уже хотели верить. В западных обществах вера в упадок насилия коренится в гоббсовских представлениях о жестокости первобытных обществ. Эта тема занимает видное место в самых ранних учебниках и книгах по истории, впервые опубликованных более века назад. Вера в снижение уровня насилия была усилена в XX веке такими теориями, как гипотеза "обезьяны-убийцы", предложенная Раймондом Дартом, палеоантропологом, который помог основать новую область африканской палеоантропологии, начиная с 1920-х годов. Эта вера особенно сильна среди некоторых представителей научного сообщества, для которых снижение уровня насилия является компонентом более широкой веры в существование и благотворность прогресса.