Чернильно-Черное Сердце (ЛП) - Роулинг Джоан Кэтлин. Страница 210

Она так и сделала. Страйк записал цифры на тыльной стороне ладони и увидел, что это был номер мобильного телефона, который он не узнал.

— И они повесили трубку, когда ты ответила, оба раза?

— Немного подышали, во второй раз, — сказала Пэт.

— Ты могла бы сказать, кто это был — мужчина или женщина?

— Нет. Это было просто дыхание.

— Хорошо, тогда дай мне знать, если это повторится, — сказал Страйк. — И убедись, что дверь заперта.

Когда он убирал мобильный обратно в карман, раздался голос:

— Кэмерон Страйк?

— Это я, — крикнул Страйк в ответ далекой женщине с короткими седыми волосами, которая была одета в халат и держала в руках планшет.

Через десять минут он сидел на больничной койке, отгороженный от остальной палаты занавеской, его брюки и костыли лежали на стуле рядом, а седовласая женщина внимательно осматривала сначала его культю, а затем здоровую ногу. Страйк забыл, как тщательно работают медики. Ему действительно нужны были только обезболивающие.

— И вы упали навзничь, да? — сказала она, глядя сквозь очки на раздраженный конец его культи.

— Да, — сказал Страйк.

— Можешь поднять ее для меня?

Он сделал это, издал приглушенное восклицание боли, а затем снова позволил ей упасть. Как только культя ударилась о кровать, она начала дергаться.

— Это случалось раньше? — спросила она, наблюдая за непроизвольными движениями.

— Иногда, — ответил Страйк, который снова начал потеть.

— Как часто?

— Последние пару недель это происходило время от времени. У меня были спазмы сразу после ампутации, но они прекратились через несколько месяцев.

— Когда вам ампутировали ногу?

— Шесть — нет, семь лет назад.

— Довольно необычно, что миоклонус может начаться снова, спустя семь лет, — сказала доктор. Она передвинулась по кровати.

— Что это за след у вас на ноге? — сказала она, указывая на красную вмятину, оставленную стальным наконечником шпильки Мэдлин. — Это случилось во время падения?

— Должно быть, да, — солгал Страйк.

Его нога все еще подергивалась, но доктор уже смотрела в лицо Страйку.

— Вы знаете, что ваше лицо дергается?

— Что?

— Правая сторона вашего лица дергается.

— Я думаю, я просто морщусь, — сказал Страйк.

Он начал опасаться целого ряда нежелательных тестов или, что еще хуже, ночного пребывания в больнице.

— Хорошо, я сама подниму вашу ногу. Скажите мне, когда будет больно.

— Больно, — сказал Страйк, когда она подняла культю на три дюйма от кровати.

— Ваши мышцы очень напряжены. Я просто пощупаю ваше подколенное сухожилие. Скажите мне, если…

Она осторожно пощупала заднюю часть его бедра.

— Да, — сказал Страйк сквозь стиснутые зубы, — это больно.

— Хорошо, — сказала она, осторожно опуская культю обратно на кровать, где она продолжала дергаться, — я бы хотела сделать УЗИ. Ваше колено сильно опухло, и я хочу знать, что происходит с этим подколенным сухожилием.

— Мое подколенное сухожилие уже бывало в таком состоянии, — сказал Страйк. — Я просто потянул его. Если я смогу достать обезболивающее…

— Меня беспокоят эти спазмы, — сказала доктор, снова пристально вглядываясь в его лицо. — Я бы хотела сделать несколько анализов крови и попросить коллегу осмотреть вас. Я вернусь через некоторое время.

— Зачем анализы крови? — спросил Страйк.

— Просто чтобы исключить какую-нибудь скрытую проблему. Недостаток кальция, например.

Она исчезла через занавеску, задвинув ее за собой, оставив Страйка подносить пальцы к лицу, чтобы проверить, может ли он почувствовать подергивания, но он не смог. Когда он сидел в одних трусах, ненавидя окружающую обстановку, ненавидя чувство уязвимости и вынужденной зависимости, которое всегда давали ему больницы, он услышал, как зажужжал его мобильный. Он перекинул ноги через край кровати, стащил пальто со спинки стула и достал телефон, но увидел длинное сообщение от Мэдлин, которое начиналось так:

Корм, мне очень жаль, я была пьяна,

Я только что столкнулась с Шарлоттой и

Он удалил сообщение, не читая, а затем заблокировал ее номер. Пока он это делал, он впервые почувствовал, как подергивается мышца в правом уголке рта: небольшое движение, но все же ощутимое.

