"Фантастика 2023-147. Книги 1-28 (СИ) - Большаков Валерий Петрович. Страница 25

– Поддерживаю и одобряю, – выразился Шурик Белый.

– Тогда начинаем готовиться к перегону, – сказала Наталья деловито. – Не будем дожидаться октября, погоним китов сейчас. Собираем стадо и вперед!

До самого вечера «Онекотан» готовился к дальнему походу – в доки поднимали субмарины, делали им профилактику, вели техконтроль всего корабельного хозяйства, весьма обширного и хлопотного. И только к ужину китопасы собрались снова – сбрелись по одному в кают-компанию, уставшие от массы проделанных работ, мелких, но требовавших прилежания.

Илья Харин уселся в свое любимое кресло, больше похожее на маленький диван, задрал штанину комбинезона – и вытаращил глаза.

– Ё-моё! – пробасил он потрясенно. – Нету!

Он выставил в проход волосатую ногу, ранее «украшенную» безобразным рваным шрамом, настоящей рытвиной, проделанной челюстями акулы в человеческой плоти. Теперь же от старой – и страшной – раны, заживавшей больше года, осталась лишь бледная розовая полоса, отмечавшая дугу.

– Вот это да… – прошептала Марина впечатленно и тут же глянула в зеркальце.

– Ты чего там высматриваешь? – улыбнулся Браун. – Будущие морщины?

– Это надо же, а? – гудел Тугарин-Змей.

Шурик Рыжий быстро расстегнул мягкий распах комбеза, оголяя левый бок, по ребрам которого полоснул когда-то нож. Все срослось, но шов оставался, протягиваясь наискосок, – пальцы легко нащупывали его.

Рыжий искривил лицо в смешной гримасе, скашивая глаза, но шва не увидел. Полапал рукою – ничего. Смоченный живой водой, шрам рассосался почти весь.

– Нету! – выдохнул Ершов потрясенно. – Нет, ну совсем нету!

Наталья машинально провела ладонью по шее. Тимофей улыбнулся.

– Твоей лебединой, стройной шейке еще долго ничего не будет грозить.

Стоун улыбнулась ему, ему одному – радостно и смущенно. Браун даже поежился, чувствуя себя бессовестным обманщиком. Наталья – человек прямой и простодушный, ей не свойственно женское коварство, она не будет таить чувство в себе. Сихали вспомнил, как она лежала на узкой выдвижной койке, как лунабесстыдница заглядывала в иллюминатор, выбеливая нагое тело девушки. Груди, как опрокинутые чаши, поднимались и опускались, унимая бурное дыхание, приспущенные ресницы трепетали, а с сухих исцелованных губ срывалось: «Люблю… Люблю тебя…»

И Тимофей верил этим словам. Наталья – девушка сильная, стойкая, крепкая духом, ее любовь светла и ясна. Она никогда не станет притворяться и обманывать, признаваясь в страсти нежной лишь для того, чтобы размягчить мужское сердце.

Марина на это способна, хоть и не признает подобное грехом, а вот Наташа никогда себе такого не позволит. Нет, не так. При чем тут позволит – не позволит? Просто Стоун с отвращением относится ко всякой лжи, а она не умеет врать. Когда Наташа хочет пить, она говорит: «Налей мне воды!» Когда эта девушка влюбляется, она признается: «Люблю тебя!» А он любит Марину…

Наташа не знает об этом. А когда эта амурная тайна станет ей известна? Что тогда? Кем она будет его считать? Изменщиком? Или – не дай бог! – альфонсом, дурящим голову богатенькой девице? В любом случае, Наташа будет страдать. Вот же ж… А что ему было делать той ночью? Отказать Наташе? Дескать, я люблю другую, отвяжись? Можно ли нанести большее оскорбление, можно ли так обидеть девушку, доверившуюся тебе? Грубо оборвать порыв души, отвергнуть любовь… Ради чего? Сохранения верности? Кому? Марине? «Ты уже видел ее вместе с Айвеном, вместе со Змеем, – сказал сам себе Браун. – Тебе этого мало?» Сихали усмехнулся. Интересно, чем он сейчас занят? Поиском оправданий? А ему не в чем оправдываться. Да, он провел ночь с Наташей. И что? Прелюбодеяние не грех, а священнодействие. Он не любит Наташу, но она такая красивая и такая страстная… Ему было хорошо с ней. А ей – с ним. Чего же боле? Тимофей вздохнул и покачал головой. Нет, на все эти вопросы он никогда не сыщет ответов. Классический «треугольник». Как магическая пентаграмма, он замыкает в себе троих. Наташа любит его, он любит Марину. Задача трех тел… Задачка, ответ на которую не подсмотришь в конце учебника, ибо решение отсутствует. Браун припомнил Мироновский «Антиовал»:

