Новогодний Подарок (СИ) - Лав Нинель. Страница 36

Таково было убеждение Дорохова, Инна же сначала думала совсем иначе — нет, она не хотела пышной и шумной свадьбы: такая у нее тоже уже была, но родных пригласить на свадьбу она хотела, хотя бы для того, чтобы познакомить их со своим избранником.

— В первые же выходные мы пригласим твоих родных и сообщим им о нашем браке, — пообещал Дорохов, и последние доводы Инны были «побиты».

Она снова уступила и не пожалела об этом.

О том, что Дорохов переехал к Инне (на время — ремонт в его квартире на Мичуринском проспекте уже начался), пришлось жалеть соседям-автомобилистам: его огромный черный джип, припаркованный у подъезда, занимал сразу два парковочных места. Соседи малость повозмущались, даже хотели по-свойски поговорить с «чужаком», но, увидев Дорохова в военной форме, притихли — полковник ГРУ серьезная фигура и машинные страсти понемногу «устаканились».

Жизнь обоих супругов изменилась: Дорохов стал больше времени тратить на дорогу до работы и чаще в раздумье поглядывать на мобильный телефон — позвонить жене или подождать, пока она сама ему позвонит, а Инна перестала задерживаться на работе и отменять положенные выходные. В выходные они забирали Витю из детского дома (документы на усыновление они собрали и подали на рассмотрение, но решения комиссия пока не вынесла) и все вместе «развлекались», по Витиному желанию, конечно.

Начальство обоих «молодоженов» терпеливо сносило неудобства и ждало окончания медового месяца.

Но в этот злополучный день Инне пришлось задержаться на работе: она подготовила все копии с документов для получения нового загранпаспорта и требовалась лишь подпись начальства, но начальство вздумало провести общее собрание коллектива. Инна нервничала, оправдывалась перед мужем по телефону, с тревогой поглядывала на часы — стрелки подходили к восьми, а она все еще находилась на работе.

Наконец, собрание закончилось, Инна подсунула разгоряченному начальнику документы на подпись, выслушала несколько нелестных замечаний по поводу своей работы и побежала в бухгалтерию, заверить начальственную подпись печатью. Там она тоже немного задержалась, выслушивая поздравления и мудрые наставления коллег — одно радовало, что необходимые подпись и печать красовались на ее документах, и завтра с утра она отнесет их на оформление.

Согнув бумаги по пополам, Инна на бегу засунула пластиковую папочку с кипой копий документов и двумя паспортами во внутренний карман дубленки — сумка была полна всякой всячиной — и поспешила домой.

Стрелки часов показывали начало десятого, когда Инна подбегала к своей блочной девятиэтажке. Без задержки она пролетела первые два подъезда, миновала детскую площадку и, поворачивая к своему подъезду, неожиданно «притормозила» — из-за крайнего дерева, росшего у самых дверей подъезда, через равные промежутки времени выплывали яркие четкие дымные колечки.

По инерции сделав несколько шагов, Инна совсем остановилась и стала считать появляющиеся дымные колечки, одновременно пытаясь вспомнить, где и когда она уже видела столь примечательный «фокус». Она насчитала пять дымных колечек, когда сильная струя последнего, дымного воздуха пронзила расплывающиеся кольца, нанизывая их на себя.

— Ну, конечно! — вдруг отчетливо вспомнила Инна, медленно идя к своему подъезду. — Это было в новогоднюю ночь на месте аварии… я совсем забыла об этом «фокусе»…

Ругая себя за забывчивость — следователь так дотошно выспрашивал ее о приметах «инопланетян», увиденных ей на месте аварии, а она оплошала — Инна поднялась по ступеням, автоматически набрала код, потянула на себя тяжелую железную дверь и шагнула в подъезд. Привычного хлопка закрывающейся двери она почему-то не услышала, но не обратила на это внимания: слишком занята она была в эту минуту собственными воспоминаниями и сожалениями.

Поднимаясь по ступеням к лифту, Инна расстегнула дубленку, нажала кнопку лифта и, услышав за спиной торопливые шаги, обернулась.

Неожиданно на нее надвинулась черная бесформенная масса с человеческими глазами, глядящими через прорези маски, прижала к стене, сдавила горло, и Инна задохнулась пронзившей ее болью.

