Какое надувательство! - Коу Джонатан. Страница 106

Они мирно жили в бунгало на морском берегу под Сарасотой, пока оба мирно не скончались зимой 1986 года с интервалом в два месяца. Уехав из Англии, Милдред с сыном больше никогда не разговаривала. Последняя беседа у них состоялась за ланчем в Оксфорде, но даже тогда обоим было трудно общаться друг с другом цивилизованно. Закончилось все тем, что она обвинила сына в том, что он ее презирает.

— «Презрение» — довольно сильное слово, — ответил Марк. — Я просто не вижу никакого смысла в том, как ты живешь.

Она довольно часто потом вспоминала его реплику, — возможно, сидя с мужем на веранде после ужина, глядя на океан и стараясь изо всех сил придумать, где бы ей хотелось оказаться.

Хотя Марк ни разу не разговаривал с матерью после ее отъезда в Америку, один раз он ее видел. Произошло это в самом начале его деловых отношений с Ираком — его тогда познакомили с грубоватым, похожим на медведя человеком по имени Хусейн, представлявшим, по его словам, Министерство промышленности: казалось, человек спешит приобрести специализированное оборудование для строительства большого комбината по производству пестицидов. Марк выяснил все его требования и сразу понял, что несколько компонентов, которые тот намеревался выпускать, — а именно деметон, параоксон и паратион — можно легко преобразовать в нервно-паралитический газ. Тем не менее он считал разумным представлять своим потенциальным клиентам проект исключительно как элемент программы развития сельского хозяйства и потому пообещал Хусейну связать его с одной американской фирмой: та сможет поставить ему гигантские коррозиеустойчивые баки, необходимые для смешивания химикатов.

Представителей компании доставили самолетом в Багдад и скормили им убедительную историю о беде иракских крестьян: те не в состоянии защитить свои посевы от набегов пустынной саранчи. Представители вернулись в Майами и начали проектировать экспериментальный завод, который позволит местной рабочей силе, никогда раньше не занимавшейся токсичным производством, научиться обращаться с опасными химикатами. Но не успели они закончить проект, как Хусейн — через Марка же — известил их, что строить экспериментальный завод ему неинтересно. Он желал бы немедленно приступить к полномасштабному производству. Для озабоченных проблемами безопасности американцев это было совершенно неприемлемо, и Марк, рассчитывавший получить с этой сделки около шести миллионов долларов комиссионных, был вынужден вмешаться и пригласить обе стороны на встречу в конференц-зале майамского отеля «Хилтон».

Встреча прошла безуспешно. Марк стоял у окна, выходившего на пляж, и молча слушал, как переговоры распадаются на взаимные обвинения в неискренности — с одной стороны и зарегулировании — с другой. Не отрывая глаз от полоски серебристого песка, он услышал, как американцы хором щелкнули замками своих дипломатов и покинули зал. Услышал, как Хусейн хрюкнул и проворчал:

— Этим парням нужно у врача провериться. Только что отказались от возможности разбогатеть.

Марк не ответил. Он единственный из присутствовавших не утратил самообладания. Деньги бы, конечно, не помешали, но потерю он компенсирует. Дальше попробует немцев.

За день до переговоров он проехал по Болотам до самого побережья Мексиканского залива. За утро добрался до Неаполя по «Тропе Тамиами» с ее туристическими аттракционами в виде реконструированных индейских поселений, прогулками на катерах на воздушной подушке и придорожными кафе, в меню которых предлагались лягушачьи лапки и «аллигамбургеры». Оттуда свернул по трассе на север, через Бонита-Спрингз и Форт-Майерс, и к концу дня въехал в Сарасоту. Материнский адрес — хотя никогда не писал его на конвертах — Марк помнил наизусть. Но разговаривать с нею ему пока не хотелось. Он даже не задавался вопросом, зачем вообще поехал к ней. Найдя нужный дом, он проехал еще с полмили по береговой трассе и свернул на грунтовку к пляжу. Из этого тупика дом матери был виден как на ладони.

В тот день ее муж отправился в город за покупками, сама же Милдред волею случая оказалась в саду. Вообще-то она собиралась просто спокойно посидеть и почитать журнал или, может, написать падчерице в Ванкувер, но заметила, что садовник неважно прополол лужайку — с ним это случалось, — поэтому вскоре уже стояла на коленях и с корнем выдергивала наиболее упрямые образцы местной сорняковой флоры. Но, едва приступив, Милдред заметила незнакомого человека: тот стоял, прислонившись к капоту своей машины, и глядел на нее. Старушка поднялась на ноги и присмотрелась, закрыв глаза от солнца козырьком ладони. Теперь она узнала его — сразу, как только разглядела, — но не шевельнулась, не помахала, не окликнула; просто стояла и смотрела на него так же бесстрастно и пристально. Вместо глаз у него были пустые провалы. Стой он ближе, она бы поняла, что это зеркальные очки, в которых отражается пустое голубое небо. Но Милдред оставалась на месте, а через минуту или две вновь опустилась на колени и стала полоть дальше. Когда она подняла голову снова, человека уже не было.

Изыскания Грэма продолжались; теперь он чувствовал, что полезно побольше выяснить о семействе Марка. И он вспомнил о человеке, который мог бы ему, вероятно, помочь. Имя Майкла Оуэна в последние годы исчезло с газетных страниц, посвященных изящным искусствам, романы его невозможно было найти ни в одном книжном магазине, а семейная хроника Уиншоу пока не вышла. Возможно, все это вообще ни к чему не привело и проект провалился; однако, рассуждал Грэм, вероятно, Оуэн до сих пор работает над книгой, и у него есть доступ к ценнейшей информации (знает ли он, что с нею делать, — другой вопрос, ибо вся глубина его политической наивности стала очевидна Грэму после первых же бесед). Но несколько телефонных звонков сделать все же стоит.

Первый — Джоан. В последний раз они общались два или три года назад, и Грэм даже не был уверен, по-прежнему ли она живет в Шеффилде, но Джоан сняла трубку после третьего гудка, и радость в ее голосе звучала неподдельная. Да, она работает там же. Нет, студентам комнаты больше не сдает. Нет, замуж не вышла, семью не завела. Да, конечно, она постарается найти для него Майкла, хотя не знает его нынешнего адреса. Смешно — последние пару недель она сама собиралась позвонить Грэму, потому что в конце месяца едет на конференцию в Бирмингем, и было бы интересно встретиться, посидеть, выпить чего-нибудь. Как в старые добрые времена. Да, ответил Грэм, конечно, почему ж нет? Как в старые добрые времена.