Справедливость (СИ) - Афанасьев Семён. Страница 29

— У сапёров вообще лучше иллюстрация, — продолжал тогдашний шеф. — Говорю банальности, но ты ещё молодой и не в курсе. У сапёров, из сухих педантов подрывается максимум один из ста. И то, при объективном стечении форс-мажорных обстоятельств. А вот среди восторженных идиотов…

Текущая работа Ермека на задачи сапёров технически походила мало. Но методически, к правильной тактике прислушиваться стоило всегда.

Отнеся обратно чай и посуду, ещё раз поблагодарив коллег, Ермек в итоге решается на исключительные меры: задействовать административный ресурс.

По-хорошему, докладывать куратору (начальнику главного отдела) — и так прямая обязанность. Предусмотренная штатными процедурами.

Но Ермек решает начать кое-что предпринимать прямо сейчас, поэтому заручиться поддержкой следует безотлагательно.

Тот случай, когда везение (помощь Всевышнего?) сбрасывать со счетов не стоит: куратор Ермека, именно что по случайному совпадению, застал в Службе ещё деда Ермека. Самое смешное, что дед майора и текущий куратор между собой здорово не ладили: дед представлял собой старую гвардию, прошедшую чуть не горнило Большой Войны и на следующее поколения работников смотрел свысока (порой заслуженно).

Куратор же, напротив, был на поколение моложе и очень хорошо образован. В отличие от большинства своих сверстников, карьеру свою куратор начинал (вернее, продолжал, но в первые *****ть лет службы) в управлении С, занимавшемся нелегальной разведкой. И работал от самой главной тогдашней Столицы. И был самим что ни на есть реальным нелегалом, именно что по ту сторону границы. Ещё и в тот самый период, когда все сети (и основные, и дублирующие) на той стороне работали в полную силу: чего ожидать от Китая, было не ясно. А ядерное преимущество — не тот козырь, который политическое руководство тогда ещё Империи стремилось задействовать в первую очередь (как-никак, соцстраны, что ни говори).

Пикантности в ситуацию добавляло то, что дед был представителем титульного этноса Республики, а куратор — уйгуром (кстати, у него и сейчас была кличка Уйгур). Москва в детали не вникала, но в «разборах полётов» между дедом Ермека и строптивым уйгуром (считавшим, что и он кое-что в жизни видел, хотя войну и не застал) национальный вопрос тоже играл свою пикантную партию. В моменты жёстких споров, оба сотрудника, не сговариваясь, переходили на свои языки, под удивление не понимавших подоплёки конфликта русских. Коих тогда было большинство.

Вернулся окончательно, кстати, Уйгур с той стороны только в тысяча девятьсот девяносто втором году, через всё ту же Москву. В Москве оставаться почему-то не пожелал. И именно после этого пару лет жёстко конфликтовал с дедом в «родном» управлении.

А его отношения с дедом изменились на сто восемьдесят градусов в тот день, когда дед вышел на пенсию. Уйгур тогда сам пришёл к ним домой; они с дедом оккупировали мансарду на всю ночь и вышли из помещения только под утро, поддерживая друг друга и в дымину пьяные. Чего за обоими ранее не водилось.

На последующие осторожные вопросы Ермека, дед сперва отшучивался и отмахивался (видимо, соблюдая до упора «правила игры» касательно того, что о некоторых конкретных управлениях ничего рассказывать нельзя, даже своим). А потом дед и вовсе умер от инсульта, и расспрашивать стало некого.

Уйгур же, принимая Ермека на работу лично, долго молча смотрел на него, беззвучно шевеля губами. Потом встал из-за стола, хлопнул Ермека по плечу и пробормотал: «Сработаемся… Вылитая копия».

По слухам, Уйгуру не раз предлагали должность и в Центральном Аппарате (тогда это ещё было в том же городе, до переноса столицы), и даже в родном управлении (только тс-с-с-с! Потому что какая должность выше зама?.. Только одна, сам понимаешь…), но сам Уйгур был личностью загадочной и многие решения его объяснить не мог никто. Он регулярно отказывался и от повышений, и от переводов в столицу.

