Девушка из Англии - Уэбб Кэтрин. Страница 21

– Мисс Викери… Что случилось? – испуганно произнесла Джоан, присаживаясь на корточки рядом.

Мод на нее едва взглянула. Пряди седых волос упали на ее лицо, и вид у нее был взъерошенный, так что Джоан оставалась начеку, помня, каков характер у этой женщины.

– Никак не могу найти этот листок, – пробормотала Мод. – Но твердо знаю, что он где-то здесь!

Она взяла другой журнал, с нетерпением пролистнула несколько страниц, а потом отбросила его в сторону.

– Позвольте вам помочь, тогда вы сможете…

– Уберите руки, милочка! Я знаю, что он здесь, и я должна его найти! Он писал о чистоте… Или не о чистоте? Может, об истине? Он писал… Он писал… Понимаешь, не могу вспомнить в точности. Забыла.

– Кто писал, мисс Викери?

– Натаниэль Эллиот! А ты думала кто? Я знаю, письмо где-то здесь. Я его читала, точно…

Заранее приготовившись к худшему, Джоан взяла руку Мод, которой та только что размахивала, в свою и крепко сжала:

– Мисс Викери, успокойтесь, прошу вас. Я помогу. Обещаю, мы его найдем. Позвольте мне помочь. А тем временем выпьем чая.

Мод тяжело дышала, и Джоан почувствовала, как через все ее тело прошла дрожь. Взгляд хозяйки заметался по комнате. Казалось, она лишь сейчас увидела, какой кавардак в ней устроила. Пожилая леди позволила Джоан помочь ей разогнуться и по стеночке, медленно вернулась к инвалидному креслу. Джоан расправила ей юбку, а потом передвинула кресло подальше от кучи журналов, книг и бумаг.

– Значит, мне уже предлагают чай в моем собственном доме, да? – буркнула наконец Мод.

Джоан улыбнулась.

– Прошу прощения, – сказала она, – но мне надо отдышаться и передохнуть.

– Абдулла сейчас принесет. Уверена, он все слышит.

– Он за вас беспокоился. – Она посмотрела через плечо на разбросанные газеты и журналы. – Если вы объясните, что именно ищете, я, с вашего разрешения, продолжу поиски.

Но Мод лишь вздохнула и покачала головой. Теперь, когда маниакальное стремление отыскать пропажу начало проходить, она выглядела усталой, сломленной.

– Пожалуй, это уже не важно, – сказала она. – Когда-то он писал, что пустыня есть мир без людей. До них и после них. Ничто не имеет там значения, она абсолютно равнодушна. Он писал, что там можно найти истину такую чистую, какую только в силах осознать человек. Или что-то подобное, – добавила Мод. – Никак не могу вспомнить точную формулировку. Но тем не менее он был прав. Да, прав и в то же время вопиющим образом не прав.

– Не понимаю, – покачала головой Джоан; Мод рассеянно посмотрела на нее и ничего не ответила. – Письмо точно было в журнале? Вы помните в каком?

– Понимаете, он продолжил… После того как мы пересекли Руб-эль-Хали, он продолжил ее изучение и путешествия. Он побывал повсюду, где хотел. Куда стремился попасть.

– Я всегда удивлялась, почему вы остановились на достигнутом, мисс Викери? Или вы тоже пошли дальше? – Эта мысль зажгла ее, и ей вдруг представилось, как она помогает Мод в конце концов написать мемуары. – Вы продолжали путешествовать и просто не стали об этом больше писать?

Через пару секунд, в течение которых она собирала с полу журналы, мельком поглядывая на их выцветшие обложки, Джоан подняла глаза и посмотрела на Мод. Лицо у той было суровым и напряженным, словно ее преследовала какая-то мысль. Джоан положила журналы.

– Что-то… что-то со мной произошло, – тихо сказала Мод. – В пустыне. Я потеряла часть себя… она словно умерла. Да, возможно, часть меня умерла. Понимаете?

Джоан покачала головой:

– Нет. К сожалению, не понимаю. Что произошло?

Она подошла к Мод и встала рядом.

– Возможно, если бы я смогла вернуться, я бы снова ее нашла. Снова обрела целостность. Но я не могу. Во всяком случае, теперь. Никогда уже. Я умру такой, какая есть, здесь, в этой комнате.

– Пожалуйста, не плачьте, мисс Викери, или я тоже заплачу. У меня это случается запросто. И расскажите, что произошло, ладно? – попросила Джоан.

Ей было больно видеть слезы в глазах Мод. Впрочем, та поспешно их вытерла, сделав вид, что ничего не случилось, после чего несколько раз вздохнула, поджала губы и похлопала сухонькой ладошкой по руке Джоан.

– Скажите, Джоан, вы бы назвали себя стойкой перед лицом трудностей? – спросила она.

– Я… Ну да, наверное… – Джоан подумала о матери, говорившей, что у нее «кончились нервы». И вспомнила об отце, твердившем, что «надо быть храброй». – Хотя я не знаю точно, что вы имеете в виду, – добавила она.

