Чернильно-Черное Сердце (ЛП) - Роулинг Джоан Кэтлин. Страница 154

В четверть десятого, когда Страйк все еще находился в Кембридже и игра ему все больше надоедала, зазвонил его мобильный.

— Страйк.

— Добрый вечер, — сказал Натли. — Есть кое-что по Кеа Нивен.

Страйк отправил своего нового субподрядчика в Кингс-Линн в надежде окончательно исключить Кеа из расследования. Выбор Натли на эту работу был во многом продиктован желанием Страйка держать этого человека подальше от себя.

— Выкладывай, — сказал Страйк, взяв ручку и придвинув к себе блокнот.

— Она выпивала с друзьями, — сказал Натли. — Местный винный бар.

— Значит, она в порядке? — спросил Страйк.

— У нее с собой трость, — сказал Натли, — и ее приятели поднимались и спускались в бар за нее.

Он ждал, пока ему подскажут. Эта привычка была одной из многих привычек Натли, которые Страйк находил крайне раздражающими.

— Это все?

— Нет, — сказал Натли, забавляясь тем, что Страйк мог так подумать. Примерно двадцать минут назад зазвонил ее мобильный, и она вышла из бара, чтобы ответить на звонок. Я тоже пошел. Притворился, что хочу покурить.

Натли сделал паузу, чтобы его похвалили за инициативу. Когда единственным ответом Страйка было молчание, Натли продолжил,

— Да, она разговаривала с кем-то по телефону и закатила истерику. Она хотела знать, почему он не перезвонил ей раньше и все такое. Она говорила, что ей нужно передать сообщение Джошу, и хотела, чтобы этот человек все устроил. Она сказала, что люди в “Эдите” говорят о ней ужасные вещи, но это неправда, и все это подстроено, или что-то в этом роде. И, — сказал Натли как человек, готовый достать кролика из шляпы, — она сказала, что думает, что за этим стоит Аноми. То, что было на Эдите.

— Ты уверен, что она не сказала “Reddit”? — спросил Страйк, не потрудившись сдержать раздражение в своем голосе.

— Что?

— Reddit, — повторил Страйк.

— Да, возможно, так и было, — сказал Натли, поразмыслив несколько секунд, — но, как я уже сказал, она была немного истерична, было трудно расслышать, о чем именно она говорит. Но они все артистичные типы, не так ли, поэтому я подумал, что Эдит может быть каким-то…

— Ты узнал имя человека, с которым она разговаривала?

— Не слышал, чтобы она называла имя.

Конечно, блядь, не слышал.

— Ладно, хорошая работа, Натли, — сказал Страйк, его тон противоречил его словам. — Запиши это для дела и позвони мне, если что-то еще случится.

Как только Натли отключился, Страйк вернулся к “Игре Дрека”, очень желая, чтобы у него тоже был кто-то, кого он мог бы послать в бар вместо себя. За соседними столиками было полно смеющихся и разговаривающих людей: он был единственным одиноким посетителем, сорокалетним чудаком с ноутбуком, играющим в одиночестве и жаждущим закурить. Он только что избежал нападения цифрового вампира, затем успешно провел Баффипоус мимо каменного льва с помощью шпаргалки Робин (“введи “Ты плохой каменный мукфлук, бва”), когда пришло сообщение от его сводной сестры Пруденс.

Он, конечно, до сих пор с ней не познакомился. Пока он лежал с больной ногой и был поглощен работой, она была занята своей раненой дочерью.

Привет. Сильви намного лучше, поэтому я хотела бы узнать, как тебе идея встретиться в следующий четверг, чтобы пропустить по стаканчику?

Решив, что отвечать сразу не обязательно, Страйк вернулся к экрану своего ноутбука. Пять минут спустя его мобильный зажужжал от второго сообщения, а затем зазвонил, прежде чем он успел посмотреть на него: это звонила Робин, и он сразу же ответил.

— Привет, — сказала она. — Я только что ушла от Пеза. Аноми был в игре?

— Нет, — ответил Страйк, и Робин застонала. — Но я пообщался один на один с Фиенди1, который, надо сказать, знает толк в футболе. Самый здравомыслящий человек, которого я здесь встречал до сих пор. Хотя ты должна была сказать мне, что Баффипоус болеет за Ман Ю.

