Безымянная Колючка (СИ) - Субботина Айя. Страница 39

Я переставляю книги в нужную секцию и, довольная проделанной работой, отряхиваю ладони. Понятия не имею, за какие заслуги Глер получил место библиотекаря, но в этом деле он определенно ничего не смыслит: постоянно путается, подолгу соображает, в какой секции искать нужные книг. К концу первого дня я заметила, что он вообще под любым предлогом перекладывает на меня все запросы по книгам, если только те не стоят прямо у него перед носом. Большую же часть времени горе-библиотекарь проводит либо у окна, таращась куда-то вдаль; либо в подсобке, где любит прятаться от своих многочисленных поклонниц.

— Ну вот, теперь - то, что нужно. - Я отхожу и не без удовольствия любуюсь стройным рядом корешков, которые я старательно выставляла по алфавиту. Теперь любую книгу здесь сможет найти даже такой бездарь, как этот смертный.

— До сих пор не понимаю, как ты во всем этом разбираешься, - говорит Глер у меня из-за плеча.

— Разве ты не должен разбираться в этом лучше меня? - Я отодвигаюсь, чтобы вернуть дистанцию между нами до комфортного мне «достаточно далеко». И все же странно, что я не чувствую запах его крови даже сейчас, когда вынуждена соблюдать кровяную диету (это тоже часть моего «взыскания», как я поняла - уникальная, придуманная специально для того, чтобы я не слишком радовалась компании книг).

— Я не настолько хорош, - признается Глер.

Звучит достаточно искренне, чтобы мне расхотелось отвечать какой-нибудь привычной гадостью.

Я возвращаюсь за свободный стол неподалеку от стойки библиотекаря. Время уже позднее, в библиотеке царит затишье. Пара студентов (они сидят здесь едва ли не с обеда) обложились горой книг и, кажется, провалились в какую-то свою реальность. Никто не ждет моей помощи, и я наконец получаю возможность заняться своими делами. Невзначай кошусь на Глера, но тот снова занял излюбленное место у окна. Он может час кряду стоять, как изваяние: скрестив руки на груди, ровный, словно вколоченный гвоздь. Несколько раз меня подмывало спросить, о чем он думает, но каждый раз, вспомнив, кто он, а кто – я, это желание испарялось. Со временем его присутствие вообще перестало меня интересовать. Существует много других вещей, требующих моего внимания.

С того самого происшествия в башне мангарские письмена не дают мне покоя. Они и странный призрак, стараниями которого чуть было не сорвался весь мой многострадальный план. Да и я сама чуть было не скончалась. Когда первый приступ паники от встречи с неизведанным прошел и ко мне вернулась трезвость и ясность мысли, я поняла, что в той ситуации могла запросто принять желаемое за действительное. Если бы не сплетни о призраке, которые стремительно расползлись по Аринг-холлу, я бы никогда не подумала, что на меня напал именно призрак. В конце концов, порыв ветра мог просто расшатать доски и поднять кучу пыли. Как оно там… воздушная воронка, завихрения – тем меня и метало по залу. А источником вспышек могла стать обычная гроза – пусть и бесшумная. В облаках Аринг-Холла такое периодически случается. Остальное дорисовало мое испуганное воображение.

Но символ на полу мне точно не привиделся. И я видела его так же ясно, как в эту минуту стол и стул перед собой. И кончики моих пальцев помнят, какой на ощупь темно-синий порошок. А еще рисунок в тетради.

Пользуясь тем, что у меня на какое-то время появился неограниченный доступ к книгам и я могу брать некоторые из них, не спрашивая разрешения и ничего не объясняя, выбираю несколько фолиантов об истоках таума. Если память мне не изменяет, именно мангарские письмена стали основой современного таумического начертания. Если мне повезет, я узнаю, что это за символы и для чего они нужны. Ну или хотя бы получу следующую подсказку.

Я нарочно перекладываю книги так, чтобы они не привлекали внимания. Убедившись, что никому до меня нет дела, открываю первый том и нахожу нужный раздел. Двадцать семь страниц ерунды без капли конкретики. Что ж, глупо надеяться, что ответ отыщется вот так сразу.

