Глаз Дракона - Костин Сергей. Страница 13

Слистер, кроме всего, был еще и очень послушен и тут же задрал рукав до самого плеча. Один из солдат вытащил небольшой серебряный нож и сделал аккуратный надрез на руке Слистера.

Совершенно согласен с таким решением вопроса о пропусках. Нормальному человеку подобный надрез – тьфу. А вот нечисти стоит опасаться серебряного ножа, даже если он из столового набора на двенадцать персон. Оборотни -хитрые бестии, они не только в человека, в вашу тещу обернуться могут. Такие вот твари. И почему это я никогда не прибегал к такой форме проверки? Наверное, потому что у меня сознание, как серебро, раз – и все ясно!

Следом за Кодом тест на лояльность прошел и я. Раскатывая рукав, я спросил у солдата, который показался мне более смышленым: – И куда теперь, землячок? – Вон, видите -палатка с синим знаменем? Идите туда!

Солдат показал направление и вслед за своими товарищами спрыгнул в вырытый окоп. Тоже неплохо. С одной стороны приятно, что военная техника не стоит на месте. Но если дело дошло до фортификационных сооружений, то жди большой потасовки. На их месте, я окружил бы лагерь тройной серебряной колючей проволокой. И всего одно КП, где принимают передачи.

Лагерь представлял собой обыкновенный табор, где среди баронских шатров с развевающимися флагами ютились скромненькие палатки простых «тружеников войны». Стягов, штандартов, флагов и просто флажочков было столько, что у меня устал язык говорить морячкам, откуда кто сюда прибыл. В конце концов я просто послал ребят подальше.

Как и в обычном таборе жизнь солдат не отличалась разнообразием. Пока я дошел до так называемого приемного пункта, я стал свидетелем двух драк, трех попоек и еще одной потасовки из-за какой-то девицы.

Глядя на сияющие рожи Слистера и Кода, я подумал, что уж они-то от скуки страдать не будут. Ведь они – простые парни, волею судьбы занесенные на дорогу варркана.

У палатки с синим флагом мое мнение о дисциплине в лагере переменилось в лучшую сторону. В кольце воинов около входа с зашторенными пологами стоял стол. За ним сидел бравый вояка с пышными усами в звании капитана. Или ефрейтора – я никак не мог запомнить знаки различия в королевствах. Но, все равно, помня знаменитую поговорку, что лучше иметь не очень хорошую дочь, чем сына-ефрейтора, я сразу отнесся к парню с некоторой долей предубеждения. Хотя, скорее всего, я просто недолюбливаю солдат-секретарей, впрочем, к женщинам-секретаршам отношусь с особым расположением, что никак не сказывается на процессе работы.

Все обращались к вояке «достопочтимый», и, для собственного спокойствия, я решил его так и называть. К столу сквозь коридор воинов тянулась цепочка людей. Прием на службу и постановка на довольствие были предельно просты. Повторная проверка на лояльность серебряным ножом, несколько вопросов по биографии, отпечаток большого пальца в измочаленной книге и медальон на шею. Все! Ты – солдат. Заканчивалась процедура хорошим пинком в зад.

Очередь, хоть и двигалась довольно быстро, была длинна. И стоять в ней мне не улыбалось. Поэтому я, недолго думая, кликнул Слистера и Кода, и направился прямо в то место очереди, где она входила в защищенный воинами круг. Вид троих оборванных, но полных мрачного веселья парней не позволил сказать что-либо в наш адрес. Очередь расступилась, и мы спокойно встали в нее. Наверное, у меня остался маленький комплекс, потому что, когда мы заняли место, я, обращаясь скорее к своей заснувшей совести, чем к стоящим позади людям, пробормотал: – А мы тут стояли…

Все равно у меня хватило времени, чтобы подумать о том, правильно ли я сделал, что пришел сюда. Хотя я и ругал себя последними словами, но понимал, что если слухи о черном дьяволе верны, то одному мне не справиться.

Сначала – общая обстановка, затем – разведка и информация. А уж потом можно заняться и одиночной охотой. Ведь не секрет, что варркан предпочитает охотиться в одиночку. Мы, как матерые волки, всегда и везде бродим одни. Объединение варрканов не только не приносит ожидаемой мощи, но и часто оказывает вред.

