Счастливчик - Костин Сергей. Страница 59
– Я тебя люблю. Я уважаю тебя. Я только развел руками.
– Ну тогда давай поцелуемся.
Два раза просить не требовалось. Янина прыгнула ко мне, как изголодавшаяся кошка, и впилась в меня со всем жаром, на который только была способна.
Я летал, я падал, я парил.
Твердый раздвоенный язычок обхватил мой родной язык, и я почувствовал, как земля уходит из—под ног.
– Прекрати, – застонал я, но девчонка не унималась.
Тонкое жало языка вырвалось изо рта, обняло, как когда—то за шею. Нежно. С любовью. Перебралось на грудь, ощупало соски и спустилось вниз.
– Прекрати, – почти выдохнул я, теряя сознание. Потому что мозг отказывался воспринимать происходящее. – Прекрати…
Но я снова летал, падал и парил…
Я открыл глаза и долго не мог понять, где нахожусь. Уходящий вертикально вверх земляной колодец. Царапающие звуки в углу. И истома по всему телу. Словно его долго—долго били, а потом также долго—долго гладили.
Но потом я вспомнил все и сказал себе. Вслух.
– Этого не может быть.
Царапающие звуки пропали, послышались шаги и передо мной возникла Янина собственной персоной.
– Все может быть. Если только этого очень захотеть.
Я отшатнулся от нее как от привидения. (На самом деле привидения меня никогда не волновали. Но стоящее передо мной существо навевало жуткий страх.)
– Ты боишься меня?
Любой бы на моем месте давно свихнулся. А я ничего. Держусь.
– Милый, ну не надо делать так глазами. – Я дернулся в сторону от руки этого существа с лицом человеческой женщины.
– Ты кто? – Первый нормальный вопрос, заданный за все это время.
– Ты об этом? – вздохнула девчонка и высунула сквозь зубы тонкую ленту раздвоенного языка. Меня аж пот прошиб.
– Вот—вот. Именно.
– Разве это так важно? – Неправильный вопрос. Что еще может быть важнее.
– Пока не получу все сведения, даже разговаривать не стану. – И подальше к стеночке. Чтобы ненароком не достала.
– Ну хорошо, – согласилась Янина. – С чего начнем? Вот это уже деловой разговор,
– Только близко не приближайтесь. Пожалуйста.
С чего начнем? С чего начнем! Так сразу и не сообразишь.
– Твой папаша меня обманывал?
– Видимо, да. Для твоего же спокойствия. – Подлый старикашка. Я ему никогда не верил.
– Каким образом ты… и вот твой язык…
– Это началось лет десять назад. Сначала приходили странные сны, в которых я встречалась и разговаривала с незнакомыми существами. Они жили под землей, тело их было покрыто чешуйками, а кисти рук представляли собой странного вида лопатки, с помощью которых они рыли подземные ходы.
– Дальше.
– Среди них я иногда встречала юношу. Немного странного, но симпатичного. С ним одним я не могла поговорить. Он все время как бы расплывался, едва я приближалась.
– Дальше.
– Эти сны… Они приходили сначала редко, затем все чаще. Я привыкла к ним, ждала их. Мне стало интересно. Так продолжалось почти четыре года. Для меня это был как наркотик. Если ночью я не жила среди тех существ, то днем… я ложилась в кровать и молила бога, чтобы он послал мне сон с ними.
– Шизоидальная паранойя. Дальше.
– В одну из ночей я снова встретилась с теми существами. Но что—то случилось. Я чувствовала это. Раньше они говорили со мной, рассказывали свои сказки, гуляли по ночному лесу. А в этот раз… Словно все смешалось. Они бежали куда—то. Дико кричали.
– Корабль…
– Да. Они говорили про корабль. Я бросилась вслед за ними. Там, наверху, творилось нечто ужасное. Огонь. Кругом один огонь. Огромный корабль убивал их. Они бросались на него вместе с птицами и зверьем. И даже лес помогал им. Но… Я вдруг увидела того юношу, которого волокли внутрь корабля. Я бросилась, чтобы спасти его. Я дралась. Поверь мне, я дралась во сне. Но неожиданно меня охватило жаркое пламя. Стало невыносимо душно. И… Я проснулась. И больше никогда не видела снов. Никогда. Последнее, что я помню, так это то, что юноша назвал меня именем Росси. Вот и все.
