Чокнутый - Костин Сергей. Страница 28

Хорошо в отпуске. Можно никуда не спешить, повалять дурака. А почему, собственно, он решил, что находится в отпуске? А как же иначе. Задание выполнено. Плохие ребята уличены в плохих делах. Все в порядке.

А вот и не в порядке. Он не помнит, как закончилось задание. Кажется… Да, точно, они вернулись, а потом…

В голове ясно нарисовалась картина, как тот парень по имени Дуглас нажимает на курок, целясь в него. А рядом уже лежит Кук с разнесенной вдребезги головой, черт. Вот тебе и отпуск. В лучшем случае госпиталь. Поэтому и такая тишина.

Мил вздохнул, открыл глаза и тут же закрыл их снова.

Это сон. Это все еще сон. И эта волчья харя над ним – тоже из сновидений. А если чья-то дурацкая шутка? Вряд ли. В управлении все знают его тяжелый характер. За такие штучки можно и по зубам получить. Тогда остается сон. Видение. Остаточные эффекты тяжелого ранения. Именно так. Сейчас он откроет глаза, и все будет как прежде.

– Это сон. А сейчас я уже проснулся и хочу увидеть нормальное человеческое лицо. – Мил проговорил это как заклинание и резко открыл глаза.

Волчья морда даже не думала исчезать. Наоборот, рядом с ней появилось еще несколько голов самых разнообразных животных, начиная от облезлой обезьяны и заканчивая черными здоровыми кошачьими. Одна из кошек вытянула толстые мясистые губы и сказала:

– Ни фига себе!

Насколько Мил знал из своего в общем-то не слишком богатого опыта общения с животными, последние разговаривать не умели. Именно это лишний раз доказывало, что он все еще спит. Хотя сознание говорило обратное. Совсем несложно отличить явь от сна. Существует слишком большая разница в восприятии звуков, объемов. Тем более Мил никогда в жизни не видел цветных снов. Откуда-то сверху, из-за головы выплыла мохнатая морда еще одного животного, которого Мил определил как медведь. Эта морда хмыкнула и пробасила:

– По башке он нам точно не надает.

Мил застонал и решил еще раз испробовать старый проверенный способ избавления от нежелательных видений. Закрыть глаза, сконцентрироваться и постараться прогнать иллюзию. Но когда закрыл глаза, он неожиданно для себя открыл весьма интересную вещь. Те животные, которые сейчас смотрели на него, и те, кто приходил к нему во сне, – одни и те же. Он даже помнил, как их зовут.

Но Мил не зря считался одним из лучших офицеров в управлении. Опыт подсказывал ему, что нельзя воспринимать увиденное как есть, без разумного объяснения. Сон это сон. А то, что сейчас перед ним…

Что нужно сделать, чтобы проверить, не сошел ли человек с ума? Правильно, оценить вещи, которые заведомо справедливы. Один плюс один – два. Два плюс два… К черту. У него все в порядке. Это и дураку ясно.

Мил решил, что достаточно поиздевался над собой и теперь стоит еще раз взглянуть на действительность трезвыми глазами офицера полиции.

Зверюги не исчезли. Смотрят. Как на потенциальную жертву. В глазах то ли удивление, то ли голод. Сразу и не разберешь. Но лучше бы удивление. А что, если ущипнуть себя? Говорят, иногда помогает.

Мил осторожно, стараясь не делать резких движений, чтобы не спровоцировать нападение хищников, подтянул ставшую почему-то слишком тяжелую руку к бедру и постарался ущипнуть себя. Странно, но ничего не получилось. Рука, словно обмотанная бинтами, уткнулась в тело, но пальцы отказывались подчиняться и выполнять элементарное действие. Еще одна огорчительная неприятность. Тело его не слушалось.

Мил решил, не обращая больше внимания на собравшихся вокруг него животных, окончательно разобраться, что с ним. Он поднял руку и поднес к глазам.

Минуты две он тупо разглядывал покрытую плотным коротким мехом лапу с длинными острыми когтями.

– Что это такое?

Мил перевел глаза на волчью морду. Морда свела чуть заметные брови на переносице и сказала человеческим голосом:

– Это смотря о чем ты.

