Газлайтер. Том 3 (СИ) - Володин Григорий. Страница 21

Улавливаю обрывки фраз:

«Доча… Настюша? Настенька, это ты?»

«Да, мама, это я! Я!» — мысленно отвечает барышня.

Я ускользаю обратно из сознания девушки, держа руку на пульсе ситуации. Если снова назреет ментальная атака, то я ее почувствую. Но, похоже, всё идет гладко, без эксцессов. Настя даже улыбается, в то время, как на ее глазах наворачиваются тихие слезы радости.

Между тем сенсорик тоже встает и виновато качается на ногах.

— Можешь идти, — шепотом говорю гвардейцу. — Найди барона и скажи ему, что его супруга вернулась.

— Но… — он неуверенно смотрит на улыбающуюся Настю. — Точно ли безопасно оставлять барышню?

Эх, ну что же за увалень? Всё разжевывать надо. Хотя он же не телепат, так чего я агрюсь на беднягу? Добрее надо быть, Даня. Усталость не повод для снобизма.

— Ты ни на что не способен против ментальных атак, — терпеливо вталкиваю. — Но можешь позвать тех, кто способен. Только про барона не забудь.

Мотивация срабатывает. Гвардеец кивает и уносится в закат, точнее, к лестнице наверх.

А тем временем Настя оборачивается на меня — сияющая, как полуденная звезда. А я всё еще держу барышню, даже почти обнимаю. Щитов у нее нет, и эмоции девушки — радость пополам с удовольствием — окатывают меня теплым душем.

«Настенька сказала, что ты спас меня, юноша» — раздается в моей голове чарующий женский голос. Блин, у меня внизу живота аж всё поднялось, настолько возбуждающие ноты в нем прозвучали. Причем вызывающих интонаций не слышно. Сам голос такой…женственный что ли.

«Верно, Ваше сиятельство, — без всякой скромности признаю. — Я спас вашу жизнь».

Баронесса звонко смеется — словно звенят серебряные колокольчики.

«Немного нахально, но честно. Вижу, и с дочкой ты моей уже сдружился».

Она так намекает на то, что я обнимаю Настеньку?

«А чем вы видите?»

«Ее глазами».

Хм, она взяла под контроль органы чувств барышни? Так я не только дочку, но заодно еще и мамочку сейчас приобнял, выходит. Пикантненько.

«Боюсь, упадет» — оправдываюсь.

«Ничего, ничего, пока подержи, — смеется телепатка. — Мягко держишь. Приятно»

Тут дверь распахивается, и внутрь шумно вбегает барон, а за ним следом сенсорик и еще пара гвардейцев. Горнорудов прилипает взглядом к камню на пьедестале, даже не догадываясь, что я в этот момент обнимаю его супругу.

— Жанна! — вопит барон, упав перед кристаллом на колени и дрожащими руками оглаживая его черные грани. — Ты жива⁈ Жива!

— Папа! Она жива! — восклицает Настя, кинувшись к отцу. Моя рука соскальзывает с талии девушки. — Ты слышишь ее голос⁈ Мама, поговори с папой!

— Я слышу! — восклицает барон, разом потеряв всё свое хладнокровие ящерицы. — Я слышу тебя, дорогая! Настенька, она говорит со мной!

— Со мной тоже, папа!

Барон с дочерью обнимаются возле камня, я же с усмешкой покидаю подвал. Семейная идиллия — безусловно, отрадное зрелище, но моя работа выполнена, пора и домой. Там тоже ждут дела, да и родных хочется увидеть как можно быстрее.

Я возвращаюсь к себе в комнату, неспешно собираю чемодан. Не забываю и договор на фабрики. Затем выглядываю в коридор и прошу проходящую мимо служанку сказать кому надо, чтобы подготовили трансфер до аэропорта в Нижнем Тагиле. Девушка, кивнув, удаляется, а я выношу чемодан в подземный гараж к ряду одинаковых черных «Чаек».

Конечно, мог бы задержаться и поучаствовать в празднике воссоединения семейства Горнорудовых. Но зачем? Барону и его родным, наверняка, хочется побыть наедине.

Ждать приходится десять минут. И то приходит не водитель, а семеро гвардейцев, которых, благодаря внушительным габаритам, с радостью взяли бы в вышибалы бара. Причем эта семерка берет меня в полукруг, будто гопота в переулке.

— Что случилось, судари? — приподнимаю я бровь. — Где мой водитель?

