Подопечный - Костин Сергей. Страница 64

— Некогда, — бросил я, взобрался на лестницу и заглянул в отверстие.

И не увидел ничего. Одно сплошное зарево. Алый цвет. Но если где то там находиться ключ к спасению мира, я пойду вперед. Хотя и жутко.

Словно ползешь в красном тумане. Страха никакого. Только воздух чуть спертый. И теплый. Чем дальше, тем горячее. Пока не становиться обжигающим. Но все равно, терпимо.

Одежда мешает. Набухла соленой влагой и липнет к телу. Пришлось снять. Снова как в старые добрые времена, без оружия и почти голышом. Только голова на плечах. Да огромное желание поскорей выбраться из горла огнедышащей трубы. Хотя нет никаких оснований предполагать, что дальше станет прохладнее.

— Чего разлегся, как на пляжу? — голова ангела уперлась сзади, под боднула.

Я улыбнулся. Мустафа со мной. Если и Зинка пошла, значит все в норме. Словно в подтверждение раздалось ругательство дурно воспитанной девчонки.

— Что застряли, боровы? Не хочу зажариться. Я еще, кстати, молодая.

— Молодая, молодая, — согласился я и пополз побыстрее, дабы не раздражать сзади ползущих.

С непривычки ладони и коленки быстро стерлись, но времени чтобы остановиться и зализать раны не было. Движение вперед — мерило прогресса.

— Мустафа, а ты кушал когда-нибудь жареных рябчиков? — хватая сухими губами горячий воздух, спросил я.

— На ужин, обед и завтрак. У нас только рябчиками и кормят, — где-то сзади прохрипел ангел Счастливчики. А вот я в жизни не пробовал.

— А бананы?

Услышать ответ не пришлось. Пол, или что там заменяло его, резко оборвался, и я ухнул вниз.

Падение ничуть не напоминало то удовольствие свободного полета, испытанного мною в трубах переброски. На этот раз я летел, постоянно стукаясь об стенки тоннеля. То головой, то спиной, то всем сразу. Одно хорошо. В красном тумане не видно плавающих в глазах звездочек.

Через несколько секунд меня догнал более тяжелый Мустафа.

— Зинка где? — прокричал я, получая очередной удар в плечо.

— Да сзади где-то тащиться, — хранитель пытался руками ухватить меня, что бы привести падающие тела в устойчивое положение. После нескольких неудачных попыток, хватался то за нос, то пальцами в глаза, ангел ухватился за мои волосы, подтянул к себе. Теперь можно было смело говорить, что наш провал протекал более менее направлено. Ударов стало поменьше. Но сразу приходила на ум Зинаида. Одной ей не сладко.

Когда закончилась вертикальная труба, неизвестно. Но летели мы не слишком долго. Приземление прошло более менее благополучно, нас приняла какая-то ватообразная среда. Большого влияния на дыхательную функцию это не сыграло, но температура, к большому нашему удовольствию, резко скакнула вниз. Стало эдак градусов сорок по Цельсию.

Сверху шлепнулась Зинаида, попутно заехав пяткой в ухо. Ну не мне же. У них с Мустафой странное притяжение к друг к другу.

Вата понемногу просела, и я почувствовал под ногами твердь.

— Возьмемся за руки. А то разбредемся в этой красотище.

С трудом, ориентируясь больше по голосу, мы, сцепились руками, и двинулись. Неизвестно в каком направлении.

Глаза глядели в никуда. Везде одно и тоже. Красный туман. Не видно кончика собственного носа. Чтобы зря не пялиться в крастность (а почему бы не сказать именно так? Говорят же — в темень.), я прикрыл глаза. Лучше не стало. Красные распускающиеся круги.

Первый удар принял на себя лоб. На сей раз мой собственный. Затем нос и только потом все остальное. Я врезался во что-то твердое. Немного подумав, я отвернул в сторону, предоставляя ребятам испытать родственные со мной чувства. Послышалось два удара и два крика.

— Ты что, слепой? Не видишь куда прешь?

Отвечать не стал. Вопросы явно риторические.

— Обходим препятствие справа, — приказал я и двинулся вперед, придерживаясь поверхности стены рукой.

Главное в нашем деле выбрать верную дорогу. Чтобы потом ни один стервец не мог тыкнуть в глаза грубым упреком — не той дорогой шли. Через десять минут мы выплыли из тумана.

