Обнимашки с мурозданием. Теплые сказки о счастье, душевном уюте и звездах, которые дарят надежду - Арефьева Зоя Владимировна. Страница 19

Камера переходит на человека. Человек стоит в гидрокостюме и ластах. На башке огромный ржавый скафандр, стекло скафандра затуманено от внутренней истерики. Человек зачем-то держит в руках пеленку.

Хватает щеночка, бежит куда-то.

Кабинет. Надпись «Крутой тренер по собачкам».

Тренер расстилает пеленку. Наливает из чайника в кружку водички, выливает водичку на пеленку. Тычет пальцем в щеночка, типа повтори.

Щеночек:

– Не вопрос!

Щенок берет чайник, наливает в кружку водички, выливает на пеленку.

Тренер мотает головой. Подходит к пеленке, садится на корточки на пеленку. Тычет пальцем в щенка, типа повтори.

Щенок подходит к пеленке, садится на нее, смотрит на тренера. Уходит с пеленки, делает идеальную лужицу.

Весь кабинет в идеальных лужицах. Лужицы магическим образом возникают сами по себе из ниоткуда.

Тренер распахивает дверь, тычет пальцем на газон. Щеночек мотает головой:

– Неть. Травка щекочится!

Делает круглую лужицу на крыльце.

Приезжает психиатрическая лечебница, запихивают орущего тренера в машину. На тренере памперс.

Щеночек машет вслед машине лапкой, делает идеальную лужицу.

Финальная сцена.

Человек в гидрокостюме сидит возле дома. Возле человека плакат: «Собачкина магия. 100 рублей».

Вокруг толпа, журналисты с камерами, ученые в очках и с циркулями, шаманы с бубнами.

Щеночек делает идеальную лужицу, кланяется.

Все аплодируют, фотографируют, орут от восторга. Лягушки собирают деньги в ржавый скафандр.

Как Ангелина Петровна помирать передумала

Истории любви Ангелины Петровны завидовала вся деревня. Покойный муж был моряком и писал ей всю жизнь из дальних плаваний такие длинные душевные письма, что хранила их Ангелин Петровна в отдельной кладовочке. Все полки были забиты толстыми конвертами. И знала их Ангелина Петровна наизусть. Дотронется до конверта и бормочет вслух: «Здравствуй, радость моя, любимая Ангелина…»

К 97 годам память стала чуток барахлить. Подойдет Ангелина Петровна к почтовому ящику и шурудит внутри рукой: «Где ж письмо от мужа? Давно не пишет со своих дальних морей».

А потом вспомнит, что он в том белом кораблике, откуда никто не возвращается, и загрустит.

Придет к соседке, сядет на лавочку и вздыхает так, что лепестки с розовых кустов облетают раньше времени:

– Почему он меня к себе не забирает?

Через полгода таких вздыханий соседке поднадоело поддакивать да придумывать разные красивые ответы. Да и розы жалко стало, лысые уже все, как веники, стоят. Думает: «Как бы тебя в чувство привести?»

Взяла и ляпнула:

– У него там другая, наверное, уже. Вот и не забирает.

– КАК ДРУГАЯ?! – в ту же секунду приободрилась Ангелина Петровна.

– Сама-то подумай. Небо вон какое большое. Там поди много всяких этих… – Изобразила на себе руками соседка большие округлости. – Там ведь и Склеропатры всякие, и даже Нефертитьки!

– От кобель! Я так и знала! – вскочила Ангелина Петровна со скамейки, побежала к себе да и выдрала с корнем почтовый ящик.

Еще хотела письма в печке пожечь, но передумала. Просто дверь в кладовку пнула так, что петли перекосило. И толстенький домовой за стареньким холодильником от неожиданности печенькой поперхнулся. Решил, что старушка наконец догадалась, кто сладкое тырил десятилетиями из буфета.

– Как заснет, пол до блеска надраю, – тревожно подумал домовой.

А Ангелина топала из угла в угол и никак не могла успокоиться:

– А я помирать собралась! Фига тебе, фига.

Потом достала из хрустальной вазочки помаду, которая там лежала лет десять поверх монпансье, и решительно стала мазать губы. Подошла к окну, открыла форточку и стала фигу в небо показывать:

– А это ты видел? Целуйся там со своей Нефертитькаю. Тут буду.

Очень завелась Ангелина Петровна, даже спала с вытянутым вверх кукишем. И приснилось ей, как качает ее на качелях местный библиотекарь Станислав Осипович, а сверху на нее с неба завистливая рожа Нефертитькина смотрит.

