Я назову твоим именем сына. Книга 2. Юлия (СИ) - Шолохова Ирина. Страница 12

— Ну? Хватит зевать! Рассказывай! Что было?

— А твои родители не подслушивают за дверью? Моя мать всё время подслушивает мои разговоры! Меня это жутко выбешивает, а сделать ничего не могу!

— Дела-а-а! Нет, у меня такого нет, слава богу! — но червячок сомнения закрался в Юлькино сердце: «А, вдруг, и мои подслушивают?» Она мягкими, неслышными шагами подошла к двери и резко распахнула её. Мать стояла вплотную к дверям. — Ты! Ты подслушиваешь? — она ну, никак не ожидала, что её мать - такая правильная, такая умная, высоконравственная женщина подслушивает разговоры дочери.

— Не выдумывай! — мать натянула искусственную улыбку на лицо, — ты меня знаешь, — продолжила она уже более уверенным тоном, это не в моих правилах! Я просто хотела зайти к тебе, расспросить, как вчера вы отметили День рождения! Только и всего! И не надо мне приписывать то, чего я не делала.

— Ты подслушивала! Подслушивала! Подслушивала! — истерично взвизгнула Юлька, захлопнула дверь в свою комнату и повернула ручку, чтобы мать не могла зайти.

— Немедленно открой! — мать тарабанила в дверь, — как ты смеешь так разговаривать с матерью!

— А как ты смеешь подслушивать под моей дверью! — давясь слезами, прокричала она в закрытую дверь. Отошла подальше, чтобы мать не слышала, о чём она разговаривает и, прикрывая ладонью микрофон телефона, возмущённо ответила Верке, — меня, оказывается, тоже подслушивают, а я и не знала, думала, у нас всё по-честному, а тут тотальный контроль! Получается, что я должна теперь разговаривать, находясь подальше от двери и шёпотом, а ещё лучше под одеялом!

— Не обращай внимания! — посочувствовала Верка, — ты так орала! Меня бы мать сразу же убила за такой ор! Ну, ты даёшь!

— Меня всю колотит! Это же надо! Подслушивать под дверью взрослой дочери! — узенькая ладонь правой руки нервно сжалась в кулак.

— Да ладно тебе! Не огорчайся! Потом привыкнешь! — успокаивала Верка, — какая разница! Подслушивают и пусть! Главное, что ты об этом знаешь и будешь вести себя более осмотрительно, не болтать лишнего, когда родители дома.

— Я никогда к этому не привыкну! — взвизгнула в трубку Юлька, будто в том, что мать подслушивает её разговоры, виновата, именно, Верка.

— Да не ори ты так! Оглохнуть можно! Успокоишься, потом перезвони, пообщаемся. Мне есть, что тебе рассказать! — загадочно протянула она.

— Может, на улице погуляем? Или в пиццерию сходим?

— Можно! Ну, пока, до встречи, — на противоположной стороне трубки послышались гудки - Верка закончила разговор.

Через полтора часа Юлька уже стояла во дворе на детской площадке: куртка приглушённого тёмно-розового цвета, прикрывающая девичью попу, серая шерстяная шапка с помпончиком, серые джинсы, кроссовки - обыкновенная девчонка, без тени косметики на юном лице. Сунув руки в карманы куртки, она то и дело посматривала в сторону Веркиного подъезда - когда та уже выйдет. Наконец, дверь распахнулась и появилась Верка, одетая точно также как и подружка, с той только лишь разницей, что курточка ярко-красного цвета, длиной чуть ниже пояса, чёрная шапочка без помпончика, синие джинсы и кроссовки. Конопушки на бледном лице сегодня выделялись отчётливее, чем обычно. Юлька только сейчас поняла, что Верка смотрится более броско, более эффектно, по сравнению с ней, благодаря контрасту ярко-красной куртки и чёрной шапочки. «Бли-и-ин! — воскликнула она про себя, — надо было тоже яркую куртку выбирать! Вот я сглупила! Постонать и выпросить у матери новую? Не купит! Деньги зажмёт! Тем более, я сегодня скандал закатила!»

— Привет! Курточка у тебя красивая! — изобразила искусственную радость от увиденного Юлька.

— Да! Мне тоже нравится! — просияла Верка, отчего конопушки, щедро рассыпанные по её лицу, стали ещё более яркими, хотя, казалось, ну, куда ещё ярче-то!