— Уважаемый, Его сиятельство просит вас задержаться, — заявляет старший гвардеец.

— Именно поэтому понадобилось столько людей? — оглядываю я здоровяков. Но те отмалчиваются. — Какая причина задержки?

— Вы можете спросить Его сиятельство, как только он освободится от общения с вернувшейся супругой.

Не нравится мне это, совсем не нравится. Первая мысль — барон решил соскочить со сделки. Действительно, логично. Цинично, но логично. Если меня убрать по-тихому, то не понадобится отдавать фабрики. Я — простолюдин, за мной не стоят настолько мощные силы, которые могут его заставить пожалеть о моем убийстве.

— Полчаса назад благодаря мне баронесса вернулась с того света, — замечаю. — Я, можно сказать, ангел-хранитель вашей госпожи. Не думаете, что ко мне стоит проявить больше уважения?

— У нас задание не дать вам уехать, — хмыкает гвардеец. — А не уважить вас, уж простите. Вы добровольно пройдете в свою комнату?

Мельком сканирую каждого из семерки. Все с щитами. Барон знал кого отправить за телепатом.

— Если бы ко мне пришла более приятная делегация, я бы может и согласился. А так, пожалуй, откажусь.

— У вас нет возможности отказаться, — отвечает старший и кивает своим людям.

Тут же в моей руке вспыхивает пси-клинок, и гвардейцы отшатываются от лилового лезвия.

— Предупреждаю один раз, — презрительно бросаю, взмахнув клинком. — Полезете ко мне, и никакие щиты вас не спасут. Я сожгу ваши нейроны.

На это у гвардейцев находится свой ответ — огнестрел. Бойцы достают пистолеты из поясных кобур. Ну и я тоже столбом не стою. Врубаю усиление и ускорение. Думаю, смогу увернуться от первых пуль. А там главное достать каждого клинком. Летальный исход обеспечен. Не хотелось бы устраивать кровавую баню, ну так кто ж виноват.

— Что здесь происходит⁈ — раздается звонкий крик.

Гвардейцы разрывают полукруг, чтобы доложиться возникшей Насте. Стоит барышне увидеть стволы, как у барышни округляются глаза.

— Госпожа…

— На Данилу с оружием⁈ — рычит она. — Кто дал такое распоряжение⁈

— Барон, он велел задержать гостя…

— Это должно быть ошибка, — сурово заявляет Настя. — Тем более, вы сами сказали: Даня наш гость. В гостей не тычут оружием.

— Госпожа, но барон…

— Сейчас я позвоню отцу, — в ее руках возникает мобильник.

В следующие пять минут творится странное. Настя дозванивается до отца, передает мобильник старшему гвардейцу, и тот, выслушав поручение, велит своим людям уйти восвояси. Что это было, я так и не понял. Неужели, правда, недопонимание? Верится с трудом.

Пока размышляю, Настя оказывается очень близко ко мне. Быстра! Я ведь на ускорении.

— Прости за это недоразумение, Даня… но ты точно решил уехать так рано? — спрашивает барышня, взволнованно уставившись на меня. — Может, погостишь у нас?

— Мне нужно домой, Насть, — качаю головой, ничего не поясняя. Нет настроения. Если бы в меня минуту назад не тыкали оружием, то оно, может быть, и было.

— Я сама тебя довезу, — Настя указывает на свою красную молнию. — Не против?

— Нет, поехали, — я беру сумку и иду к багажнику кабриолета.

Мы доскакиваем до аэропорта очень быстро. Как раз через час есть рейс до Перми. Я беру на него билет, затем прощаюсь с Настей. Она делает попытку обнять меня, но я отстраняюсь и ограничиваюсь поцелуем ее руки. Девушку это расстраивает, но она лишь просит писать ей иногда, а также прибыть на праздник в честь воскрешения баронессы, который обязательно будет в скором времени.

Я обещаю подумать. Любое расположение должно быть заслужено. Особенно после такого косяка, как сегодняшний. Я, может, и простолюдин, но имею самоуважение и достоинство. А кто с этим не согласен, тому лучше держаться от меня подальше.

— Ты уверена, дорогая, что стоит отдавать какому-то сопляку всю нашу текстильную промышленность? — спрашивает барон Горнорудов у огромного темного самоцвета на дубовом столе. — Еще не поздно его перехватить в аэропорту.

Павел перенес Жартсерк в свой кабинет. Он велел никому не входить, чтобы решить важные дела с супругой.