Подопечный - Костин Сергей. Страница 14

— Пожалеешь, Веселов, да поздно будет. Сгублю и тебя и дружка твоего. А в первую очередь зазнобушку твою. Любку разлучницу.

— Да пошли ты ее подальше, — не выдержал ангел, — Мне ваш диалог уже вот где сидит.

Мустафа показал, где сидит диалог, а я недоуменно уставился на него.

Ну хорошо. Ангел дурного не посоветует.

— Клав, а Клав! А не пошла бы ты туда-то, туда-то.

Не доверяйте никогда ангелам. Особенно если они сидят на крышке канализационного люка и болтают ногами.

Клавка в одно мгновение замерла, словно курица под ножом, а потом выдала такое неофициальное выражение, что у меня покраснели уши.

Такого я от женщины не ожидал. Вроде бы и образованная.

Я хотел было что-то сказать, но слов подходящих не нашел, поэтому оставалось только плюнуть и сигануть за Мустафой в горло канализационного люка.

Последнее, что я услышал от бывшей односельчанки — злые слова:

— Изведу, проклятого…

И снова полет. Долгий. Но уже привычный и не скучный.

Мустафа, летящий рядом, быстренько объяснил, что:

— Существует несколько входов и выходов из подземного мира. Известные и не очень. Тот, которым мы пользуемся — знаком узкому кругу лиц. Вылетим мы на другом конце планеты. Насколько известно, данный способ передвижения самый быстрый, но не самый безопасный.

Далее болтливый ангел поведал о том, что заполучил некоторую информацию. По его словам выходило, что каким-то образом во времени получился разрыв. Клавка и Любава прибыли в этот мир на пять лет раньше, и времени, как я уже успел заметить, не теряли. По крайней мере Клавка. А что Любава? Про нее сведений мало. То есть почти нет. Известно только что обитает она где-то на поверхности. И все.

И далее. Глупостью было считать, что царство Клавдии опасное и страшное место. Поверхность куда более опаснее. Мало людей, городов. И все окрестности нашпигованы нелюдями-извращенцами.

Почему извращенцами? Да потому что живут вроде бы как люди, а доходит до сути — звери да и только.

— Значит повоюем, — неуклюже вставил я слово.

— О чем ты говоришь? Нет! Ты только сам послушай, о чем ты говоришь! Повоюем! Ты, Вася, хоть раз видел в глаза нелюдя. Нет. А туда же. Вояка хренов. Нелюдь, Вася, это — вот, вот, вот и еще вот так.

Мустафа растопырил глаза, подержался за недоразвитые клыки, растянул пальцами щеки и вытянул вперед скрюченные пальца.

— Понял?

— Ну, понял, — лениво кивнул я.

— Ни хрена ты не понял, — ангел закипел от невнимания аудитории к насущной проблеме, — Это страшные существа, Вася. Они как звери. Они хуже зверей. Они даже хуже Клавки…

— Да видел я одного. У нее в кабинете. Из дырки в стене вылез один лохматый, да скользкий. Дух Тьмы, что ли. Клавка его сама вызвала. Мустафа? Чё замолчал то?

Я развернулся в то место, где находился Мустафа. Естественно, что в темноте я его не увидел.

— Мустафа, что замолчал.

Еле тихий голос ангела спросил:

— Как этот дух называл бабу?

— Ну, кажется, Хозяйкой. А что?

— Вспомни…

— Хозяйкой. Матушкой. Какая разница.

В ответ молчание. Но не долгое.

— Вася. Василий. Тут дело такое… Влип ты… По самые уши… И даже я не помогу… Это же… Хозяйка… С кем связалась? А я еще над ней издевался. Интересная история получается. Интересная.

— Ты о чем? — не понял я.

— О своем, Вася, о своем. Трудно тебе придется. Ох как трудно.

— Ты мне и раньше не слишком то помогал. А во что такое особенное мы влипли?

— Не мы. А ты, Василий, — вкрадчиво поправил Мустафа. Даю голову на отсечение, что в это время ангел оглядывался по сторонам, — Рассказываю первый и последний раз. Если нас когда-нибудь, не дай бог, станут пытать, я тебе этого не говорил.

— Валяй Мустафа. Я как камень.

— На твоем месте я не был бы таким веселым. Ни одному существу во всей галактике я бы не пожелал сейчас находиться на твоем месте, — в темноте послышался звук проглатываемой тугой слюны, — И на моем тоже. Устраивайся поудобнее, лететь долго. И рассказ долог. Если нас, конечно, не прервут где-то на середине.