Он едва успел вытянуть ноги на кровати, как пришла медсестра средних лет, чтобы взять кровь.

— Вам захотите снять это, — сказала она, кивнув на его рубашку. Мы не сможем закатать рукав достаточно высоко.

С обидой подумав, что она была совершенно не права, считая, что он хочет снять рубашку, он, тем не менее, сделал то, что ему сказали. Когда медсестра накладывала жгут на его руку, затем вставлляла иглу и набирала кровь в шприц, его мобильный снова зажужжал.

— Вы пока не можете ответить, — сказала медсестра без необходимости, когда Страйк взглянул на нее.

Когда она ушла, забрав с собой две пробирки с кровью Страйка, он снова натянул рубашку, затем взял телефон и увидел сообщение от Мидж, которая приложила видеоклип.

До сих пор мы видели только Гаса Апкотта. Мы знаем, кто этот огромный чудак?

Страйк открыл видеозапись и увидел безошибочно узнаваемый облик Нильса де Йонга, бредущего по улице Апкоттов с картонной коробкой под одной огромной рукой и мобильным телефоном в другой. Одетый в старые шорты, мятую рубашку и сандалии, его светлые волосы падали на лицо, похожее на своеобразную греческую маску, он выглядел поглощенным чтением на своем телефоне. Не доходя до дома Апкоттов, Нильс приостановился, опустил картонную коробку, что-то напечатал, затем снова поднял коробку и направился к входной двери. Он постучал в дверь, которая открылась, и Страйк успел мельком увидеть Гаса, прежде чем оба скрылись в доме. Видео закончилось.

Нильс де Йонг, — ответил Страйк. — Владелец Норт-Гроув Art Collective. Возможно, передает Кате часть имущества Джоша.

Он только успел отправить это сообщение, как чернокожий медбрат отдернул занавеску. С некоторым сомнением Страйк увидел, что мужчина привез инвалидное кресло.

— УЗИ? — сказала медбрат с сильным бразильским акцентом.

Страйк мимолетно подумал, что произойдет, если он скажет: “Нет, спасибо, только что был один раз”.

— Я могу ходить.

— Нет, извините, доктор хочет, чтобы вы были здесь, — сказал улыбающийся медбрат, похлопывая по ручке инвалидного кресла. — Вы можете взять с собой одеяло.

Так Страйка, все еще державшего свой мобильный телефон, вывезли из палаты, накрыв тонким одеялом его голые ноги и трусы-боксеры — еще один экземпляр пострадавшего человечества, которого против его воли повезли на обследование, которое он предпочел бы не проводить.

Зонд был ледяным на его ноге и болезненным при надавливании на подколенное сухожилие. Лицо мужчины-врача, наблюдавшего за монитором рядом с кроватью, не выражало никаких эмоций, пока мобильный Страйка не зажужжал снова, и тогда он раздраженно взглянул на телефон, прежде чем снова посмотреть на экран. Через несколько минут седовласая женщина-врач снова появилась, чтобы негромко поговорить со своим коллегой. Страйк мог бы и не присутствовать.

— Все очень воспалено, — сказал мужчина, прижимая зонд к коленной чашечке Страйка.

— Порваны связки?

— Возможно, небольшие разрывы…

Он снова болезненно переместил зонд к задней части бедра Страйка.

— Это степень два… возможно, три.

Он еще сильнее вдавил зонд в заднюю часть бедра Страйка, и Страйк попытался отвлечься от боли, представляя, как бьет доктора по затылку.

— Не вижу ничего, что могло бы объяснить миоклонус. Мышцы очень напряжены…

Страйк был перевезен обратно в палату бразильским медбратом, который помог ему вернуться на кровать, сказал, что врач скоро вернется к нему, и снова оставил Страйка одного в его зашторенной кабинке.

Теперь Страйк прочитал только что пришедшее сообщение от Робин.

Что происходит? Как твоя нога?

Все еще жду, что они мне скажут, — ответил Страйк.