Сам, кстати, славится вниманием к мелочам и педантичностью в отношении чести мундира. Не пил никогда (кроме того вечера с дедом — иначе слухи бы донесли быстро), всегда соблюдает все намазы. Не обращая внимания на снисходительность начальства в этом плане.

Семьёй, кстати, Уйгур так и не обзавёлся: видимо, вначале было нереально (на той-то стороне). Потом — не до того; распад Империи, возрождение функций в новой должности, в новом управлении и с новым функционалом. А потом, видимо, из-за возраста стало неактуально.

Кстати, всем было интересно: а как он продляется на должности каждый год??? Ведь пенсионный возраст давно позади, и такими (!) должностями пенсионеров не балуют. Даже если те — родственники Самого.

Видимо, у Уйгура были какие-то свои, не декларируемые, рычаги, причём даже не в руководстве Комитета, а повыше… Ермеку, знавшему куратора лично, это было очевидно: после выделения разведки в отдельную службу, Уйгуру, по логике, была прямая дорога именно туда.

Но он остался.

Все, кто мог реально помочь Уйгуру остаться служить уже в глубоком послепенсионном возрасте, давно ушли в столицу вместе с отделившейся разведкой. Да и не работали «старые связи», если откровенно, в новое время… Особенно на эту тему. Когда своя рубашка всегда ближе к телу.

Значит, что? Значит, «друг» и вероятный покровитель Уйгура по должности чуть выше, чем Центральный Аппарат и самого Комитета, и отделившегося Сырбара.

Впрочем, вдаваться в детали личной жизни начальства Ермеку было недосуг, а вот плюс имелся: Уйгур достаточно регулярно ночевал в Управлении, в комнате отдыха при своём кабинете. И спал, как говорили, буквально по два-три часа в сутки, сетуя на старческую бессонницу.

Прикинув все детали ещё раз, Ермек поднялся на нужный этаж, прошёл по коридору и, постучав, вошёл в дверь после окрика «Входи!..», донесшегося из кабинет с той стороны двери…

—… Точно потянешь? — спрашивает замначальника управления из глубокого кресла, спокойно выслушав от Ермека все детали, как будто и не была сейчас глубокая ночь.

— А есть варианты? — пожимает плечами Ермек. — «Должен, значит, можешь».

— Хорошие слова. Вариантов действительно нет, — качает головой уйгур. — А кто это сказал?

— Да где-то прочёл, вроде, христиане так говорили. Католики, — добавляет Ермек, стесняясь признаться, что фразу вычитал в одной фантастической книжке.

Потому что тогда пришлось бы признаваться в том, что он читает фантастику. А въедливому Уйгуру было достаточно упомянуть лишь имя автора (которое Ермек, естественно, отлично помнил — потому что очень любил эту серию, о своём вымышленном коллеге, но чуть в другой форме). И тот сам бы через несколько дней процитировал Ермеку и книгу, и автора, и жанр.

А признаваться в чтении такой литературы почему-то было неудобно. Ну да, была своя слабость и у Ермека…

— Дело действительно государственное. Правильно, что взялся… — продолжил между тем Уйгур, делая вид, что не заметил секундного замешательства Ермека. — Многие сейчас многое позабыли, в том числе из наших. Но есть вещи, которые забывать нельзя. Если что будет нужно, обращайся. И в рамках этой темы, и вообще…

— Пока план стандартный; далее по результатам, — кивает в ответ майор. — Если только менты начнут буксовать… а они начнут…

— Объяви им под гриф задачу в режиме двух часов, — спокойно говорит замначальника. — Они на девяносто девять процентов тебя продинамят, даже не важно, по какой причине. Их ответ будет точно в срок, но время будет упущено, и по ответу будет ясно, что реально подключаться они не собираются…

— Так это я и сам вижу, — не сдержавшись, с досадой кивает Ермек, перебивая шефа. — Потому же и пришёл к вам. С одной стороны, раньше мы могли на ментов надавить. А теперь даже исполнения прямого функционала добиться не получится. Вы же знаете обстановку…