И кричит озорно Ангелина Петровна:

– Выше, выше давай!

И так ее Станислав Осипович раскачал, что Ангелина Петровна с качелей свалилась. Прямо с кровати на пол. Хорошо, что там домовой как раз пол домывал, смягчил собой удар.

С тех пор Ангелина Петровна шарашит по утрам вокруг деревни с лыжными палками и делает специальную зарядку тибетских монахов. Машет руками и ногами по часовой стрелке, чтоб спираль времени в обратную сторону вертелась. Нацелилась на бессмертие. И помаду новую прикупила. И в библиотеку часто похаживает.

Давление как у космонавта, глаз горит. Правда, раз в час в небо фигу показывает. А еще заказала в интернете копилку в виде Нефертити и кокнула ее тут же.

В общем, если женщина передумала, то все теперь.

Если услышите про бессмертную бабушку в новостях, то это она и есть.

Консервированный закат

03.15. Приезжали пожарники. Соседи вызвали. Беспокойные создания. Такой переполох из-за какого-то дыма и парочки взрывов! Это у меня сломался оживитель фотографий. Наводишь луч на фото, и изображение начинает двигаться, улыбаться и даже разговаривать, пока, правда, без звука. Совершенно случайно перед сном собрал этот оживитель из того, что оказалось под рукой. Так и знал, что не надо было использовать пробку из-под лимонада.

04.15. Забавно. Милиция опоздала всего на час. Рассказал то же самое, что соседям и пожарникам. Подарил лимонадную пробку одному стажеру.

07.30. Будильники сработали вовремя. Все десять. Особенно порадовал музыкально-кулинарный. Исполнил «Аллилуйя» Георга Фридриха Генделя и жонглировал оладьями. Где он этому научился, непонятно… Видимо, все-таки смотрит телевизор, когда я ухожу! Завтракать пришлось, правда, без молока. Роботизированную авоську заперли в кладовке магазина и вызвали журналистов. Устроили настоящее столпотворение на улице. Приняли бедную авоську за НЛО. Хорошо, что она сообразила вылететь в окно. Жаль, без молока. Ничего, вечером изобрету искусственную корову.

08.00. Размышлял над судьбой планеты. Может, стереть все прошлое, пусть люди начнут все с нуля? В итоге создал рецепт нечерствеющего шоколадного печенья с неограниченным сроком годности.

10.30. Надо же… Журналисты – шустрые ребята! Все-таки вычислили мою квартиру. Скреблись в дверь, умоляли дать сфотографировать инопланетянина. Авоська, вцепившись в ногу, умоляла не отпирать. Сумка – скромняга, не любит быть в центре внимания. Вся в меня. Но дверь открыл. Надо же было на ком-то протестировать мое шоколадное печенье. Сам-то я сладкое не ем. Через десять минут журналисты почему-то заснули, причем на лбу у каждого выступили синие ромбы. Очень интересный побочный эффект! Авоська торжествует.

13.45. Чем это я полил цветы? По ошибке выплеснул в горшочек содержимое одной колбы. Теперь фиалки оранжевого цвета. А вот уже красного. А сейчас – белого. Занятно. Позвонил в бутик флористов, предложил приобрести растение-хамелеон. Назначили хорошую цену. Едва повесил трубку, как цветы стали прозрачными. На ощупь-то они есть, даже кусаются, а визуально отсутствуют. Интересно, что скажут флористы?

15.13. Выходил на прогулку, чтобы проверить пальтолет. Незаметно провести опыт не удалось. Пролетев десяток метров, попал в воздушный поток и повис на ветках дерева. В той заброшенной части парка, на мое счастье, гуляла влюбленная парочка. Милые подростки помогли мне снова оказаться на земле. Девочка, правда, едва не грохнулась в обморок, когда пальто попыталось улететь. Пришлось объяснить, что даже если оно и улетит без меня, то не потеряется. В пуговицы вмонтирована программа возвращения домой, а на подкладке на всякий случай вышит мой адрес. Хотелось угостить юных спасателей шоколадным печеньем, едва сдержался.

16.55. Теперь у меня всегда будет молоко. Повесил небольшое трехлитровое вымя на кухне вместо люстры. Получилось даже красиво. Эдакий деревенский стиль. Когда «буренка» наполняется – мычит. Будильники отчего-то взволновал этот звук, едва услышав, несутся на кухню, скачут по табуреткам. Музыкально-кулинарный нарисовал на обоях автопортрет. Наказан, теперь точно никакого телевизора. Кстати, рисунок неплох. Надо будет завтра купить ему краски и мольберт.