Справедливость (СИ) - Афанасьев Семён. Страница 56

Далее Имроншоева что-то говорит Шукри, а Ермек обращается ко мне:

— Святой отец. Сумма более чем значительная. К сожалению, лично я не имею возможности сопроводить девочку и обеспечить… — Ермек не договаривает, вопросительно глядя на меня.

— Не стоит вашего беспокойства, — сразу обсекаю все его невысказанные вопросы. — Это мой долг в обеих ипостасях. И как Слуги Божьего, и как просто человека, оказавшегося рядом.

— А кто ваши спутники? — ничуть не стесняясь, спрашивает Ермек, явно старательно запоминая получше и Азамата, и «Сотню косичек».

— Парень с перебинтованной рукой вступился сегодня за девушку перед хулиганами, — пожимаю плечами. — Там и был ранен. Я случайно оказался рядом. После всех процессуальных действий на месте происшествия, везу его сейчас поближе к медицине. — Старательно не лгу, не говоря, вместе с тем, всего. Ибо это не мои тайны. — Какое-то время ждали полицию по вызову. Затем привёз его в город: дело было чуть за городом. А девушка — метрдотель гостиницы, где мы с Шукри ночевали. В разных номерах, — добавляю на всякий случай, чтобы ни у кого не оставалось ни тени ненужных сомнений. — Иное решение, с моей стороны, не просматривалось. — Не вдаюсь в детали.

— Тогда полностью полагаюсь на вас, — Ермек сводит брови вместе, указывает взглядом на Шукри и листки бумаги в её руках и протягивает мне руку. — Там будут некоторые нотариальные моменты, но всё исключительно в рамках закона. Пусть и чуть заковыристо. Если не дай Аллах что… Мой телефон у вас есть. — Ермек явно надеется, что с бумажной волокитой мы справимся сами.

— Благодарю за заботу. Будьте спокойны, — киваю в ответ.

Следом за Ермеком, Имроншоева впечатывает свою ладонь мне в руку с неожиданно крепким для женщины рукопожатием, загадочно улыбаясь и ухитряясь при этом соблюдать какую-то чисто восточную дистанцию между женщиной и малознакомым мужчиной.

Странно. У них же женщина не должна касаться мужчины? Разве нет?

Пока я, в замешательстве, анализирую последние секунды, Ермек с Имроншоевой, кивнув «Сотне косичек» и Азамату, уже проходят под деревянными воротами заведения и выходят с территории комплекса.

Глава 29

Тот самый, высокий, сотрудник комитета (и в реальности бывший старшим в группе в данной ситуации) прикидывает варианты на ходу. Ибо ситуация и в самом деле неоднозначная.

С одной стороны, существуют неписаные правила. Которые, применительно к данному случаю, гласят: если ситуация действительно острая, и если действовать действительно нужно быстро, то сначала делается, потом согласовывается. В том числе и документально.

С другой стороны, эти самые «неписаные правила» восходят к той эпохе, которую из всех сотрудников управления застал только Уйгур. Но Уйгур — это отдельная тема; он, по слухам, иногда может себе позволить даже такое, чего не позволяет ни себе, ни другим сам Председатель Комитета. Попутно: Председатели Комитета приходят и уходят (один бывший Председатель, вон, даже в тюрьме сидит, и не скоро выйдет. А скорее всего, вообще не выйдет, поскольку сам он в годах, а сидеть ему ещё долго. И на досрочное освобождение, по целому ряду политических причин, ему рассчитывать не приходится).

А Уйгур, вон, несколько десятилетий на месте. И в должностях всё это время Уйгур только рос (пока не достиг текущего уровня, и пережил уже, давайте честно, далеко не одного начальника своего управления).

Попутно приходит мысль, что Уйгур пришёл примерно в одно время с Самим, но высокий сотрудник отбрасывает эту мысль, как не относящуюся к делу.