Минут десять я сидел опустив голову. Не было мыслей. Не было чувств. Только капли слез стекали по щекам. Одна за другой. Одна за другой. Как грустно. Вспомнить мир, в котором жил. И который погиб.
– Язык. Ты не сказала про язык?
– Не знаю. Папа говорил, что это атавизм. Старый древний атавизм. Вероятно, моими предками были вовсе не обезьяны, а ящерицы. Или те существа, которые мне снились.
– Или в тебя вселилась душа Росси. Как ты вычислила меня?
– Тоже не знаю. Почувствовала, что должно что—то случиться. А когда увидела, то поняла, что ты именно тот, кто снился мне.
– И это дало тебе повод убивать меня?
– Я сходила с ума. Я злилась. Я думала…
– Много думать вредно. Какое у тебя задание?
– Узнать как можно больше о Зазеркалье. Существующие технологии. Вооружение. Промышленность. Возможность оккупации.
– Глупо.
– Теперь и я это понимаю.
– Почему здесь нет твоего отображения?
– Во время перехода через границу мы натолкнулись на зеркальный научный корабль. Я в это время находилась в первом «Зеркальном гробу» и успела. Вероятно, вторая Янина допустила оплошность и погибла. Но иногда мне кажется, что в настоящее время она находится на нашей территории. Согласно законам зеркальности.
– Ты не похожа на Ночного Охотника.
– Папа готовил меня с детства. А физическая подготовка совсем не обязательна для агента—женщины.
– Что за сокровища, про которые ты мне мозги вкручивала?
Янина впервые за всю беседу рассмеялась.
– Так я называла того юношу. Из снов. Сокровище. И я искала именно его. И, кажется, нашла. Ты уважаешь меня, муж мой?
Стоп, стоп, стоп! Неужели все так далеко зашло? Я ничего не помню. Я абсолютно ничего не помню.
– Я ничего не помню. И именно поэтому…
– Ты все помнишь, Счастливчик. И не говори мне неправды. Не забывай, что я тоже Ночной Охотник.
Действительно. Мало ли чего я не помню. Ну и что? Было так было. Но это не дает ей никакого права… А, к Великому Светилу все. Сознайся, Чат, что все время ты гонялся за этими словами. Ты гонялся за своим сокровищем.
Вздохнем. Улыбнемся. И скажем:
– Я тоже уважаю тебя, жена моя.
Дурная привычка после всяких слов сразу же душить меня за горло длинным и нежным языком. Теплым языком. Ласковым языком.
– Эй, ребята! Я вижу вы неплохо проводите время?
Я оторвался от Янины и посмотрел вверх. Вот ведь подлец. Ничего святого.
На бесконечно длинном кабеле висела автономная камера.
– Да пошли его подальше. – Янина томно потянулась. Женщины никогда не поймут настоящей гордости мужчин. Впрочем, я выполнил указание девушки, жены, товарища. (А как мне ее вообще называть?)
– Значит, вам хорошо? – не унималась камера. – Сейчас станет плохо.
Камера взлетела вверх и на нас почти сразу посыпались комья земли.
– Что он делает?
– Трамбует, – спокойно пояснила Янина. Спокойная до безобразия.
Землепад усилился, и я разглядел, как сверху опускается пятно блина размерами как раз под ямку. Блин двигался с такой скоростью, что я даже сам не успею смыться, не говоря уже о Янине.
– Пока ты находился в отключке, я там приготовила подарок.
Янина указала на дальний угол. Именно оттуда доносился корябающий звук.
– Не бог весть какое, но начало Дороги есть. Но дальше камень, я не смогла.
Ай умница.
Даже не Дорога, а выемка в стене, но полностью укрывающая нас от пресса.
– Он не остановится на этом. Пора браться тебе за работу. Обо мне не беспокойся.
Что мне оставалось делать? Только идти по Дороге. В какую угодно сторону. Главное – уйти из ямы. А там видно будет.
Приятно пройтись по весеннему лесу километра четыре. Одно удовольствие пробежаться по ромашковому полю километра четыре. Блаженство прошлепать по утренней луговой росе километра четыре. Но нет никаких приятностей, удовольствий, блаженств прокопать четыре километра Дороги. Плюс поправка на уклон и дуговое вращение.