Но и в следующей книге та же «вода». Там говорится, что мангарские письмена были основой современного таумического искусства, но и только. Пара-другая ничего не значащих абзацев, за которыми следуют рассуждения о природе вещей и плоти и прочей ерунде.

— Вот уж не знал, что ты интересуешься Истоками.

Взошедшие, почему я стала такой рассеянной и совершенно не слышу, когда ко мне подходит этот тип? Я быстро закрываю книгу и откладываю ее в сторону. Главное – не паниковать и не делать вид, что меня поймали на горячем.

— Я готовлю кое-какое исследование для Рэна, - не поднимая головы, бросаю в ответ.

Дьявол, все найденные книги, на которые я возлагала такие надежды, оказались бесполезны. Для полного фиаско сегодняшнего дня остается вляпаться в неприятность по имени «библиотекарь Глер». Понятия не имею, почему так взъелась на него. Среди моих однокурсников есть куда более скверные личности Низкой крови.

– Если ты не возражаешь… - Пытаюсь придать своему голосу нотки легкого раздражения, чтобы он точно понял - на разговоры с ним у меня нет ни сил, ни времени, ни, тем более, настроения.

— Я принес тебе перекусить, Йоэль.

Он ставит передо мной накрытый салфеткой поднос. Я не собираюсь изображать недотрогу и сразу разведываю, чем именно мне повезет «перекусить». Мясо, сыр, два сочных ломтя осетра, панированного пряными травами, бокал белого яблочного сидра.

А в фарфоровой пиале лежит разрезанный на четверти гранат.

Ох, Взошедшие…

Гранат.

Я не ела их с тех самых пор, как провела самый чудесный в жизни вечер с кронпринцем.

Словно обезумевшая, хватаю дольку и с жадностью впиваюсь в нее зубами. Наверное, со стороны мое голодное чавканье выглядит жалко и недостойно наследницы Высокой крови, но я ем – и не могу насытиться. В себя прихожу, только когда в пальцах не остается ничего, кроме корок. Сглатываю, с запозданием понимая, что основательно перемазалась в сладком и липком соку.

— Возьми. – Глер протягивает салфетку. – Ты очень славная, когда голодна, Йоэль.

Не поверите, но на это у меня не находится ни единой колкости в ответ. Всему виной гранат и чувство глубокой меланхолии, которое он во мне пробудил. Ну и капелька признательности. Моя единственная подруга – и та не подумала о моем голоде. Состояние моего желудка заинтересовало ее только если бы он стал ключом к успеху в ее амурных делах.

— Не возражаешь, если я составлю тебе компанию? – спрашивает Глер. Подпирает щеку кулаком и с интересом наблюдает за моими тщетными попытками оттереть засохший между пальцами сок. – Не люблю ужинать в одиночестве.

— Я… о… Это был твой ужин? – О нет, только не это. Еще не хватало вляпаться в неловкую ситуацию, чувство признательности и прочую совершенно лишнюю душевную чепуху. – Слушай, если бы ты предупредил…

Он снова не дает мне закончить.

— Я не люблю гранаты. - Библиотекарь безразлично пожимает плечами. – Как вижу, тебе они доставили несоизмеримо большую радость. Но учти – по два куска мяса на каждого. – Он нарочито хищно на меня скалится, изображая голодного кота, готового до последнего отстаивать добычу. – Сыр тоже можешь оставить себе.

Я осматриваю библиотеку, ожидая напороться на любопытные взгляды, но кроме нас в ней не осталось никого. Исчезли даже умники, правда, горы книг так и остались лежать на столе. Догадываюсь, кто займется ими завтра.

Мы ужинаем практически молча, лишь изредка перебрасываясь ничего не стоящими фразами. В основном я рассказываю, сколько хорошего и полезного успела сделать всего-то за два дня, а библиотекарь кивает и соглашается. Лучше всего, конечно, было бы помалкивать совсем, тем более что собеседник не из приятных, да и вообще предпочитает отмалчиваться. Но мое воспитание дает о себе знать: мама всегда вдалбливала Тэоне, что воспитанная эстрани обязана увлечь гостей ненавязчивой беседой за столом. Ну а я тоже слушала – и мотала на ус.

Когда наши тарелки пустеют, я допиваю вино и с нескрываемым наслаждением облизываю губы. О, Взошедшие, как же давно я не ела с таким аппетитом!