Подразделение 000 - Костин Сергей. Страница 11

— ЧП у нас! — завопил динамик голосом психопатки диспетчера. Это не преувеличение. Диспетчер и в самом деле полная психопатка. Начальство считает, что диспетчер, обладающий ярко выраженным психопатическим визгом, способен передать боль и отчаяние попавших в беду граждан.

Переждав, пока динамики выдадут очередную порцию всхлипываний и стенаний, я осторожно, чтобы не повредить окончательно рассудок служащей, задал наводящий вопрос.

— Где-то, с кем-то, что-то случилось?

Всхлипывания моментально затихли, и, наполненный подозрением, голос спросил:

— А откуда вы, майор Сергеев, знаете?

— Догадываюсь, — вздохнул я, понимая, что диспетчер ко всем прочим своим достоинствам еще и лишена воображения. — Так что случилось? Конкретнее.

— Вы, майор Сергеев, грубиян и циник, — незаслуженно выругался динамик. — Поступил вызов с Пятнадцатимайского района. Пожар третьей степени. Но, судя по тому, что там собрались все пожарные экипажи города, дело жаркое.

— Без нас, никак? — черт бы побрал этих пожарных. Тушить пожары их задача. Дергают по каждому пустяку.

— Там не пустяк, — подслушав мысли, строго произнесла диспетчер. — Есть жертвы. По самым скромным данным, как сообщили утренние газеты, десять человек уже в больницах.

Вот те на! С утра в столице такие дела, а я узнаю об этом через диспетчера.

— Милашка! У нас что, проблемы с каналом новостей?

— Да нет, — в голосе Милашки слышалась лень и истома. Видать, верхняя башня перегрелась на солнце. — Канал протестирован. Связь в порядке. Просто я думала…

— Думать на свалке будешь, — отрезал я. — Срочная тревога. И немедленно.

Когда дело касается работы, у Милашки не хватает духа мне перечить. Потому как знает, я слов на ветер не бросаю. Если сказал «на свалку», значит за первое же нарушение устава на свалку. Невзирая на прежние заслуги.

Короткими перезвонами затявкала тревожная система, оповещая весь экипаж о вызове. В верхний люк просунулось перегоревшее на солнце лицо Боба.

— Что, уже время ленча?

Надо бы в свободное время потолковать с янкелем и вразумить, что рев тревожных сирен, от которых лопается суперпрочный пластик шоссе, служит не для созыва членов команды к очередной порции сибирских пельменей.

— У нас вызов. Срочный, — возиться с Бобом в данную минуту не представлялось возможным. Я как раз усаживался за левый, командирский, штурвал и заводил Милашку. — Подробности потом. Да пристегнись ты. К месту происшествия пойдем по «зеленому смерчу».

Боб присвистнул. «Зеленый смерч» по классификации подразделения 000 означал, что сейчас начнется нечто невообразимое. Быстро застегнув крест-накрест ремни безопасности, и, опустив дуги предохранения, Боб, предварительно проверив надежность крепежа личного сейфа, натянул на голову шлем.

— Второй номер к «зеленому смерчу» готов. Командир! Герасима будить?

У янкеля никакого понятия о чувстве жалости.

— Отставить побудку, — рявкнул я так, что даже Милашка дернулась на два метра вправо. Как раз на парковочный счетчик, согласно которому мы задолжали в городскую казну порядочную сумму брюликов за простой в неположенном месте. — Ты думай, что говоришь! А если говоришь не думая, то прочитай машинный устав, где ясно и четко написано — будить третий номер без веских на то оснований не допускается. Ни тебе, ни мне, ни даже Директору. Милашка! Скорость до пяти констант, приоритетное ускорение, движение по «зеленому смерчу-у-у-у…»

Боб правильно сделал, что натянул шлем. А я, дурак, понадеялся на совесть Милашки. И еще, надо бы потом узнать, кто выкинул из металлического подголовника весь поролон.

Теоретически, мы летели. Практически, неслись к месту происшествия с безумной скоростью, близкой к скорости отрыва любого тяжелого предмета от поверхности земли. «Зеленый смерч», это, скажу я, не игрушки. Это право, которое дается только подразделению 000. Вперед, с возможно максимальной скоростью, не взирая ни на что. До двадцати процентов потерь среди зеленого насаждения и гражданских зданий.