Юльку так и подмывало сказать колкость подружке, вроде того: «Надо тебе, моя дорогая, постараться вывести конопушки с лица. Они тебя так уродуют! Лицо смотрится расплывчатым! Да и, вообще, хочется пересчитать их количество, записать и при каждой встрече пересчитывать - все ли на месте?» Сказать и ликуя смотреть, как радость сползает с улыбающегося Веркиного лица. Она закусила губы - нельзя! Обидится и ничего не расскажет! Да и, вообще, не красиво. В конце-концов, они подружки, а подружкам не пристало издеваться друг над другом. Юлька натянула поглубже шапку, снова сунула руки в карманы.

— Твоя курточка тоже ничего! — утешительно произнесла Верка. Ну, конечно же, Юлька услышала в её словах, тайное, завуалированное превосходство. Она уставилась в детскую песочницу, разглядывая забытые малышами игрушки, будто именно они занимали сейчас всё её внимание.

— Я, кстати, вчера была в этой куртке! Ты разве не заметила?

«Выбешивает этот бессмысленный трёп!» — Юлька ещё раз натянула поглубже шапку, еле сдерживаясь, чтобы не сказать что-то резкое Верке.

— Не заметила, — буркнула она, — какая разница!

— Ну, не скажи, — она продолжала болтать не о чём (по мнению Юльки) — как говорит моя бабушка: «Пень одень, и он красивый будет!»

— Куда пойдём? — Юлька прервала извержение Веркиной словоохотливости, — по улице пошатаемся или в пиццу?

Та пожала плечами, посмотрела по сторонам, как бы оценивая обстановку - погулять на улице или пойти в пиццерию:

— А, давай в пиццу?

— А, давай! — согласилась Юлька.

В пиццерии – толпа, они с трудом отыскали маленький, на два места, столик. Верка осталась сторожить место, а Юлька пошла за заказом: два больших молочных коктейля - ваниль, две пиццы, ну и, конечно же, две большие порции картошки - фри. Принялись за еду. Юлька обвела взглядом зал. Вокруг «разнокалиберная» публика. Стайка хихикающих девчонок, по-видимому, отмечавших день рождения одной из них, родители с ребятишками, бабки с внуками, взрослые мужчины и женщины семейными парами, ну и, конечно же, влюблённые парочки – куда они денутся. Раньше, она их не замечала. Нет, конечно же, она их видела, но было всё равно - влюблённые и влюблённые, какая разница! А сегодня стало не всё равно. Она потихоньку наблюдала за ними: нежно смотрят друг другу в глаза, пожимают или поглаживают ручки друг другу. Она вздохнула: «Наверное, мы тоже могли бы сидеть так с Владом. Он держал бы меня за руки, а я бы пошутила: мы поедим или так и будем держаться за ручки, пока не умрём от голода? Он бы рассмеялся и сказал: кушай, малыш, пока пицца не остыла!» Она так живо представила его сидящего напротив неё, что даже навернулись слёзы. Она опустила взгляд, чтобы Верка не увидела её слёзы и не замучила расспросами. Та болтала о чём-то малозначительном, Юлька, при всём желании, никак не могла вникнуть в то, о чём она болтала, не умолкая.

— Что вчера было-то? После того как я ушла домой? — как можно более равнодушным голосом спросила она, когда слушать Веркины «бредни» стало совсем невмоготу.

Та мгновенно переключилась, точно у неё в голове переключатель каналов (почудилось Юльке) шёлк - она болтает не о чём, щёлк - разговаривает на интересующую собеседника тему.

— Ты ушла… — Верка многозначительно замолчала.

Юлька замерла, готовая услышать с ехидной улыбочкой: «Влад спросил номер твоего телефона, но я не дала! Я же не знала можно ему давать твой номер или нет. Если ты ему нужна - найдёт способ встретиться с тобой. При условии, что захочет».

— Ты ушла, — повторила Верка, — следом за тобой и я пошла домой. Влад проводил меня до квартиры, хоть я его об этом и не просила. Ты знаешь, — Верка оглянулась по сторонам, как бы опасаясь, что их разговор кто-то может подслушать, — мне кажется, что я Владу понравилась!

Юлька шумно втянула коктейль через соломинку, быстро взглянула на Верку:

— С чего ты взяла? Он тебя даже танцевать не приглашал!

— Ну, и что! Он, специально, не приглашал, чтобы я ревновала! Он с меня глаз не спускал! Точно тебе говорю!

«Бред сивой кобылы! — выругалась про себя Юлька, — правильно говорят - первая мысль самая правильная. Надо было Лерке позвонить, сейчас было бы всё понятно, чем дело закончилось и не выслушивать бредовые Веркины фантазии».