Каньон Дьявола - Коул Джексон. Страница 15

— Педро, — сказала она, и грудной голос ее звучал нежно, как арфа. — Педро, я чувствую, что должна ненавидеть этого человека, но все равно предпочла бы его побои поцелуям любого другого мужчины!

Педро Зорилья процедил сквозь желтые зубы витиеватое испанское проклятие.

— А я скорее бросился бы в объятия пумы или медведя, чем принимать от него побои! — проговорил он убежденно.

Глава 10

Если бы Хэтфилд мог видеть вторую встречу, которая произошла у дона Себастиана и его спутников, он бы, наверное, улыбнулся. Она случилась на окраине Вегаса. Полдюжины ковбоев на великолепных конях, смеясь и болтая друг с другом, скакали по направлению к городу. Здесь они лицом к лицу столкнулись с Гомесом и его спутниками. Ковбои смолкли, как будто язык проглотили. Молчание прервал широкоплечий парень, который ехал первым, удивительно красивый молодой человек — при нормальных обстоятельствах. Однако сейчас под каждым глазом у него красовалось по роскошному фингалу, нос опух, губы были разбиты, а красивый подбородок безобразно распух. Однако, при виде Карен Уолтерс, несмотря на это, глаза его засветились, а губы изобразили нечто вроде улыбки. Он сорвал с головы широкополую шляпу, обнажив шевелюру, красота которой ничуть не пострадала от соприкосновения с кулаками Одинокого Волка.

— Доброе утро, мэм! — приветствовал он девушку, чуть шепелявя при этом, по причине утраты нескольких . зубов.

Карен, смерив гневным взглядом Чета Мэдисона и остальных, промчалась мимо, будто не расслышав. Дон Себастиан проскакал, сидя в седле прямо, как будто в спине у него был стальной стержень. Педро Зорилья был преисполнен ненависти.

У Сида Маккоя саднило челюсть.

— Ты тут ни при чем, Сид. Они не из-за тебя так бесятся, — сказал Мэдисон, ухмыляясь в усы. — Это вся наша компания их раздражает — конечно, если она еще не прослышала, что ты внук Маккоя. Чего же ты хочешь-девушка из семейства Гомес не может нормально смотреть на парня с ранчо Маккоя. Но хороша, черт побери, хоть она и из чумазых!

Мэдисон был крутой парень, как и все мужчины в этих краях, но под горящим взглядом Сида он поежился.

— Чтоб я больше не слышал по ее адресу этих дурацких шуточек насчет «чумазых», — процедил Сид сквозь зубы. — Понял?

Мэдисон какое-то мгновение выдерживал огненный взгляд молодого Маккоя, потом заморгал глазками и отвернулся.

— Да я не хотел сказать ничего такого, — промямлил он.

Сид больше ничего не сказал, но черты его побитого лица не сразу разгладились. Чет еще некоторое время поглядывал на него искоса, но никак не мог сообразить, чем он не угодил парню. Он был не слишком сообразителен, подобные тонкости ускользали от его понимания.

— Поди, пойми их, тут сам черт ногу сломит! — пробормотал он в буйные заросли своих бакенбард.

Когда Калеб Тернер купил ранчо у прежнего владельца, усадьба уже была не нова, а случилось это еще за пятьдесят лет до того, как Нельсон Пейдж купил это ранчо у наследников Тернера. Это было просторное строение из розового известняка с лепными украшениями, с трех сторон окруженным огромным парком, где среди ярких цветочных клумб журчал фонтан. Дом стоял в дубовой роще, где местами попадались ели и тополя.

Чтобы сделать свою гасиенду удобнее, Нельсон Пейдж многое перестроил на современный лад, и она стала еще красивей благодаря со вкусом подобранным декоративным деталям. Амбары и другие хозяйственные постройки были в прекрасном состоянии.

— Да, он, похоже, настоящий хозяин, — заключил Хэтфилд, не спеша двигаясь по извилистой каменистой дороге, ведущей к дому.

