Эффект домино. Падение (СИ) - Оллис Кира. Страница 16

Захлопываю дверь своей машины, так и не успев сесть за руль. Смотрю на хулиганистые глаза своей сестры, поглядывающие на меня поверх крыши Тойоты, и задаюсь вопросом, когда она успела так быстро вырасти? Глория тоже стоит, не шевелясь, по-видимому, в ожидании моей реакции.

— Не взасос. Но это ведь тоже считается? — зачем-то добавляет она.

— Садись давай, взрослая, — улыбаюсь ей в ответ, решая не развивать тему. Надеюсь, мама занималась с ней половым воспитанием, иначе… А что иначе? Не могу же я охранять её вечно.

Приехав домой, первым делом несусь к себе в комнату. Нужно успеть спрятать все покупки, чтобы Кэсси не раскусила меня раньше времени. Она должна скоро прийти, чтобы позаниматься со мной. Правда, с недавних пор мы поменялись ролями: теперь я подтягиваю её по математике. Ещё один странный пунктик в её жизненных планах: получить высшие баллы по всем предметам несмотря на то, что математика ей по факту не пригодится. Она хочет стать учителем иностранного языка или переводчиком.

Поднявшись на второй этаж, практически нос к носу сталкиваюсь с хмурым отцом. Он стоит возле моей двери, скрестив руки, в одной из которых держит знакомый свёрток. Чёрт… Как он его нашёл? И почему он так рано вернулся с работы?

— Поговорим? — Мы оба знаем, что такая постановка вопроса не подразумевает отказа.

Вздыхаю и, молча мотнув головой в сторону своей комнаты, приглашаю его войти. Он заходит вслед за мной и терпеливо ждёт, пока я складываю пакеты в шкаф. Обернувшись, вижу, как папа сосредоточенно рассматривает стену с моими грамотами и дипломами за участие во всевозможных проектах, благодаря которым я и оказался в элитной школе «Монтгомери». Тот свёрток уже лежит на моём столе. Встаю рядом с отцом, не зная, с чего начать. Я впервые задумался о том, что боюсь его подвести и не оправдать ожиданий.

— Пап, прозвучит банально, но это не то, что ты думаешь.

— Откуда ты знаешь, о чём я думаю?

— Это не мой пистолет, — сразу отвечаю, чтобы не ходить вокруг да около.

— И чей же? — Не меняя положения, он поворачивает ко мне голову.

Я уже догнал отца по росту, поэтому сейчас у меня нет такого чувства, будто он давит на меня или считает нужным показать мою никчёмность. Наоборот, меня удивляет спокойствие в его взгляде и что-то ещё… Доброжелательность? Доверие?

— Помнишь моё подпорченное лицо несколько недель назад?

Он кивает, слегка сводя брови к переносице.

— Я вам соврал. Это не было неудачным спаррингом. В тот вечер мне порезали шины, и я пошёл домой пешком. В аллее недалеко от парковки меня уже поджидала шайка. Не знаю, что они хотели, но приставленный к виску пистолет вряд ли кого-то настроит на романтический лад, — нервно ухмыляюсь, вспоминая тот день.

— И ты отобрал его?

— Не совсем. Я выбил его из руки того, кто меня держал, а потом стал отбиваться. Как видишь, удачно. Жив-здоров. Правда, эти ублюдки успели вычистить мои карманы.

— А пистолет зачем подобрал? Надо было звонить в полицию, Брайан!

— На нём мои отпечатки.

— И?

— Они украли мой телефон! Не с чего было звонить, — начинаю злиться, потому что не хочу втягивать отца в эти тёмные дела. — Но, даже если бы мог, я всё равно не позвонил бы. Уверен, у этих людей и в полиции есть свои люди.

— Кто это мог сделать? У тебя есть недоброжелатели? — Папа разворачивается и, внимательно вглядываясь в мои глаза, берёт меня обеими руками за плечи. — Сын, разве ты не понимаешь, что тебя специально выманили? Прошу, расскажи всё, что ты знаешь, чтобы я мог тебе помочь. Такое… — кивает в сторону свёртка, — нельзя спускать на тормозах. — Ты куда-то влез? Кому-то должен? Или что?

Так, ладно. Лучше сказать как есть, иначе он надумает себе бог весть что.

— Думаю, они связаны с отцом Кассандры, — невольно кривлюсь, потому что ситуация, на самом деле, патовая. — Но что ты предлагаешь, пап? Это не просто уличная шпана. Я навёл справки. Там замешаны настоящие бандиты, понимаешь?

— Проклятье, — папа отходит от меня, взъерошивая волосы на затылке. — Что им от тебя нужно? Деньги?

— Не знаю. Возможно, это была просто месть за то, что я накостылял одному из них, когда забирал Кэсси из дома.