Варркану нужен простор. Я не имею в виду территориальный простор. Всякое волшебство имеет размытую линию действия. А если рядом с тобой сражается такой же варркан, то десять раз подумаешь, прежде чем один раз применишь колдовство.

Вот с такими мыслями, незаметно для себя, я оказался у стола, застеленного грубым черным сукном.

Бравый вояка, тупо глядя в свою книгу и совершенно не интересуясь стоящей перед ним личностью, рявкнул: – Руку!

Я сунул ему под нос свою левую руку и подождал, пока подскочивший солдат сделает мне надрез серебряным ножом.

Секунд через десять капитан-ефрейтор поднял глаза, посмотрел на рану и, естественно, ничего предосудительного не увидел. Продолжая заполнять бланк, он все тем же рявкающим голосом спросил:

– Имя?

– Серж.

– Откуда?

– С севера.

Такой простой ответ его явно не устроил, потому что он, наконец, поднял свои глаза и рявкнул в два раза громче: – Из какого города, болван? Я не стал выяснять, кто из нас больший болван, и просто ответил:

– Из города Воема, достопочтимый капитан. Видимо, я все-таки ошибся в звании. До капитана ему было далеко. Иначе чем объяснить, что он сразу подобрел и уже ровным голосом продолжал вести опрос:

– Отца как звали? Я сказал истинную правду:

– Виктором нарекли.

Записав все, что ему было нужно, он пододвинул ко мне тетрадь: – Вот здесь прижми большой палец. М-да, чернил нет. Эти ребята, видимо, думали, что раз мы из болванов, то и руки у нас грязные. Посмотрев в книгу, я прочел: Серж Воемский. Вот так рождается история.

– Позвольте ваше перо, достопочтимый капитан?

Глаза капитана, или как его там, удивленно уставились на меня.

– Ты что, грамоте обучен?

– Соображаю немного, – ответил я, скромно опустив глаза, ругая себя последними словами за глупость и думая, как выкрутиться из этого положения. Мне совсем не улыбалось сидеть в канцелярии и изводить горы чернил и бумаги.

Капитан-ефрейтор, бурно проявляя радость, потер руки.

– Давай-давай, а то мне помощник нужен. Доброта его не знала границ. Он уже видел меня, сидящим за столом, день и ночь записывающим прибывающих новобранцев. Угу! Дождешься, как же!

Вояка-писарь услужливо протянул мне перо. Я густо обмакнул перо в черные чернила и, роняя крупные капли на книгу, понес руку к тому месту, где находились мои фамильные данные. Капитан даже ничего не сказал об оставленных мною каплях, он привстал, жадно наблюдая за тем, как я ставлю свою подпись.

Для меня это означало бы беспросветную канцелярскую каторгу. Поэтому я откинулся немного назад, закусил нижнюю губу и поводил пером над бумагой.

– Ну, давай быстрей!

Я не стал больше испытывать терпение капитана и, решившись, поставил напротив своей фамилии жирный-прежирный крест.

Следующие пять минут, сморщив от удовольствия нос, я рассматривал свою работу и совершенно не понимал, почему капитан-ефрейтор надрывает свои легкие. Ради сохранения своих нервных клеток, я не вслушивался в слова, которые звучали в мой адрес. Но ^насколько удалось уловить, самым мягким эпитетом в мой адрес было нечто, вошедшее в состав сложного предложения. Примерно это звучало так: «…скотина деревенская… вонючка… твою…».

Для капитана он ругался неплохо. Наконец поток иссяк, и капитан-ефрейтор плюхнулся без сил в свое кресло. Руки его бессильно повисли. Моя грамотность оказалась блефом, и вместе с ней лопнула мечта об отдыхе. Явно презирая меня, капитан покопался в стоящем рядом со столом ящике, достал медальон и швырнул его мне.

– Выбирай себе оружие и чтоб духу твоего здесь не было. – У меня уже есть оружие. Я развернулся и пошел к выходу из охраняемого круга. Больше от капитана мне ничего не требовалось, и я старался поскорее от него улизнуть. Но меня задержал рявкающий голос канцеляриста:

– А ну, стой! Я остановился и посмотрел через плечо.

– Что у тебя за оружие?

– Меч.