— Черт, разве этого не было в записях? Извини. Это была первая команда, которая пришла мне в голову.

— Ничего, я справился, — сказал Страйк. — Хотя, я подумал, что было бы вежливо сделать это Арсеналом. Как Пез?

— Я только что послала тебе запись интервью. Я еще не прослушала ее, так что не знаю, насколько сильно мой мобильный уловил звук. В пабе было довольно шумно.

— У меня та же проблема, — сказал Страйк, повышая голос над гоготом особенно буйных людей, которые только что присели за соседний столик.

— Я напишу свои заметки, как только смогу, на всякий случай, если он не записал. Я выудила из него несколько интересных вещей.

— Где ты сейчас находишься? — спросил Страйк, которому показалось, что он слышит шум транспорта.

— Направляюсь на Джанкшн Роуд, — сказала Робин. — Пытаюсь поймать такси.

— Какого черта ты идешь на Джанкшн Роуд?

— Может быть, ничего особенного, но я чувствую… Страйк, это такси. Увидимся завтра в офисе и наверстаем упущенное.

Робин помахала рукой приближающемуся такси, которое притормозило, назвала водителю адрес и села в машину.

Хотя она изо всех сил старалась говорить по телефону естественно, она чувствовала себя явно взволнованной. Последний час ее предполагаемого интервью с Пезом, которое она вырезала из записи, отправленной Страйку, состоял в основном из продолжительных поцелуев и все более решительных попыток вернуть ее в Норт-Гроув “просто выпить еще”, типа. Робин была готова на многое ради детективного агентства “Страйк”, и шрам длиной в восемь дюймов на предплечье был тому подтверждением, но она не думала, что секс с Пезом Пирсом входил в круг обязанностей, которые агентство могло разумно ожидать от нее, даже если бы проведенная с ним ночь позволила им исключить его как Аноми.

Пока такси ехало по Хайгейт Хай Стрит, Робин размышляла о том, что в последнее время она собирает самые разные реакции мужчин на отказ. Пез был примерно посередине между холодной яростью Хью Джекса и неловким, немедленным отступлением Райана Мерфи. Он пробовал манипулировать (“Что, думаешь, ты не можешь мне доверять, типа?”), пассивно-агрессивно (“Нет, я просто думал, что я тебе нравлюсь, типа”) и, наконец, попросил ее номер телефона. Робин дала ему номер телефона, которым она пользовалась с Тимом Эшкрофтом и Ясмин Уэзерхед, и после очередной стычки возле “Гейтхауса”, во время которой Пез так сильно прижал ее к себе, что она чувствовала каждый мускул через его футболку, она наконец-то ушла.

Полувиноватые, полуудовлетворенные и путаные мысли метались в голове Робин, пока такси везло ее к квартире Зои. Пез Пирс был не из тех мужчин, которых она обычно находила привлекательными: она не была поклонницей грязных ногтей или сильного запаха немытого тела; он ей не особенно нравился, и она ни разу не забыла, что находится здесь, чтобы выведать у него информацию. Однако пока его язык исследовал самые глубокие уголки ее рта, а руки ласкали ее спину, ее тело, которое уже три года не имело никаких сексуальных контактов, не слишком заботилось о том, чем занят ее мозг. Немного неприятная правда заключалась в том, что ее физическая реакция на Пэза была не совсем притворной. Робин не была уверена, чувствует ли она себя больше смущенной или гордой, потому что Пез Пирс, мужчина с (как она подозревала) обширной сексуальной историей, похоже, не обнаружил в ее реакциях ничего, что выдавало бы недостаток опыта. Последнее размышление вернуло ее к воспоминаниям о том моменте возле “Ритца” со Страйком; к счастью для ее душевного спокойствия, такси в этот момент завершило короткое путешествие по Джанкшн-роуд и остановилось возле ветхого углового здания, где жила Зои Хей.

В одном из окон второго этажа горел свет, на котором висела тонкая розовая занавеска. Робин зашла за угол на Бруксайд-лейн и осмотрела звонки возле двери, в которую, как она видела, вошла Зои. Ни на одном из них не было имени Зои, поэтому, рискнув предположить, она нажала на верхний.

Никто не ответил. Робин нажала еще раз. Прошла еще минута. Конечно, здание было в таком плохом состоянии, что вполне возможно, что звонок не работает. Робин нажала в третий раз.