Как будто из-под земли появившийся мексиканец, одетый в яркий национальный костюм, взял его лошадь под уздцы. Другой, дежуривший на широкой веранде, поспешил в дом сообщить о прибытии гостя. Еще минута — и Хэтфилда проводили через большой прохладный холл в изысканно убранную комнату, полусумрак которой подчеркивался бархатной драпировкой. Так убирали свои замки в старину знатные доны, чтобы оградить себя от почти тропической летней жары, а зимой — от свирепых вьюг, которые то и дело налетали сюда с севера. Просторная комната была обставлена скромно, мебели почти не было, и от этого еще гармоничней воспринимался здесь человек, сидящий за обширным письменным столом темного дерева. Так же сидел он в тот день, более двух месяцев назад, когда Мануэль Карденос стоял перед ним, умоляя помочь раненому рейнджеру. И вот сейчас этот рейнджер вошел в кабинет и его проницательный взгляд остановился на белом бесстрастном лице хозяина и его глубоко посаженных умных глазах. Рядом с Пейджем, так же, как и тогда, стоял Цянь, громадный врач-китаец, которому, как уверял деревенский лекарь, Джим Хэтфилд был обязан жизнью.

Цянь в знак приветствия наклонил величественную голову. Нельсон Пейдж тоже слегка кивнул. Лицо его, почти не различимое в полумраке комнаты, не выражало никаких чувств. Все трое хранили молчание.

Это было одним из правил Одинокого Волка — никогда не начинать разговор первым, если только представлялась такая возможность. Однако в данном случае он чувствовал, что первое слово за ним, и затягивать паузу было бы неловко.

— Мистер Пейдж? — спросил он. — Доктор Цянь?

Цянь поклонился с учтивостью, преисполненной достоинства. Хозяин ранчо «Плюс П» произнес звучным голосом:

— Я — Нельсон Пейдж.

Рейнджер поклонился и продолжал:

— Думаю, нет нужды называть вам мое имя. Вероятно, доктор Цянь без труда узнал меня, хотя я и изменился с тех пор, как мы виделись в последний раз. Я приехал поблагодарить вас обоих за то, что вы сделали для меня: если бы не доктор Цянь, меня не было бы в живых, и, как я понимаю, тому, что доктор смог уделить мне внимание, я обязан вам, мистер Пейдж.

Цянь кивнул в знак того, что принимает благодарность. Глядя прямо в глаза рейнджеру, Пейдж сказал:

— Вам повезло по ошибке, мистер Хэтфилд, — так, я полагаю, вас зовут, — благодаря ошибке с моей стороны и некоторому умолчанию со стороны вашего друга Мануэля Карденоса. Вы, как частное лицо, лично мне глубоко безразличны, как представитель расы, которая обманула меня, растоптала, сделала калекой, вы вряд ли могли бы рассчитывать на мое посредничество. Я говорю вам это, мистер Хэтфилд, чтобы у вас не возникало никаких иллюзий на мой счет.

— Однако, вы сами являетесь представителем этой расы, сэр, — тихо заметил рейнджер.

Пейдж кивнул.

— Да, — признал он, — по случайности рождения. Я могу добавить то, что вы не высказали вслух — что я ренегат и предатель по отношению к своим соплеменникам. Вы, конечно, имели в виду именно это. Но вы ошибаетесь — я никого не предавал. Просто мне до тошноты отвратительны подлость и неблагодарность моих соплеменников. Люди, обязанные мне всем, пытались разорить меня и оправдывали свою низость столь же низкой расхожей фразой: «Бизнес есть бизнес». Я впустил в свои дом человека, который погибал от нищеты и одиночества — а он устроил заговор, который едва не погубил меня. Доктор Цянь, представитель желтой расы, спас мне жизнь точно так же, как он спас вашу. Я посмотрел вокруг — и увидел, что цветные люди угнетаются и подвергаются постоянной эксплуатации со стороны белых. Здесь, на границе, можно видеть тому множество примеров. Что же касается вас, то не далее как сегодня мне сообщили, что недавно вы жестоко избили представителя мирного народа, населяющего здешние места, и чуть не убили его. Или это не так?

Он несколько подался вперед, опершись обеими руками о полированную поверхность стола, при этом руки его оказались в полосе яркого света от настольной лампы с абажуром. Хэтфилд машинально зафиксировал этот жест и какую-то минуту смотрел не отрываясь на руки хозяина. Затем поднял серые глаза и спокойно встретил гневный взгляд Пейджа.

— Думаю, парень, о котором вы говорите, не умрет. По крайней мере, в ближайшее время.

Пейдж, явно ожидавший услышать объяснения и оправдания, был, казалось, несколько озадачен. Цянь стоял и кивал головой, как оживший Будда, и его глаза-бусинки тускло мерцали.