«Если», 1996 № 09 - Бирюков Сергей Евгеньевич. Страница 19

Хуже всего было то, что эти слова совсем не разозлили Пола, он только чуть-чуть опустил голову.

— Да. Есть вещи, которые для меня важнее любого человека. Давай я тебе расскажу, что мы увидели…

— Пол, если Майк, Джереми и Вили должны отправиться в пасть льва, им незачем знать подробности.

— Как скажешь, Коля. — Нейсмит встал и медленно пошел к двери.

— Прошу меня извинить.

Наступила тишина, которую прервал полковник.

— Нам придется хорошо поработать, чтобы успеть отправить вас вовремя. Иван, покажи мне, что вы, любители шахмат, собираетесь дать Джереми с собой. Если Власть обеспечивает вас транспортом, может быть, Майк и мальчики смогут взять процессор помощнее.

И он ушел вместе со своими сыновьями и Джереми.

В комнате остались только Вили и Майк. Мальчик встал и повернулся к двери.

— Подожди-ка одну минутку. — В голосе Майка послышалась жесткость, которую Вили запомнил еще со времени их первого столкновения. Помощник шерифа обошел вокруг стола и усадил Вили обратно на стул. — Ты думаешь, Пол бросил тебя. Может быть, так оно и есть, но насколько мне известно, он обнаружил нечто очень важное. Мы не можем допустить, чтобы Нейсмит попал в руки Мирной Власти.

— Считай, что тебе очень повезло, когда мы согласились с планом Пола вылечить тебя, — продолжал Майк. — Только он мог уговорить Каладзе связаться с этими свиньями, биологами.

Майк свирепо посмотрел на Вили, словно ожидая возражений. Однако мальчик промолчал и избегал смотреть помощнику шерифа в глаза.

— Ладно. Я буду ждать тебя в столовой.

Росас быстро вышел из комнаты.

Вили не знал, сколько времени он просидел неподвижно на своем месте. Он не плакал: после того, что случилось много лет назад на улице Клермонт, Вили больше никогда не плакал. Он не винил Сильвестра Вашингтона, как не винил теперь Пола Нейсмита. Они сделали все, что один человек может сделать для другого.

Глава 12

До посадочной площадки на вершине Торговой Башни оставалось еще пять метров, а вертолет с двумя винтами умудрился поднять тучу пыли. Со своего места в кабине пилота Делла Лу наблюдала за встречающими, которым пришлось схватиться за свои шляпы и прикрыть глаза.

Только старина Гамильтон Эвери умудрялся сохранять важный вид.

Когда колеса вертолета коснулись земли, один из членов команды распахнул люк и помахал рукой важным персонам, собравшимся на посадочной площадке. Сквозь свой серебристый иллюминатор Делла Лу заметила, как директор Эвери кивнул и повернулся, чтобы пожать руку Смайзи, главе администрации Лос-Анджелеса. Потом он подошел к поджидавшему его у трапа одному из членов команды вертолета.

Смайзи был, вероятно, самым могущественным чиновником Мирной Власти в Южной Калифорнии. «Любопытно, — подумала Делла Лу, — как он отнесся к тому, что его босс выбрал такое необычное место для посадки в вертолет». Она криво улыбнулась. Черт возьми, ведь именно ей было поручено командование всей операцией, однако она сама не понимала, что происходит.

Дверца люка захлопнулась, и лопасти вертолета начали снова вращаться. Команда вертолета получила точные инструкции: посадочная площадка быстро исчезла из виду, а вертолет поднимался вверх, словно волшебный лифт, установленный на вершине Торговой Башни.

Когда вертолет взял курс на Лос-Анджелес и Санта-Монику, Делла Лу поднялась на ноги. Мгновение спустя Эвери вошел в кабину. Он казался совершенно спокойным и в то же время держался официально. В теории Комитет Директоров Мирной Власти был собранием равных. В действительности же, сколько Делла Лу себя помнила, Гамильтон Эвери оставался его главной движущей силой. Хотя он и не был очень знаменит, Гамильтон Эвери являлся самым могущественным человеком в мире.

— Моя дорогая! Я так рад тебя видеть.

Эвери быстро подошел к Делле, пожал ей руку, словно она была ему ровней, а не офицером на три чина младше. Делла позволила седовласому Директору взять себя под локоть и отвести на место.

— Я заметил на вашем вертолете знак принадлежности к Биджингу.