Когда боль заполнила все тело, черная смертоносная масса оставила свою жертву, начала отдаляться, таять в полутьме подъезда, и Инна смогла вдохнуть немного воздуха.

Прежде чем глаза ее заволокло красным туманом, и сознание помутилось, она еще успела увидеть раздвигающиеся двери лифта, оторваться от стены и шагнуть в него — в его спасительную глубину, подальше от той черной убийственной массы с холодными человеческими глазами.

Двери лифта закрылись, и Инна стала медленно сползать по стене на пол кабины.

37

Дорохов стоял у плиты — жарка мяса чисто мужское дело — и недовольно поглядывал на часы: обычное время прихода Инны давно прошло. Прошло, но он жене не звонил — Инна позвонила сама и предупредила о собрании. И теперь Дорохов мучился сомнениями: возможно, это собрание продлится до полуночи, но даже если так, он не станет показывать свое волнение — он вполне доверяет своей жене и, если она задерживается, значит, тому есть веские причины.

Причин Дорохов мог придумать множество, но неприятный осадок от всего этого «опоздания» все равно оставался.

— Могла бы и позвонить, — Дорохов взглянул на часы и включил телевизор — новости он смотрел обязательно.

Экран вспыхнул голубым светом, диктор поставленным голосом вещал о снегопаде в Италии и радости местной детворы, неумело лепящей снеговиков и играющей в снежки. — В Италию, значит, не поедем, — задумчиво произнес «шеф-повар» и взял со стола мобильный телефон — все-таки решил позвонить.

Но Инна не ответила.

Дорохов сунул мобильник в карман рубашки и насупился — какое может быть собрание в десятом часу ночи!

Выключив газ, он накрыл сковороду крышкой и решительно направился в прихожую — он пойдет ей навстречу, в крайнем случае, подождет у работы, но сидеть дома и ждать он больше не может. Натянул сапоги, надел дубленку.

За окном послышался надрывный приближающийся вой сирены «Скорой помощи», Дорохов поморщился — предвестник беды направлялся в их сторону — подошел к окну, посмотрел вниз. Не смотря на позднее время, около их подъезда стояли люди. Дорохов подивился этому обстоятельству и, вернувшись в прихожую, надел шапку.

В дверь несколько раз позвонили, потом, не дождавшись ответа, застучали кулаком.

— Сергей Саныч, — закричал за дверью сосед по площадке. — Выходи скорее, Инну ограбили!

Дорохов так быстро распахнул дверь, что сосед замер с поднятым кулаком.

— Где она? — каким-то чужим, придушенным голосом спросил у мужчины Дорохов и, по указанному соседом направлению, побежал вниз.

Он добежал до первого этажа в тот момент, когда Инну укладывали на носилки.

— Пропустите, — раздвинул он любопытствующих соседей, протискиваясь к медикам. — Что с ней? Она жива?

Врач бросил на Дорохова быстрый взгляд и, успокаивая, кивнул головой.

— Вы родственник?

— Муж.

— Тогда поздравляю — ваша жена в рубашке родилась: если бы не кипа бумаг да паспорта и не расстегнутая дубленка нож угодил бы прямо в сердце, а так попал в бумажно-документный щит и изменил направление.

— А почему у нее голова в крови? — ужаснулся Дорохов.

— Скорее всего, грабитель схватил ее за горло и стукнул головой о стену, чтобы не сопротивлялась — отсюда и кровь, и потеря сознания.

Инна с трудом открыла глаза и бессмысленным взглядом обвела лица людей. На лице Дорохова она задержала взгляд и попыталась подняться.

— Вот этого, голубушка, вам делать категорически нельзя, — врач силой удержал Инну на носилках.

— Я поеду с тобой, — успокоил Дорохов, пытающуюся что-то произнести жену.

— Все, поехали!

Медики подняли носилки и поспешили к машине, Дорохов рванулся вперед, распахивая тяжелую подъездную дверь.

Возвращался домой Дорохов под утро — уехать из больницы, не узнав о самочувствии Инны, он не мог.

— Ну, что можно сказать… — дежурный врач взял протянутые Дороховым купюры и сунул их в карман халата. — Мы остановили кровотечение, рану зашили — это главное, а все остальное утром.