— Что ты сделал? Ты же сказал, что её просто запер отец! — У папы глаза наливаются кровью от обрушивающегося на него дождя из правды.

— Я тебе не договорил, прости.

— Прости? Чёрт возьми, Брайан! — бросив взгляд на дверь, он понижает голос. Наверное, чтобы наш разговор не услышала мама. — С тех пор были ещё угрозы?

— Нет, — отвечаю честно.

— Обещай, что скажешь, если будут.

— Обещаю.

Горестно вздохнув, отец сгребает свёрток со стола и идёт на выход. Перед тем, как закрыть дверь, он оборачивается и бросает напоследок:

— Никогда ничего не прячь в бачке унитаза. Хорошо, что твоя мама вызвала с работы меня, а не сантехника.

Когда дверь за ним закрывается, обессиленно падаю на свой стул, обхватывая голову руками. Безусловно, я доверяю отцу. Знаю, что он пока не станет ничего предпринимать, но мне необходимо самому выяснить детали, чтобы понять, угрожает ли нам реальная опасность. Вмешивать во всё это ещё и его — равносильно признанию в собственном бессилии. Я накосячил, мне и исправлять.

Есть ведь ещё кое-что. Тот подонок, что приставлял пистолет к моей голове, передал привет от Шейна.

«Тебе нравятся невинные девочки?» — спросил он насмешливо, а потом добавил: — «А Шейну нравятся испорченные».

Мне нужно время, чтобы как следует продумать свои дальнейшие шаги и не наворотить дел. Да и что я могу против преступной группировки? Моё оружие — это руки, мозг и компьютер. Именно им я и пользовался все последние дни, собирая компромат на этих ублюдков. Только что мне теперь с ним делать? Куда идти? У нашей семьи нет связей в криминальных кругах или правоохранительных органах. Отец — инженер в строительной компании, хоть и главный, мать — бухгалтер. Обычные люди с достатком выше среднего. Ну, пусть я тоже теперь от них не завишу. Как ни крути, это вряд ли имеет какое-то значение.

Здесь стоит вопрос не денег, а задетого эго.

Волчок уже запущен. Вопрос только в том, кто его остановит и когда.

***

Кассандра

— Мам, привет! — по привычке кричу прямо с порога, одновременно вешая ключи на специальный крючок в стене.

В квартире витает запах запечённой курицы, на который мой желудок предсказуемо реагирует болезненным ворчанием. Наконец-то я поем! Целый день бродила по Лос-Анджелесу в поисках подарков на грядущее Рождество. Сняв кеды, иду на источник шума, а точнее, пение мамы. Вот это перемены! Наконец-то она начала оправляться от вынужденного переезда и смирилась с грядущим разводом. Пару недель назад я ездила в суд вместе с ней, чтобы не дать ей возможности передумать. Мама должна знать, что у неё всегда есть я, и она никогда не будет одна. Жизнь не кончилась и не остановилась. Земля по-прежнему не сошла с орбиты. Нужно лишь оглянуться вокруг и найти другие поводы для радости.

Подкрадываюсь сзади и, обняв её со спины, целую в щёку.

— Как дела?

Мама застенчиво улыбается и целует меня в ответ.

— Всё отлично! Решила заранее приготовить ужин перед дежурством.

— Снова ночное? Ты хотя бы успела поспать?

Пожав плечами, она принимается за вытирание посуды.

— Моя напарница заболела и попросила подменить её. Как я могу отказать?

Мама поворачивается ко мне, и мне бросается в глаза её непривычно яркий макияж и притворно сияющий вид. За несколько последних лет я и забыла, как выглядит её настоящая, искренняя улыбка. Та, которая исходит из глубины души, а не вымучивается, только чтобы убедить меня или себя, что у нас всё хорошо.

Конечно, мы не всегда жили в таких условиях, в которых меня застал Брайан. Когда-то отец был любящим мужем и отцом, заведовал огромным складом в порту, был добрым и общительным, но в один прекрасный день всё изменилось. Никогда не забуду, как он вернулся домой весь в крови и ссадинах. Его избили свои же сотрудники, которым не понравилось, что их начальник — мексиканец. На тот момент отец сменил уже несколько мест работы по той же самой причине. Что бы не происходило: недостачи, потоп на складе, ошибки при погрузочных работах, виноват «грязный чикано» (Прим. авт. Чикано — этим словом американцы грубо называют мексиканцев). Я подслушивала их с мамой разговор в тот вечер, притаившись у лестничных перил. Пока она вытирала кровь с его лица, он поклялся, что больше ни дня не будет работать на гринго и всего добьётся сам (Прим. авт. Гринго — так мексиканцы грубо называют американцев).