Мод снова замолчала, и пауза продлилась так долго, что Джоан подумала, не отвлеклось ли внимание собеседницы на что-то другое. Но потом хозяйка сжала пальцами подлокотники кресла и откашлялась.

– Послушайте, Джоан, речь пойдет о некоем одолжении… Не могу ли я попросить вас кое-что для меня сделать?

– Если это в моих силах, мисс Викери, я готова. Так о…

– Но все должно оставаться в секрете. В строгом секрете. Даже от вашего жениха и уж точно от всех, с кем вы встречаетесь в представительстве. Возьметесь?

Мод выглядела совершенно серьезной, и Джоан сразу ощутила какую-то тревогу. Пару секунд она в нерешительности молчала, не имея никакого представления, о чем Мод может ее попросить. Она терпеть не могла врать, но в глубине души чувствовала жгучее любопытство. До этого момента ей казалось, что почти все в этой поездке не вполне оправдало ее ожидания. Джоан чувствовала, что это относится и к ней, ведь она нисколько не изменилась. Только Мод вносила в ее здешнюю жизнь какую-то экзотическую ноту. К тому же по пятам за осторожностью следовал азарт, связанный со всякой тайной. В конце концов, хранить секрет не то же самое, что лгать. Сюда примешивалась и надежда оказаться полезной, стать, по сути, доверенным лицом самой Мод Викери. Она подумала о том, из чего состоит эта поездка в Оман. Конечно, встреча с Даниэлем, позволившая почувствовать себя хоть и любимой, но в данный момент лишней в его жизни. Общение с пьющей Мэриан. Любование заходящими в гавань судами. Обеды то там, то здесь и морские купания. Фотографирование верблюдов и, возможно, поездка на традиционном арабском судне. Туризм. Вот и все, на что можно было рассчитывать, пусти она дело на самотек. Во рту пересохло, и Джоан поняла, какой ответ хочет дать.

– Хорошо, – сказала она, встречаясь взглядом с Мод. – Я постараюсь.

– Умница. Мне нужно, чтобы вы кое-что для меня сделали, и это ужасно важно.

Египет, 1895 год, апрель

Отель в Каире имел обширный центральный двор под открытым небом. Вокруг него под колоннадами были расставлены обитые шелком диваны и кресла. Там стояли огромные пальмы и фикусы в кадках, красные лилии с восковыми зелеными листьями, такими темными, что они казались черней сажи. В центре бил фонтан, струи которого изливались из пастей львов в бассейн, полный бледных усатых рыб, плававших по нему кругами от рассвета и до заката. Каждый день в четыре часа постояльцы пили чай под колоннадами. Слуги приводили застоявшийся воздух в движение с помощью снабженных длинными ручками опахал из сплетенных пальмовых листьев. Безмолвные официанты в белых перчатках выносили серебряные подносы, на которых лежали сэндвичи-канапе и птифуры. Мод была разочарована. Ей не хотелось, чтобы в Египте ей подавали традиционный английский чай с обилием закусок – такой же, как в Гемпшире [69]. И она не желала ужинать каждый вечер в гостинице вместе с другими англичанами. Она мечтала спать в одной из пирамид и встречать призраки древних фараонов. Или ехать по пустыне вслед скрывающемуся в золотых песках солнцу и носить паранджу, как Шахерезада. Шел апрель, и Натаниэль поехал с ними на пасхальные каникулы, к которым они решили прихватить еще несколько дней. Элиас Викери всегда с охотой брал мальчика во все поездки вместе со своими детьми и без лишних слов оплачивал дополнительные расходы. Семья Викери владела большим состоянием на протяжении стольких поколений, что никто, кроме Элиаса, точно не знал, сколько у них денег и откуда они взялись. Младшие Викери, во всяком случае, никогда не задавали подобных вопросов. Натаниэль незадолго до этого вернулся из Франции, от матери, и всю первую неделю молча страдал, находясь в состоянии полного нервного истощения. При этом он отказывался что-либо объяснять и вообще не хотел говорить о злополучной поездке. И почти все время спал. Мод за ним внимательно наблюдала и видела, как он постепенно вновь приходит в себя, пробуждаясь к жизни, словно дерево весной. Его плечи расслабились и расправились, голова поднялась. На щеках заиграл румянец, глаза вновь обрели обычную проницательность, а затем к нему вернулся и голос. Вопросы, размышления вслух, глупые шутки, которыми он перебрасывался с мальчиками. В первый раз, когда он безудержно захохотал над нарочито неуклюжим падением Фрэнсиса на пятую точку, Элиас похлопал его по плечу и улыбнулся. Мод знала эту улыбку отца, которая безмолвно говорила «молодец». Она чуть не поздравила Натаниэля, хотя не могла сказать, с чем именно. Ей захотелось его обнять, но поскольку она никогда прежде этого не делала, то не решилась.