Ведьмина поляна-2 - Головачев Василий. Страница 14

Двенадцатого сентября была среда, день, свободный от приёма граждан, поэтому Сан Саныч решил посвятить его решению проблем родственников, просивших посодействовать переводу девятнадцатилетнего племянника из троснянского гарнизона в Дятьково. Это не означало, что он должен был подсунуть кому-то взятку или пойти другим незаконным путём, но Сан Саныч мог позвонить коллегам и выяснить степень необходимых усилий. Что он и сделал, связавшись с Тросной, а потом с комиссариатом в Дятьково.

И в это время ему позвонили по мобильному. Гарнитура смартфона последнего поколения позволяла разговаривать с абонентом, не поднимая к уху сам гаджет, и Александр просто стукнул пальцем по клипсе смарта.

– Слушаю, Зубрик!

– Александр Александрович, – раздался из клипсы глуховатый старческий голос, – здравствуйте. Фёдор Трофимович говорит.

До Сан Саныча не сразу дошло, что за мужик ему звонит.

– Фёдор Трофимович?

– Лещина Фёдор, из Гнилки, если помните.

Заработала память. Деревня Гнилка стояла на краю Сещинского леса, где и располагалась ведьмина поляна с чёрным столбом портала. Именно житель деревни Фёдор Трофимович и навёл Максима с товарищами на поляну, откуда они попали в Рось, остаток гиперборейской империи, провалившийся в пространстве и во времени после войны с Атлантидой.

– Да-да, слушаю Фёдор Трофимович.

– Тут такое дело… снова эти объявились.

– Жуажины?! – вырвалось у комиссара.

– Кто?

– Извините, на ум пришло. У вас объявились партизаны, так?

– Да какие оне партизаны? Бандиты! Вы же помните, что они соседа убили. А тут с ранья приехали трое на «Ниве», в камуфляже, бородатые, матерятся, обшмонали деревню (слава богу, она пустая), приказали мне вести их к столбу. Хорошо, я сейчас не ходящий, лодыжку порвал на огороде, лежал дома перевязанный. Но я слышал, как оне говорили о переходе и что скоро к им присоединится ещё несколько укров.

– Понятно, это опять беглецы с Украины, не успокоятся никак. В полицию звонили?

– Звонил, обещали приехать, но пока нету никого.

– А нацики где?

– В лес ушли, машину бросили.

– Сыну Юре не звонили?

Микрофон смарта хрюкнул.

– Юра в больнице, новый ковид подхватил, как его… франсике… йн.

– Штамм «франкенштейн».

– Во-во.

– Сочувствую, коварная болезнь, сильно на мозги действует.

– Говорят, пиндосы специально настроили вирус на поражение русского народа.

– И русских, и белорусов, вообще славян.

– Сволочи поганые!

– Полностью с вами согласен! Я понял вас, Фёдор Трофимович, попробую поднять гвардию на поиски нациков. Может быть, вам стоит уехать из деревни на время?

– Да кому я нужен, – отказался старик. – Отлежусь, подожду полицию. Ко мне волонтёры приезжают раз в три дня, как раз сегодня будут.

– Ладно, будем на связи.

Отключив телефон, Сан Саныч прокрутил в памяти разговор с жителем Гнилки, оставшимся в одиночестве после того, как соседи либо поумирали, либо уехали из деревни, потом сел за компьютер и за полчаса составил план обзвона всех, кто мог бы помочь решить проблемы с «партизанами». На полицию особых надежд не было, поэтому Александр включил в список друзей и знакомых, более подготовленных для подобного рода дел. Он учился в военной академии со многими ребятами, ставшими впоследствии офицерами спецназа УВУД и ФСБ, и надеялся, что их заинтересует история с поляной.

К вечеру удалось дозвониться почти до всех, кого наметил Сан Саныч, но согласились участвовать в походе в Сещинский лес только трое: двое из брянской конторы УФСБ и парнишка из запаса, воевавший в Донбассе и получивший там ранение. С ним Сан Саныч играл в волейбол по средам. Его тоже звали Сашей, и тёзка, узнав причину похода, заявил, что готов гоняться за нациками хоть по всему миру. Сан Саныч его понимал, выслушав не одну жуткую историю про пытки украинскими фашистами бойцов российской армии и мирных дончан.

