Море света (ЛП) - Шталь Шей. Страница 43

Меня охватывает жар, я начинаю нервничать и тереблю сигареты в кармане. Почему запретили курить в барах? Разве не понятно, что бар и сигареты неразделимы?

Мэлари наклоняется.

— Как долго ты в городе?

Пожимаю плечами, откидываясь на спинку стула.

— Недолго.

— Тогда что ты делаешь с Джорни?

Мое сердце колотится в груди громко, неконтролируемо. Использую ее, но не говорю это. Снова пожимаю плечами, надеясь, что они успокоятся. Этого не происходит. Они засыпают меня вопросами, пытаясь вынудить меня рассказать о причине, по которой я продолжаю возвращаться. Мне особо нечего сказать, потому что даже я этого не понимаю. Если бы я мог, то бы перестроил мысли и забыл эту девушку.

— Девочки, что вы делаете с Линкольном? — спрашивает Джорни, проходя мимо, держа в руках поднос с едой. Ее фруктовый восхитительный аромат окутывает меня и мои мысли. Невольно смотрю на нее.

Дилан кладет руку на мое плечо.

— Не облажайся.

Я молчу, потому что знаю, каким будет мой ответ. Расставание неизбежно. С возвращением Джорни девушки, как будто, исчезают. Они идут в конец барной стойки, но их внимание по-прежнему приковано ко мне.

— Прошу прощения за них, — говорит Джорни, закатывая глаза. — Они никогда не лезут не в свое дело.

— Я больше никогда не приду к тебе сюда, — поддразниваю, пытаясь придать своему голосу юморной тон. Пододвигаю к ней свой стакан и проверяю время. Тридцать минут до закрытия. Я оглядываюсь назад. Бар кажется пустым, если не считать группы мужчин у двери.

— Что ты делал на улице?

Обернувшись, приподнимаю бровь и вижу, что Джорни наблюдает за мной. Ее взгляд скользит к моим губам.

— Когда?

— Когда ты увидел, как Кайло меня целует, — шепчет, как будто не хочет, чтобы кто-то ее услышал. Она даже быстро оглядывается по сторонам, прежде чем добавить: — Я не думала, что он это сделает.

Слегка смеюсь, кладя локти на стойку. Смотрю на пустой стакан перед собой, обращаясь к ней:

— Я говорил себе не заходить в бар.

Мы встречаемся взглядами.

— Но ты зашел.

— Похоже, после долгих споров самим с собой, я не хочу оставлять тебя в покое.

Джорни смеется, ее щеки порозовели, она счастлива в это мгновение.

— Ты такой слабак.

Нет, ты слабая, я лишь уничтожаю то, что осталось.

— Вот как?

Она кивает.

— У тебя нет самоконтроля.

Выгибаю бровь, и меня снова охватывает чувство собственничества.

— Откуда у тебя отметина на плече?

Взглядом скользит к своему плечу, и ее тело невольно наклоняется ко мне.

— Какой-то парень хотел попробовать меня.

— Я хочу сделать больше, чем попробовать тебя на вкус, — уверяю я ее. Хочу быть с тобой. И хочу забыть, что ты живешь в этом мире.

Джорни заставляет меня поверить, что любовь все еще существует в этом мире, и я вновь верю, что смогу почувствовать ее снова.

— Не могу дождаться, когда покажешь, что у тебя на уме, — выдыхает она, глядя мне в глаза из-под полуприкрытых век. Джорни размыкает губы, как будто собирается сказать что-то еще.

Я прерываю ее:

— Если ты продолжишь в таком духе, мы не доберемся до постели.

Ее улыбка заставляет меня чувствовать себя так, словно меня ударили в грудь.

— В чем проблема?

— Я бы хотел, чтобы ты была полностью в моем распоряжении, без посторонних или на моей лодке, — шепчу, прочищая горло и отстраняясь. Если бы я этого не сделал, то поцеловал бы ее. Прямо здесь. И, возможно, не смог бы остановиться.

Джорни выпрямляет спину и идет к девушкам. Я не обращаю внимания на то, что они делают или говорят, но в следующую минуту она уже с другой стороны барной стойки стоит рядом со мной. На ее плече сумка, и она берет меня за руку.

— Пойдем.

Поворачиваюсь к ней, игнорируя вопросительные взгляды ее подруг.

— Тебе не нужно оставаться до закрытия?

— Я провожу здесь большую часть своей жизни. Ничего страшного, если я уйду на несколько минут раньше.

