Маленькая для Шопена (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena". Страница 28

Пока приглашают. Обернулась назад, но там уже нет ни Димки, ни Кристины. И я не знаю где они и живы ли. Мне остается только идти к машине, судорожно глотая воздух и понимая, что только что из-за меня погиб человек. Мне хочется истерически орать, но я молча сажусь рядом с Шопеном на заднее сидение авто. И он вдруг хватает меня за лицо и грубо ладонью вытирает мои губы. А потом с размаху дает мне пощечину. Такую что я чувствуя, как во рту появился вкус крови.

Таким злым я его никогда не видела. Таким злым и… я даже не могла объяснить себе что еще я видела на его лице. Нечто хищное, бешеное, он как будто находился под кайфом, только не испытывал радости, нет. Он был в экстазе адской ярости. Он бил меня по щекам несколько раз. Вся кровь прилила к лицу и слезы застыли в глазах. Было больно… а еще вот это ощущение, что бьет как псину свою провинившуюся. Сволочь. Как же я его ненавижу. Хромой ублюдок. Ненавижу и люблю. Я еще никогда и никого так не любила. И никого и никогда любить так не буду. Меня вдруг пронизало ясностью – это навсегда. Вот это адское чувство, этот огненный апокалипсис которым меня накрыло. Это нечто смертельное, я от этого не излечусь. Чтобы не произошло в моей жизни. Он мой хозяин, мой отец, мой друг, мой учитель и мой смертельно любимый.

- Все что ты можешь, да? Никогда не слышал, что физическая расправа признак собственной несостоятельности? – потому что для него я по-прежнему псина, потому что для него никогда не стану тем, кем он стал для меня. Я развлечение. Случайная слабость, подобранный щенок, которого вырастили, но всегда показывают его место.

- Тварь! – прошипел мне в лицо, - Это не расправа – это как мордой в гавно! Что ж ты срешь вечно там, где живешь! Ты неисправима! Годы, блядь…гребаные годы и ни хрена не меняется.

Его трясет от злости, выворачивает и я вижу, как его корежит и наслаждаюсь. Значит не все равно. Значит, хотя бы так вывести на эмоции. Нет ничего страшнее его проклятого равнодушия, особенно после того, как видел меня голой. Видел и стал относится еще холоднее, чем раньше.

- Да, я тварь. И ты всегда об этом знал! Отпусти меня! И жить станет легче!

- Кому легче?

- Тебе, блядь!

Заткнул мне рот рукой. Какой же он страшно красивый, страшно, аж дух захватывает от голубизны его глаз, от этого рта твердого, упрямого, от этого шрама уродливого узловатого на щеке. Я бы его поцелуями покрыла, я бы его жадно облизала и показала, что он мне нравится этот шрам. Все в нем нравится до сумасшествия.

- Не матерись!

Чокнутый псих. Это все что его сейчас волнует? Чтоб я не материлась? Он человека на моих глазах убил. Просто мальчика из универа, просто музыканта, который мог быть талантливым, мог много чего в жизни достигнуть. Убрал ладонь, а я не отводила взгляда смотрела на его лицо. Злое, перекошенное. И все равно красивое для меня. С каких пор все так изменилось? Когда? У меня не было на это ответов.

- Ты человека убил!

- А мог бы тебя! Об этом не думала?

- За что?

- За что? – его большие глаза округлились, и он мазнул пальцами по моим глазам, потом дернул за волосы и наконец-то яростно потянул вниз короткое платье. Тщетно, оно не прикрыло колени и только подскочило еще выше, обнажая ноги в черных колготках.

- За все вот это! Сука ты неблагодарная! Тебя искали! Весь город, блядь! Морги, больницы, притоны! Ты, мразь малолетняя, ты на уши всех поставила. Тебя вывернуть наизнанку надо было. Шлюха подзаборная! Вот ты кто! Разукрасилась как шалава драная!

- А мне говорили, что я сегодня красивая! И не только сегодня!

Схватил за горло и вдавил в окно сбоку от сидения, впечатал в него головой и навалился сверху.

- Тварь ты мелкая! Уже почти утро! Ты зачем поехала сюда? Чтоб на тебя смотрели? Чтоб тебе говорили какая ты красивая? Или чтоб тебя, блядь, здесь выебали во все дыры? Тебе это надо? Ебаться? Доросла уже, блядь?

