Новогодний Подарок (СИ) - Лав Нинель. Страница 3
Вволю наевшись разносолов, Инна положила в миску Рою два приличных куска мяса и с бокалом шампанского забродила по дому.
Дом не произвел на Инну особого впечатления: скучновато, серовато, хотя солидно и дорого — не чувствовалась здесь заботливая, женская рука, хотя женщина здесь проживала.
Походив по комнатам, Инна вернулась в гостиную и снова встала у окна.
За окном медленно и величественно шел снег. Огромные узорчатые снежинки неторопливо падали с непроглядного серого неба, укрывая землю белоснежным праздничным покрывалом. Все притихло вокруг — природа любовалась красотой своего сотворенного для себя «Новогоднего подарка».
Инна смотрела на падающий снег, он не стал навевать на нее грустные мысли…
Сколько Инна себя помнила — праздники она не любила.
В детстве ее всегда заставляли читать стихи перед гостями (как маленькую), а когда начиналось самое интересное, отправляли в другую комнату приглядывать за младшей сестрой — чтобы они не мешались под ногами.
Мать родила Инну очень рано в восемнадцать лет, потом был институт, работа, второй ребенок и Инна как-то потерялась между этими датами, застряла между родителями и младшей сестрой, не признавая за первыми старшинства и родительского авторитета и не найдя общих интересов с младшей (разница в восемь лет колоссальное расстояние для сближения и понимания).
Даже когда сестры выросли, и разница в возрасте чуть-чуть сгладилась, общих интересов у них так и не появилось: Инна самозабвенно училась (сказалась давняя привычка убегать от действительности в книги), у Галины же были совсем другие интересы — наряды и молодые люди. Окончив школу, она сразу же вышла замуж и уехала с мужем (почти ровесником родителей) в Сибирь, где у него процветал лесозаготовительный бизнес. Инне пришлось одной заботиться о родителях: все праздники она старалась проводить с ними, чтобы они не чувствовали себя забытыми и одинокими, хотя ее одиночество от этого становилось еще горче.
Поставив бокал с шампанским на подоконник, Инна приложила ладони к холодному стеклу, прижалась к нему лбом и закрыла глаза…
— Мне грех жаловаться на жизнь: работа у меня прекрасная, родные здоровы, но мне всегда хотелось чего-то большего… Хотелось, чтобы рядом со мной было родное живое существо, но из-за своей занятости я даже кошку не могу завести, — жалея себя, вдруг застонала Инна и, как в детстве, от всего своего страдающего сердца попросила: — Дедушка Мороз, пожалуйста, исполни мое заветное желание! Ведь ты мне должен! В детстве ты никогда не дарил мне того, о чем я тебя просила! Помнишь, в письме я просила тебя подарить мне морскую свинку — ты подарил куклу, на следующий год вместо собаки я получила велосипед, потом вместо волнистого говорящего попугайчика краски и кисти, а вместо хомячка мольберт, но, когда вместо рыбок ты подарил мне младшую сестренку, я перестала тебя о чем-нибудь просить. Ты так и не подарил мне на Новый Год ни одного живого существа, которого я любила бы! И которое в ответ любило бы меня! Поэтому, милый Дед Мороз, на этот Новый Год подари мне…
Рой навострил уши, заворчал и огромными прыжками помчался в прихожую — ощущение волшебного единства с природой в миг пропало.
Печально вздохнув, Инна оторвалась от стекла и вытерла ладонями невольно выступившие на глаза слезы — все это ерунда: и сказки про Деда Мороза, и волшебство Новогодней ночи, и исполнение заветных желаний — большинство людей на следующий день с трудом вспоминают, что пожелали себе под бой курантов…
Инна вернулась к столу, поковыряла вилкой салат «Оливье» и перебралась на диван, настроившись всю ночь смотреть новогодние программы, но по всем каналам пели одни и те же певцы, выступали одни и те же актеры. Сие обстоятельство немного разочаровало Инну, она улеглась на диване и задремала под череду зажигательных песен, льющихся с экрана.
Вот так спокойно, без приключений прошла эта Волшебная Новогодняя ночь…
3
Моложавая женщина вошла в убогую покосившуюся избенку, стоящую около самого леса, и села у двери на лавку, сколоченную из не струганых досок. Огляделась и презрительно скривила рот: унылое зрелище представляла собой обстановка брошенной, нежилой избушки: массивный грубо сколоченный стол и лавки у стола и по стенам, в углах два огромных сундука без замков и запоров, на стенах развешены пучки каких-то трав и сухих цветов, сквозь пыльные, давно не мытые, окна сочился тусклый, не смотря на день, рассеянный свет.