Солнце зашло, закат добагрянел, проклюнулись первые звезды. Звуки шагов, голоса, стуки и грюки постепенно стихли, сливаясь с извечным шумом волн. Спать ложиться было еще рано, и Сихали решил провести остаток вечера с пользой – зарядил бластер и отправился на корму – пострелять в цель, по толстой керамической плите, искляксанной оплавленными воронками попаданий. Именно это намерение и спасло ему жизнь. Браун как раз обходил надстройку нешироким проходом по правому борту, когда из-за обреза палубы вдруг высунулась по пояс фигура – черная и рогатая. Тимофей обомлел, но тут же, толчком, явилось понимание – это не дьявол явился, а водолаз с аквастатом. Дипер [27]. Дышать сразу стало легче, на язык так и просились отборные русские выражения, как вдруг фигура мигом перебралась на палубу и вскинула тяжелый, тупорылый лучемет.

Рука Сихали сама собой метнулась к кобуре, а в памяти заплясали призраки. Пальцы заученным движением сцепились на рукояти, выхватили бласт, локоть уперся в бедро… Дипер выстрелил первым – и промахнулся. Ослепительная оранжево-белая струя перегретой плазмы ударила по надстройке, выпаривая клокочущую выбоину, откуда рассеялся сноп рдеющих брызг, осветивший Тугарина-Змея – тот распластался по стене и мелко крестился.

В глазах у Тимофея полыхали огненные фантомы, он ничего не видел, но выработанный рефлекс не подвел. Бледно-фиолетовый импульс угодил глубоководнику в голову, на мгновение высвечивая шеврон с буквочками «ОГ» и тут же просаживая рогатый шлем, как раскаленный шкворень протыкает маску из папьемаше. Дипер вскинул руки и пропал за бортом.

– Спасибо! – выдохнул Илья.

Мигом нагнувшись, Тугарин-Змей подхватил оброненный лучемет.

– Это Океанская Гвардия! – сказал Браун. – Или кто-то, переодетый в их форму.

– Блин… Я наших кликну!

– Давай…

Тимофея мелко трясло – он только что убил человека. Опять. Уже третьего по счету. Может, это был враг, убийца и садюга, да только какая разница? Он был живой, а теперь мёртв. Можно вырезать три зарубки на рукояти…

Брауна скрутило от рвотного позыва – и спасло во второй раз. Ярчайший поток высокотемпературной плазмы провыл над ним, опаляя спину сухим жаром. Сихали бросился на палубу и выстрелил из положения лёжа – импульс прожег канал в груди черного водолаза. Тот вскинул руки, отступая на шаг, и рухнул навзничь. «Прямое попадание в сердце, – вспомнились комментарии Балбеса. – Убит». Убит…

Но рефлексировать и мучаться в тенетах моральноэтических принципов было просто некогда. Так ведь и помереть можно.

Пригибаясь, Сихали метнулся к трупу и вырвал у того из рук тяжеленький агрегат в шершавой керамике. Плазменный излучатель «Перун». Годится…

Впереди над бортом зашевелились сразу две тени. Браун вскинул лучемет и включил оружие. Удар плазмы втесался между гвардейцами, отрубая одному руку, другому опаляя бок. Оба вражины полетели вниз, но плеска воды Тимофей не услышал, звук был иным.

Младший смотритель подбежал к борту и выглянул за край. Внизу, приткнувшись к борту «Онекотана», тускло отсвечивала большая субмарина Океанской Гвардии, длиннее «Бронко» раза в три. На ее палубе толкались несколько человек. Видимо, они прекрасно видели через биооптические преобразователи шлемов, поскольку сразу две, потом три струи плазмы протянулись к Брауну жгучими буравчиками. Не попали, угодили в борт. Сихали отшатнулся и откатился – обрез палубы полыхнул фонтанами искр.