— Да, сэр. Ведь вы не желаете, чтобы кто-нибудь догадался об использовании вами людей Северной Америки.

Уж это-то Делла Лу прекрасно понимала. Три дня назад, завершив изучение положения в Центральной Азии, она вернулась в Анклав Биджинга. И тут же по сателлиту получила из Ливермора целые мегабайты детальных инструкций, причем они пришли не на имя главы администрации Биджинга, а прямо к ней, Делле Лу, полицейскому, занимающемуся противопартизанской деятельностью и другой оперативной работой. Ей выделили грузовой самолет — его грузом был тот самый вертолет, на котором они сейчас летели. Никто не имел права покидать борт на промежуточных остановках. Команда самолета должна была выгрузить вертолет с ее людьми и немедленно вернуться назад.

Эвери удовлетворенно кивнул.

— Отлично. Мне как раз нужен человек, которому не требуется объяснять все на пальцах. Ты успела прочитать отчет из Нью-Мексико?

— Да, сэр.

В течение всего полета Делла внимательно изучала доклад и пыталась разобраться в политических проблемах Северной Америки. Она отсутствовала три года; ей предстояло еще многое узнать, помимо трагедии в Тусоне.

— Как ты думаешь, Республика поверила нам?

Делла постаралась вспомнить содержание записи встречи и отчета.

— Да. Самое забавное, что наиболее подозрительные из них оказались и наиболее невежественными. Шеллинг проглотил наживку вместе с крючком. Он в достаточной степени технически образован, чтобы посчитать ваши объяснения разумными.

Эвери кивнул.

— Однако они будут верить вам до тех пор, пока не взорвется еще один пузырь. Насколько я поняла, это уже случалось дважды за последние несколько недель. Я не верю, что это объясняется квантовой теорией разложения. Ракетные полигоны старой Америки усеяны пузырями. Если процесс разложения будет продолжаться, их это не обойдет стороной.

Эвери снова кивнул, казалось, его совсем не расстроили слова Деллы.

Вертолет слегка снизился над Санта-Моникой, и Делла увидела самые роскошные особняки Анклава, пляжи возле них, а дальше шла разрушенная береговая линия Астлана. Всего несколько мгновений, и вот они уже снова над океаном. Пролетев несколько километров к югу, вертолет повернул в сторону суши.

Эвери поднял холеную руку.

— Все, что ты говоришь, правильно, но может оказаться несущественным. Это зависит от того, каким окажется истинное объяснение случившегося. Тебе не приходило в голову, что кто-то мог найти способ уничтожения пузырей, и что сейчас мы являемся свидетелями их экспериментов?

— Мне кажется, сэр, что места для проведения «экспериментов» выбраны довольно странно: Рос-Айсшелф, Тусон, Улан-Удэ. Кроме того, я не понимаю, как Мирная Власть могла не обнаружить такую организацию.

Пятьдесят пять лет назад, до Войны, организация, впоследствии назвавшаяся Мирной Властью, была всего лишь сетью научных лабораторий, получающих федеральное финансирование на проведение определенных исследований. В результате этих исследований были созданы пузыри — силовые поля, сгенерировать которые можно было не больше чем за тридцать минут, пользуясь мощным ядерным реактором. Старому правительству Соединенных Штатов об этом открытии сообщено не было; отец Эвери позаботился об этом. Руководство лаборатории сочинило свой собственный вариант геополитики. Даже в высоких бюрократических кругах, в которых вращалась Делла, не было никаких свидетельств того, что лаборатория Эвери положила начало Войне, однако Делла подозревала что-нибудь в этом роде.

В годы, последовавшие за катастрофой, Власть лишила весь оставшийся мир тяжелой индустрии и современной технологии. Представляющие наибольшую опасность правительства — такие, например, как правительство Соединенных Штатов, — были уничтожены, а на территориях их стран образовались небольшие территории с собственными правителями, как, например, в Центральной Калифорнии, или небольшое государство Астлан с его средневековым укладом, а еще имелось Нью-Мексико, где всем заправляли фашисты. Там, где были свои правительства, они обладали правами, достаточными только для того, чтобы собирать налоги, установленные Мирной Властью. Эти маленькие страны в определенном смысле были суверенны. Они даже развязывали свои мелкие войны, но без тяжелой промышленности и оружия массового поражения эти войны не представляли никакой опасности для остального человечества.