«— Зачем я сюда притащилась? — скидывая с головы капюшон и передергивая плечами от промозглой сырости, подумала она, расправляя полы длинной стриженой шубы. — Хотя, если подумать, это у меня последний шанс заставить его на мне жениться. Сколько ее еще ждать и так два дня уже потеряла…»
Дверь заскрипела, в избенку вошла неопределенного возраста женщина в пуховом платке, тулупе, резиновых сапогах и длинной темной юбке. Подол у юбки был мокрым, на сапогах налипла болотная тина. Хозяйка избенки, не глядя на гостью, прошла в горницу и села за длинный грубо сколоченный стол. Деревянные доски стола потемнели от времени и сырости. Вспоминая свою молодость, хозяйка провела заскорузлой рукой по старым доскам и закрыла глаза, словно задремала.
«— Ну вот, — недовольно подумала женщина в шубе у двери, — теперь она спать надумала. А когда же она работать будет? Я к ней в такую даль ехала, несколько дней ждала, да видно зря!»
— Зря, не зря — время покажет… — прошамкала хозяйка беззубым ртом. — Сконд естешь? Откуда будешь?
— Из России… — с ужасом глядя на сидящую за столом столетнюю старуху, произнесла гостья и не в силах встать, схватилась руками за край лавки.
— Ну да, ну да, пани з Росьи, — прошамкала старуха и, повернув голову в сторону гостьи, посмотрела на нее серо-зелеными «болотистыми» холодными глазами.
Наваждение старушечьего облика исчезло — за столом сидела женщина неопределенного возраста, все еще внешне привлекательная и презрительно смотрела на трясущуюся от страха рыжеволосую женщину у двери.
— Зелье ворожейное я табе дам, — скривила тонкий рот хозяйка избенки, — а ты мяне за это…
Хозяйка поманила гостью скрюченным пальцем к себе и, когда та, на плохо слушающихся ногах, подошла и склонилась, зашептала ей в ухо свое условие.
— Да где же я…
— Цыть! Молчь! — цыкнула хозяйка на гостью, и та покорно замолчала и согласилась. — Добже…
Хозяйка избенки достала из запазухи бутылочку темного стекла, запечатанную сургучом, и поставила на стол перед гостьей.
За окном избенки вдруг резко зашумели деревья, поднялся сильный воющий ветер, и серые снежные тучи заволокли морозное ясное небо. Пытаясь спрятаться от надвигающегося ненастья, жалобно заблеяли козы, привязанные около избенки к дереву. А хозяйка-ведьмачка будто и не слышала приближения снежного фронта, не слышала завывания ветра и тревожного блеянья коз, не мигая смотрела в глаза непрошенной гостьи, отважившейся накликать приворотную беду на своего избранника.
— Каждый джень по тши капли… Не исполнишь условие пока зелье не закончится — пеняй на сабе…
Хозяйка отвернулась от женщины, и та снова увидела перед собой столетнюю старуху со скрюченным носом и скрюченными пальцами. В испуге схватила она заветную бутылочку со стола, бросила на стол деньги и быстро выбежала за дверь.
— Добже, добже, — скривила беззубый рот старуха и, не прикасаясь к деньгам, повторила: — Хорошо, хорошо…
4
Утром первым делом Инна открыла засов «собачьего лаза» на входной двери, выпустила Роя на участок и, поглядывая в окно за носившимся по заснеженному газону псом, начала убирать со стола — праздник закончился, пора было наводить порядок.
Вдоволь набегавшись по рыхлому снегу, Рой залаял и завозился у двери, и Инна, бросив мытье посуды и вытирая полотенцем мокрые руки, поспешила к входной двери.
В прихожей было довольно темно, и Инна не сразу сообразила, почему собака наполовину торчит из лаза.
— Ты что, застрял? — усмехнулась она, тут же вспомнив сказку про Винни-Пуха, до отвала наевшегося халявного меда. — Неужели ты так объелся в новогоднюю ночь, что не проходишь в собачье отверстие? Ладно, лезь обратно, я открою тебе дверь.