- Доросла! – прохрипела ему в лицо, - Прикинь? Мне восемнадцать, забыл? Имею право и ебаться, и сосать и…

Горло сдавил так, что больше я говорить не могла, только воздух схватить раскрытыми губами. Какое-то время так и держал, глядя мне в глаза, потом постепенно разжал пальцы. Дышит со свистом, аж дрожит весь. Таким я его еще никогда не видела.

- Ты реально заметил, что меня нет? Ты же даже…даже не подходишь ко мне. Ты меня не замечаешь! Я для тебя теперь даже не собачка, с той хотя бы играются! Слышала, что вы опять куда-то собрались с твой…Телкой? Так валите! Какая тебе разница, где я и что делаю? Отстань от меня, понял? Просто отстань! А вообще…кто там ее папочка? Депутат? Начальник великий? Ты ему жопу лижешь… а нет лижешь ты не ему!

По губам с такой силой, что искры из глаз посыпались и губы сразу же вздуло, прижала к ним ладонь и замолчала.

- Еще одно слово и я вырву тебе язык! – захрипел мне в лицо и схватил за волосы. Сейчас он был так близко ко мне, что я чувствовала запах парфюма, чувствовала запах его кубинских сигар и пота. Его пота. И кто сказал, что мужской пот воняет. Ни хренаа, он для меня благоухал. Я как дикая, голодная самка трепетала ноздрями и принюхивалась, все мое тело налилось от адреналина и слегка подрагивало. Еще никогда Шопен не был так близок ко мне, почти наваливаясь всем телом. Так что моя нога, согнутая в колене почти обхватывала его бедро, а мою левую руку он прижал к стеклу за запястье, а другой я упиралась ему в плечо.

Дыхание участилось, и я перевела взгляд на его губы. И снова посмотрела в глаза. Выгнулась, выпячивая грудь и прилипая к нему, коленом прижалась к ноге и приподнялась вверх, впечатываясь своим телом в его тело. В груди сладко заныло, когда она расплющилась о его твердый торс.

- Сука! – шепчет хрипло, а я продолжаю смотреть на его губы, а потом неожиданно для себя впилась в них своими губами. Он дернулся всем телом, застыл, отвердел как камень, упираясь руками в стекло. Изловчилась и укусила с такой силой, что он снова дернулся и кровь потекла по его подбородку. Смотрим друг на друга тяжело дыша. Наше дыхание не просто слышно, оно оглушает. Высунула язык и подхватив струйку крови облизнула и в этот момент он зарычал, схватил меня снова за волосы и дернул назад, отталкивая от себя, щелкнул замком на двери, распахнул ее и вытолкал меня на улицу. Так что я больно ударилась и покатилась по обочине. Закрыл дверцу и сорвался с места, бросая меня одну в темноте.

Я никуда не пошла. Так и сидела на земле, глядя перед собой. Только что произошло нечто, что перевернуло все внутри меня. Я вдруг ясно и совершенно очевидно поняла – я действительно люблю Шопена, я его адски люблю, адски хочу его как мужчину и меня раздирает от походи, голода и совершенно молодой, безбашенной дикости.

Когда вдалеке показались фары и напротив меня остановилась машина. Я не удивилась. Позволила человеку Шопена накинуть мне на плечи плед и увести в автомобиль. По-прежнему уже никогда не будет. Во мне проснулась женщина, маленькая, голодная, жадная женщина. И она пойдет по трупам, чтобы получить своего мужчину, ей абсолютно наплевать на остальных.

Глава 16

Предательство прощать нельзя. Никаких вторых шансов. Достаточно одного единственного. Тот, что подарила судьба при знакомстве. Другого не дано. Люди не меняются, и их поступки всегда будут одинаковыми. Убивший однажды, убьет ещё раз, если совершил свое преступление безнаказанно. Но я бы многое отдал, чтобы отмотать жизнь назад и предотвратить это предательство…

Ничья его девочка. У. Соболева

Татьяна

Я ее боялась так же, как люди боятся змей. С самого первого раза, когда увидела, поняла, что это не ребенок. Это исчадие ада. Красивое, кукольное, невинное исчадие, которое уничтожит все к чему прикоснется. Но я не могла убедить в этом Шопена.

Он вцепился в эту девчонку, он буквально впился в нее, и я не могла понять зачем она ему.