Лучше бы, если мы вообще не рождались.

Под нашими ногами лежала незнакомая планета.

Высоко в небе, несколько ярко красных карликов лениво изливали пурпурный свет на зловещие скалы. Вся планета окуталась этим светом. Ни капли зеленого, желтого, синего. Вообще никакого. Везде красный, красный, красный.

— Какая революционная планета, — Мустафа осторожно заглянул вниз.

Мы стояли на крохотной площадке, края которой резко уходили вниз. Где-то там, далеко внизу шумела горная река, разбивая свои воды об острые скалы.

От площадки, в правую и левую сторону, отходили узенькие тропинки. Двоим не пройти, а одному можно. Если только он не законченный псих. Но наша команда состояла из именно таких психов.

— Направо, или налево?

— Направо, — уверенно сказала Зинаида.

— Это почему именно направо?— возмутился ангел. Непонятно с чего. Когда дело касается выбора направления, у нас постоянно возникают разногласия.

— Ну так, — девушка пожала плечами, — Чутье подсказывает.

— С каких это пор у тебя развилось чутье? — пробурчал хранитель.

Не знаю почему, но в этот момент я посмотрел на Зинаиду и заметил, как зло блеснули ее глаза. А может быть мне показалось.

— Если цветы из этого места, то найти их можно только внизу, — сам с собой посоветовался я. Остальные с этим мнением согласились молча.

И мы потопали по правой тропинке.

Понятие "топать" не совсем подходило к нашему способу передвижения. Прижавшись лицом к холодной скале, мелкими шашками, осторожно ощупывая тропинку под ногами, мы не двигались. Мы ползли.

Никогда не думал, что передвижение по горным склонам такое занятное дело. Когда из под ноги выскальзывает камень и молча уноситься в бездну, сердце замирает, а потом начинает стучать так сильно, что кажется, сейчас раскачает и оттолкнет от спасительной стены. И вниз. Туда, где нет ничего, кроме острых камней.

Я шел первым. Зинаида за мной. Караван замыкал Мустафа. Ему одному, казалось, все было нипочем. Всю дорогу он что-то бубнил. Про свою жизнь непутевую. И за то спасибо. Это отвлекало от ненужных мыслей.

Понемногу тропинка стала спускаться вниз. Не скажу, что идти стало удобнее. Ноги соскальзывали, тело то и дело теряло равновесие. Пришлось заметно снизить скорость. Но на нашу удачу тропинка стала шире, пока не превратилась в совершенно безопасную дорожку.

Весь спуск занял часа четыре. Много или мало, не могу судить. Но вымотался я основательно. И как только мы спустились на самый низ, опустился на рыжий мох и блаженно вытянул ноги. Ангел и девчонка расположились рядом.

За бурной рекой расстилалась огромная равнина. Небольшие холмы, покрытые красной растительностью, низкая трава. Ни одного живого существа.

— Замечательное место, — Мустафа опустился на корточки, зачерпнул воды из реки, попробовал, сплюнул, почмокал губами, — А водица дрянь. Медью так и прет. А что мы здесь жрать будем?

— Задерживаться не стоит. Отыщем цветы и обратно. Не нравиться мне здесь, — что-то тяготило. Словно старые воспоминания из старых снов. Необъяснимо и непонятно.

— У нас гости, — тихо произнесла Зинаида, — Только не оборачивайтесь резко. Кажется, оно нас боится.

Хорошо. Резко не будем. Повернемся грустно и медленно.

В полуметре над камнями парило маленькое привидение. Небольшое, я бы сказал, очень небольшое. Круглая голова, тельце, заканчивающаяся веретенообразным отростком, тонкие ручки, полнейшее отсутствие ног. И что самое интересное, никакой прозрачности. Совершенно нормальное тело. Чуть оранжевого цвета.

— Привет, заморыш, — вежливо поздоровался ангел и тихонько помахал рукой.

Заморыш ничего не ответил, лишь немного отплыл назад.

— Ты б его еще алигофреном обозвал, — я неторопливо заступил вперед хранителя, — Эй, крошка, не бойся нас. Ты кто?

Привидение чуть подумало, засунуло палец в рот, пососало и вместо ответа разразилось самым обыкновенным плачем. Тотчас же откуда-то из-за скал послышался сердитый крик, потом еще один. И они приближались.