Вообще-то он рассчитывал уже на следующий день собрать всю гвардию и поехать в Сещу, но ещё двое суток ушло на добычу экипировки и оружия и на переговоры с брянским начальством, чтобы оно отпустило военкома на несколько дней «для лечения души», как выразился сам Александр, намекая на близкий развод с женой. Она не раз заявляла, что не хочет больше терпеть долгие «загулы» мужа и хочет уйти. Разумеется, поделив жилплощадь и всё нажитое за три года совместной жизни.

Впрочем, эта проблема не огорчила Сан Саныча, хотя и не обрадовала, и когда жена снова завела ту же песню, он не сдержался и сказал:

– Лен, ну решила уйти, так уходи. Вернусь из командировки – разберёмся.

– Не буду я ждать! – закричала женщина, бросив на пол бигуди. – Подам на развод сама!

– Подавай, – сказал он сдержанно.

Так он и уехал из Брянска, женатый наполовину.

Из города выехали на двух машинах в семь утра четырнадцатого июня. В кабине белого «Москвича» Сан Саныча поехал тёзка-волейболист, в синей «Ладе-супер», принадлежащей Семененко, расположились чекисты: сам Виктор, капитан, и сержант Женя Шебутнов. Оба служили в областном отделении ФСБ, правда, в разных отделах, и оба собирались в отпуск в Крым, однако соблазнились предложением Сан Саныча полюбоваться на «древнюю Русь», а заодно и защитить жителей Сещинского района от нациков.

Так как все бывшие сокурсники Зубрика уже заявили о себе как офицеры, способные решать сложные задачи, у них, как у самого Сан Саныча, имелись свои приятели и знакомые в отделах снабжения, поэтому им удалось достать и оружие, и прекрасные спальные комплекты десанта, и лесные НЗ с сухпаем. Семененко хотел, конечно, раздобыть в качестве защитной экипировки спецкостюмы типа «ратник» или «гарант», но даже ему в гражданской обороне отказались выдать костюмы по причине их строгой подотчётности. Пришлось довольствоваться костюмами «горка» белорусского производства, предназначенными для туризма, охоты и рыбалки. Впрочем, костюмы оказались качественными, удобными, и, надев их, будущие «туристы» превратились в особое подразделение какой-то спецслужбы.

До Сещи доехали всего за час. Дорога была хорошая, недавно отремонтированная и ещё не сильно «засаженная» телекамерами ГИБДД. Зашли в местную кафешку под названием «Дубовая роща», плотно позавтракали, чтобы не распечатывать сухпай раньше времени.

Посетителей в кафе было мало, и все с интересом поглядывали на компанию серьёзных малоразговорчивых мужчин в светлом жёлто-сером муаре. Александр даже пожалел, что они натянули костюмы так рано, лучше было бы переодеться уже в Гнилке.

Однако к деревне, где жил Фёдор Трофимович Лещина, они подъехали только через полтора часа. Гнилка давно исчезла с карт района как селение, дорога к ней заросла и заболотилась, поэтому пришлось не раз объезжать наиболее топкие места. Как выражался Саня Павлов – «давать круголя». Но всё же доехали, определив, что перед ними в деревню кто-то приезжал на машине.

Действительно, на околице Гнилки стояла тёмно-зелёная «Нива-Форд», заляпанная грязью до крыши, как оказалось, не закрытая. Номеров у неё не было.

Подъехали, осмотрели авто, выпущенное лет десять назад, заглянули в бардачок и багажник, ничего особенного не обнаружили, не считая рваных тряпок и мусора.

– Бросили, – прокомментировал Семененко, брюнет с ухоженными усиками. В УФСБ он заведовал аналитическим отделом, а до этого два года прослужил в бригаде территориального обеспечения. Именно он и выпросил у своих знакомых пять комплектов «горки».

– Раз они не вернулись, – задумчиво сказал Сан Саныч, – значит им удалось пройти за Грань.

– Куда? – поинтересовался Женя, с виду десятиклассник, худой и нескладный, но прекрасно разбиравшийся в оружии, отменный стрелок.

– Так росичи называют границу перехода из России в их мир.

– Я думал, ты всё сочинил.

Александр покачал головой.

– Я считал, ты меня знаешь. Всё реально. Я был там и видел.

– Почему раньше не рассказывал?