В жизни всякого человека случаются моменты, когда ему просто необходимо хорошенько прочистить легкие. Покричать, повизжать, поорать или просто поголосить. Поголосить о странностях жизни, превратностях судьбы, о невероятных превращениях.

Вопя, вернее, визжа нечеловеческим, естественно, голосом, Мил вывалился из конструкции, которую его проницательный ум мгновенно окрестил гробом для сумасшедших офицеров, попытался подняться на ноги, не удержался, упал, снова попытался и снова оказался на полу. Только через несколько минут Мил понял, что одним упрямством ничего не добьешься. Надо успокоиться и разобраться, почему тело не слушается, ноги не держат, пальцы не щиплют.

Также у всякого человека в жизни случаются моменты, когда хочется умереть и не видеть того, что преподносит неугомонная жизнь-злодейка.

Человеческого тела не было. Мил даже еще раз про себя проговорил эту фразу. Человеческого тела не существовало. Насколько хорошо Мил мог себя разглядеть, его тело представляло ослепительно белую шкуру, заканчивающуюся в четырех точках мощными лапами, в одной – длинным хвостом, а с передней…

Интересно, какая у меня рожа?

Первая нормальная, человечески связанная мысль проступила в голове, и едва она укрепилась на занятом участке коры головного мозга, к Милу пришло успокоение.

Я превратился в зверя. Я точно превратился в зверя. В белого, пушистого. Четвероногого и длиннохвостого. Все просто. Все очень и очень просто. Я уже никогда не смогу написать рукой рапорт. Никогда не попарить ноги в тазике с горячей водой. Не поковырять пальцем в носу. Не почесать пятерней за лопатками. Я много чего не смогу сделать. Я зверь. И меня окружают злобные дикие животные, которые только и ждут, чтобы растерзать меня. А не хотелось бы. Хоть и звериное, но мое. Но с другой стороны…

Офицеры полиции могут с честью утверждать, что они в любой ситуации видят не только плохие, но и хорошие стороны. Как сейчас офицер Мил. Надо только напрячься и отбросить черные мысли, а всю освободившуюся энергию направить на положительный анализ.

Звери? Ну и что? Я их всех знаю по именам. Они из моего сна, из моих сумасшедших видений. Знаю этого волка, этого медведя, орангутанга, А пантеры…

Милу словно между ушей приложились дубиной. Словно издалека пришло видение, как его, еще человека, сбрасывают с вертолета в джунгли. Как тащит его, пятясь задом, через стену дождя старая пантера Ириза. Как осторожно зализывает его раны.

Стоп! Разве это сон? Во сне не убивают так сверхреально. И не запоминается все так подробно.

– Ты? Ириза? Пантера по имени Ириза?

Когда серый странник, видя, что скрывается в камне, выругался, все спрятавшиеся рванули вперед, чтобы самолично рассмотреть то, что спряталось внутри. Ириза оказалась у камня самой первой. Она никак не могла смириться с мыслью, что страшная вспышка унесла Чокнутого, и теперь в ее сердце возникла крошечная надежда, что уродец жив и находится в камне. Но когда она заглянула внутрь, то душа ее сжалась. В глубине камня на спине лежала самая большая, виденная когда-либо, пантера, с невозможно белой шерстью. Первой мыслью было желание броситься на необычного чужака и вцепится в его горло, но когда Ириза собралась было выполнить задуманное, белая пантера открыла глаза.

Можно превратить уродца в настоящего красавца, но его глаза не дано изменить никому. Ириза растерянно посмотрела на Квара и встретилась с ним взглядом. Иризе показалось, что старосту посетили точно такие же мысли. Но больше всего Иризу поразил голос белой пантеры и вопрос:

– Ириза?

Старая пантера только кивнула. Что она могла сказать? Что не верит своим глазам и своему носу? Но это была бы неправда. Ириза узнала Чокнутого, как мать узнает своего ребенка среди сотен похожих.

– Чокнутый?! Это действительно ты?

Ну слава богу! Его узнали.

Мил попытался еще раз подняться на ноги, но теперь, помня недавний печальный опыт, сделал это осторожно. Он был достаточно умным человеком, чтобы понять и принять то положение, в котором оказался. Животное – ну и что? Есть и свои положительные стороны. И дай бог, когда-нибудь этот кошмар кончится и он снова проснется в своем теле. А пока смирение и уважение к телу, которое является его новым пристанищем.