По логике, сейчас действительно нужно нестись к ментам, допрашивать задержанных троих водителей, колоть (от слова делать укол) и вести спецдопрос (для чего нужно, по специально для того оговоренным каналам, вызвать профильного медика с соответствующими препаратами — поскольку с собой такого специалиста (как и фармакологию) не возили).

По итогам спецдопроса, может всплыть актуальная именно на этот момент информация: кто ещё есть из «гастрольной команды» на территории страны, куда движется, как связаться, и так далее.

Был, впрочем, ещё и альтернативный, технический путь: телефонные номера «гастрольной команды», выпущенные иностранным сотовым оператором, уже давно были «пробиты» на предмет того, с кем с них связывались, какие местные национальные номера путешествовали с этими роуминговыми «в одном кармане», какие ещё иностранные номера этого оператора (или даже государства) сейчас в стране — но эта отработка, добросовестно сделанная «по-горячему», результатов не дала.

Спасибо ЗАКОНУ О СВЯЗИ, в лицензионных требованиях всех сотовых операторов, моментальные сроки ответа на такие запросы компетентным государственным институтам были прописаны очень чётко. И, если оператор дорожил лицензией, на подобные запросы Комитета отвечали со скоростью звука (и точностью микроскопа).

Результатам отработки номеров можно было верить: изъятые у погибших номера в стране совпадали по серии только с номерами задержанных ментами водителей.

Вместе с тем, наверняка был кто-то ещё. Идущий и в авангарде, и в арьегарде «каравана». Вот этот «кто-то» действовал автономно, и каналы связи имел только экстренные. По факту, за время пребывания вышеуказанных роуминговых номеров в стране, ни разу не сработавшие (во всяком случае, никак не отобразившиеся при пробивке).

Значит, отловить остатки «гастрольной команды» можно было только получив какие-то данные от водителей. При личном, так сказать, общении.

С одной стороны, острота ситуации налицо.

Но с другой стороны, высокий сотрудник очень часто наблюдал в этой жизни, как делающий нужное и важное дело коллега, в итоге, становится жертвой апелляционного суда. Не признающего, задним числом, необходимости использования специальных средств и специальных методик, в отдельно взятом конкретном случае.

Плюс, последнее время в стране набирала силу какая-то очередная кампания борьбы «за порядок» и «законность», и количество «антинародных» приговоров апелляционных судов только росло (антинародных — в том смысле, что признававших вину сотрудников правоохранительных органов. И полностью оправдывавших фигурантов, а порой ещё и взыскивавших им компенсации и с самих сотрудников, и с государства).

На практике, шансы согласовать что-то задним числом лично для высокого превращались в лотерею с непонятным числом шансов. Что ему категорически не нравилось.

Конечно, можно было бы (с другой стороны) напрячь сектор мониторинга: неформально, попросить отработать всю текущую связь в эфире с такими-то заранее ограниченными параметрами (например, достаточно экзотические языки и номера).

Но на смене в мониторинге сегодня был кое-кто, с кем высокий просто не хотел связываться из-за старой личной неприязни. В общем, решил высокий, если рискнуть, то можно прогореть. И пострадать лично. Буде уколотые спецпрепаратом ничего толкового сообщить не смогут. Либо даже, может, и сообщат: но реализовать полученную на допросе инфу опера не успеют.

А если не рисковать, то максимум кто-то смоется. Что лично для карьеры высокого никаким образом минусом являться не будет. Это будет, возможно, очень неприятно для гипотетического государства, но зато самому высокому не грозит ничем: делали, что могли. В рамках закона. Но вы же не думаете, что размотать цепочку можно за считанные часы, потребовавшиеся остаткам группы фигурантов для того, чтобы пересечь государственную границу в направлении «наружу» и выехать из страны.

Кроме того, отмечает про себя высокий, в случае «разбора полётов» (не дай Аллах) всегда можно будет кивнуть на мониторинг: они, если что, такие ситуации должны щёлкать, и щёлкать автономно, со своей стороны. Для того и существуют. И каналы экстренной связи с операми (то есть, со специалистами профиля высокого), со стороны мониторинга тоже существуют.