И Мустафа завел свой рассказ.

Да простит меня мой ангел-хранитель, кемарить я стал при первых двух предложениях.

-… На некогда великой планете, в некогда великой галактике…

Да знаю я это все. Ну бушевали звездные войны. Там были силы Добра и Зла. Победили, естественно, наши. Все знакомо… Читал… И спать хотеться… Умаялся…

… Василий! Василий! Я — Лукас. Справа от нас истребители Империи. Прикрой меня. Иду на перехват. Бей их фашистов. Молодец, Василий. Я попрошу Совет Повстанцев наградить тебя почетной белой лентой Героя. Да прибудет с нами Сила… .

-… Вот так то, Василий. Теперь ты понял с кем связался?

Обижать ангела не хотелось. Зевнув, я сказал, что понял и снова провалился в сон. На этот раз без сновидений…

-… До прибытия авиалайнера осталось несколько минут. Просьба пристегнуться и выбросить использованные пакеты в иллюминаторы.

— Чево, чево? — кажется я проспал слишком много и пропустил массу интересных рассказов Мустафы.

— Немного осталось. Вон уже светиться.

Ангел оказался прав. В темноте появилось знакомое свечение. Еще маленькое и слабое.

— А куда мы прилетаем. Что за место? Снова в пустыню?

— Нет. Мы вылетим где-то в районе Северного ледника. Говорят там жуткий холод. У тебя с собой нет теплых вещей?

— Мне здесь не нравиться.

Я стоял на глыбе льда, на одной ноге, засунув под мышки скрюченные от холода ладони. Зубы, не останавливаясь, работали, выстукивая дробь свихнувшегося комбайна.

— Мустафа, я скоро замерзну. Сделай что-нибудь.

Ангел, заложив руки за спину нарезал круги вокруг меня.

— Я думаю.

— Думай быстрее.

Место, на которое нас выбросило, представляло сплошной ледяной блин, края которого заканчивались где-то за хлопьями колючего снега. И не бугорка, ни ямки, где можно укрыться. Уж лучше б я остался внизу, там хоть тепло и уютно. А с Клавкой как-нибудь да разобрался.

— Может обратно сиганем? — еле ворочая синими губами прошептал я.

— Невозможно, — похоже ангелам было наплевать не только на жару, но на холод, — Колодцы действуют только в одну сторону. Так. Все…

— Придумал? — с надеждой я обратил свой взгляд на Мустафу.

— Нет. Не придумал. Я вообще ничего не могу придумать, — Ангел развел руками, — Придется тебе браток выкручиваться самому.

— Что значит самому. Ты же ангел-хранитель?

— Да. Я, ангел-хранитель. Но не ангел-спасатель. Тем более не альпийский. Человек, запомни, сам себе друг, спасатель и брат.

Злиться я не мог. Да и за что мне на него злиться? Бесплодное существо, существующее, наверно, только в моем больном воображении. Ангел-хранитель! В нашей деревне про таких никто и не слышал.

Да, но мне то что делать? Я замерз. У меня нет ни одежды, ни еды. Ничего. Единственное чем я могу воспользоваться — до смешного маленький лоскуток одежды. И голова. Думай! Думай, Василий! Что бы делали деревенские охотники на моем месте? Правильно! Зарылись бы в сугроб и переждали. А мне чего ждать. Потепления планеты? Да и сугробов здесь нет. Лед, лед, сплошной лед.

— Му-Мустафа? А ч-что бы на моем м-месте сделал Странник?

По-моему Мустафа ляпнул первое, что пришло ему в голову:

— Приобрел бы в ближайшем универмаге хорошую шубу. Хотя… А это идея!

Ангел совсем ошалел и начинал молоть чушь.

— А что? Коль ты в разуме Странника, попробуй превратиться во что-нибудь. Предположим в волка. А что? Хорошее животное. Что тебе терять то. Как? Напрягись, соберись. Ну я не знаю, пофантазируй. Хотя с твоими то мозгами не до фантазий…

Я уже не слушал ангела. Чем черт не шутит. Возможность перенесения в другой мир совсем недавно тоже вызывала у меня улыбку. А ничего, получилось.

Открывшаяся надежда немного подняла мой боевой дух. А почему бы, действительно не попробовать? Хуже не станет. Куда уж хуже?