Умная автоматика в центре управления подразделений 000 давно уже оповестила город о том, что сквозь него, с ревом и воем, продирается к точке происшествия многотонная махина спецмашины. Не успели эвакуироваться? Ваши проблемы. Думать надо, прежде всего, головой.

Боб, стуча челюстью на колдобинах, местами не отремонтированных, дорог, болтал ногами и молча разглядывал проносящихся в окне целые микрорайоны, микро парки, микро озера. Интересно, о чем думает этот простой американский парень, волею судьбы попавший в самое прекрасное место на Земном шаре? Наверняка уж не о рождественских индюшках.

— Боб, а если бы тебе предложили вернуться в Америку, ты б согласился? — давно хотел задать этот вопрос, да все боялся потревожить сердце несчастного американца.

— В Америку? — от стекла Боб не оторвался. Наверно потому, что скорость была приличная и повернуть голову, значит истратить кучу драгоценных калорий. — В Америке сейчас плохо. В последних новостях передавали, что коренное население взбунтовалось и согнало всех белых колонизаторов в резервации. В каньоны да пустыни.

— Индейцы что ль? — вспомнил я разговор с Директором о народных индейских песнях, в которых должны были в нескольких словах воспеть мой подвиг по воспитанию Боба.

— Они. Там сейчас военное положение. Коренное население вырыло топор войны. Требуют переименовать Америку в Индерику.

Боб замолчал, очевидно, вспоминая голодные годы на своей исторической родине. Ничего, дорогой иностранный товарищ, Россия большая, всех прокормит. Практически даром. В первый раз что ли? Не привыкать.

Датчики дыма качнулись в правую сторону, что могло служить косвенным признаком того, что в атмосфере присутствует некоторое количество вышеназванного дыма. Конечно, это мог бы быть и выброс от подпольного курильщика, который где-нибудь в подвале с замиранием сердца торопливо цедит контрабандную папироску. Это ведь только нам, сотрудникам подразделения 000 все можно. Потому что вредное производство. А остальным, ни-ни.

Я постучал кончиком ботинка по датчику, но стрелка упрямо торчала в правом углу. А это уже серьезно.

— Милашка, сбрось скорость. Кажется, мы прибыли.

Спецмашина подразделения 000 послушно включила реверс, выбросила четыре парашюта, два самораскрывающихся якоря и для надежности въехала в скульптурную композицию «дяденька готовящийся запихнуть дурную голову в пасть не менее дурного льва». Минуты две повисев в расплющенном состоянии на лобовом стекле, мы благополучно остановились.

— Команда на выход, — как можно более спокойно и тише приказал я. Во-первых, чтобы паники не было. А во-вторых, чтобы Герасима, не дай бог, не разбудить. А то будет без дела рядом маячить, разговорами умными замучает.

Скорость, вот что главное в нашем деле. Соскользнув по поручню так и не включенного Милашкой эскалатора, мы с Бобом, толкаясь, и перегоняя друг друга, спрыгнули на пластиковую мостовую. В лицо пыхнул нестерпимый жар, заставший нас с янкелем выругаться. Он по-своему, по-американски. Я по-своему. По родному. Но получилось практически одинаково. Как? Не об этом сейчас разговор. А про сильный, нестерпимый жар, который, как уже упоминалось, пыхнул нам в лицо.

Это Милашка не вовремя вздумала охладить свои двигатели. Нашла время и место.

Как и следовало ожидать, кроме нас на чрезвычайное происшествие прибыли все Службы города, так или иначе призванные охранять достойный сон столицы. Служб в городе много, всех не перечислить. Например, перед Милашкой, сверкая никелированными побрякушками, пыхтела аварийно-водопроводная служба. Раковины там прочистить, ионную прокладку на кране заменить. Это если домашние роботы не справляются. Чуть дальше, ветеринары на мотороллерном самосвале. В кузове клетки для крыс и тараканов.

— Второму номеру узнать обстановку, — без этого в нашем деле нельзя. Пока не знаешь всех мельчайших подробностей, к работе, согласно многотомной инструкции подразделения 000, приступать нельзя. Даже за взятки, которые мы, сотрудники подразделения 000, никогда не берем.