Барменша со светлыми волосами улыбается.

— Дети, держитесь подальше от неприятностей.

Джорни игнорирует их, держа меня за руку.

Ее прикосновение заставляет меня чувствовать себя так, словно с меня заживо сдирают кожу, ее тепло поглощает меня целиком. Я говорю себе, что это будет в последний раз. Я отпущу ее после этого, но мы оба знаем, что я вру. Мы молча идем вверх по дороге. Ночь ясная, сильно отличается от дождливой погоды до этого.

Джорни отпускает мою руку, сходит с тротуара и смотрит на усыпанное звездами небо. Я засовываю руки в карманы куртки, боясь снова взять ее за руку. Касаюсь плечом ее плеча, и она вздыхает. Ее глаза освещают ночь, когда мы встречаемся взглядами в темноте. Джорни прекрасна в лунном свете, и я спотыкаюсь, не в силах понять, что со мной происходит, но чертовски хорошо знаю, что мое состояние всецело связано с ней.

Мы молча входим в дом моего отца. Подношу пальцы к губам, напоминая ей вести себя тихо, и она следует за мной. Кажется неправильным, что Джорни здесь, но я не могу отрицать, что хочу этого. Мой замысел становится очевидным, когда я касаюсь рукой ее поясницы и веду в свою комнату. Остановившись у комнаты Атласа, киваю на свою, которая находится в конце коридора.

— Последняя дверь слева, — шепчу я. — Я скоро приду.

Джорни проходит мимо меня, и я наблюдаю за ней, прислонив голову к дверному косяку. Я борюсь с эмоциями, которых не понимаю. Теми, которые умоляют меня сказать ей правду, и теми, которые подпитывают потребность уберечь ее от реальности, о которой она не знает, и которая существует за пределами того, чем мы занимаемся. Мы находимся с ней в удобном, эротичном и чертовски заманчивом мире. Я бы разлил его по бутылкам и продавал бы как вечность, но я знаю, что это не продлится долго. Только не с тем раскладом, как я поступил. И это та часть, которая разрывает мое сердце. Я думаю о том, что всего этого можно было избежать, если бы я никогда не приезжал сюда.

Атлас наполовину свисал с кровати, он спит так же беспорядочно, как и играет днем. Закинув его ногу на кровать, накрываю одеялом и целую в лоб. Выпрямившись, пристально смотрю на сына. Все не идеально для него. Это место, ситуация, но, опять же, Илвако тоже не был таким. Конечно, у него там были мои бабушка с дедушкой и семья Афины, но он не знал, каково жить с моим отцом. И как бы мне ни было грустно оставлять папу и Ретта ради жизни с мамой, в то время я знал, что это необходимо моей маме, и последовал за ней. Эгоистично я хотел, чтобы у моего сына было то же детство, что и у меня здесь, в Вестпорте, до того, как все изменилось.

Мои мысли переключаются на Джорни, — это происходит легко, так как она рядом. Оставив Атласа, иду по темному коридору в свою комнату. Тихо поворачиваю ручку, не зная, что меня ждет по ту сторону двери.

Джорни лежит на моей кровати, обнаженная по пояс, среди скомканных простыней. Она одаривает меня застенчивой улыбкой, стягивая джинсы с бедер. Мое сердце бешено стучит. Небрежно ложусь на кровать, пристально наблюдая за ней. Все в ней утонченно. Маленькие, мягкие черты лица, от плавного изгиба носа до нежных карих глаз. Она изящная. Хрупкая. И я не имею права быть с ней, зная, что причиню ей боль, когда она узнает правду.

«Покончи с этим сейчас же, — думаю я про себя. — Скажи ей». Но что-то меня останавливает. Это происходит, когда Джорни седлает мои бедра, ее красивое тело располагается над моим, и она смотрит на меня сверху вниз. Тянется к моей пряжке. Расстегивает кожаный ремень, пуговицу, а затем молнию. Лунный свет омывает ее тело серебристыми лучами, волосы, перекинутые на одно плечо, создали тень на щеке.

Мое сердце неистово колотится, оно бьется так громко, что я не слышу своего дыхания. Я поднимаю руки, чтобы коснуться ее груди. Бум. Бум. Бум. Сейчас это ритм злости. Он свидетельствует о том, что я вляпался по уши. Но эта женщина совсем не такая, какой я ее представлял себе. Большим пальцем касаюсь бугристых краев шрама в ложбинке между ее грудей. Он начинается чуть ниже ключицы и заканчивается у первого ребра.