Каньон Дьявола - Коул Джексон. Страница 6

Билл Макдоуэл был человек по-своему необычным. Сидя в седле, он какое-то время смотрел на царственную птицу. Потом вдруг бросил монету индейцу — хозяину орла, и, свесившись с седла, одним взмахом ножа перерезал шнур, которым был привязан крылатый пленник.

— А ну, покажи этим тварям, приятель! — крикнул он, подтолкнув освобожденную птицу.

Могучие крылья стремительно расправились, и огромный орел взмыл ввысь. Он издал только один яростный дикий крик — и в тот же миг все небо заполнило мятущееся воронье: эти черные кляксы в ужасе кричали и улепетывали кто куда…

— Вот то же самое будет, когда и этот орел расправит крылья, — усмехнулся капитан Билл.

Воспоминание растаяло, и он снова увидел перед собой худое, бронзовое от загара лицо его лучшего рейнджера.

— Что такое, сэр? — спросил Хэтфилд.

— Ничего, — усмехнулся капитан Билл. — Просто я хотел сказать, что, кроме этой ночной банды, тебе придется заняться еще одним делом — это междоусобицей между ранчо, которым владеет старый дьявол Анси Маккой, и его соседом — доном Себастианом Гомесом. Между ними того и гляди вспыхнет настоящая война. Ко мне уже не раз обращались многие из местных — просят прислать отряд — остудить страсти. А тут, как назло, пару дней назад двое из людей Маккоя пошли поохотиться и проникли на территорию Гомеса. И до сих пор не вернулись. Маккой бьется об заклад, что, это люди Гомеса что-то сделали с парнями. Старый дьявол собирается ехать прочесать ранчо Ригал. А ты слышал, что это за человек: сказал — значит сделает.

Хзтфилд кивнул.

— А что собой представляет Гомес? Я слышал о нем, но ничего конкретного…

— Мексиканец испанского происхождения, — ответил Макдоуэл. — Десять лет назад перебрался сюда, купил ранчо у старика Тэрнера. Повздорил с Маккоем и огородил свой участок. По-моему, очень богат. ГОВОРЯТ, что у него есть какая-то собственность в Мексике — шахты, одна или две…

— Шахты?

— Так говорят. Но вряд ли они приносят прибыль. У мексиканцев это дело обычно бездарно поставлено.

Хэтфилд кивнул, глаза его стали холодными и задумчивыми.

— Значит, имеем шахты, — повторил он. — И, к тому же, мексиканец…

— Да, — сказал Билл. — Ну а я, Джим, поехал дальше, на восток. Мануэль говорит, доктор обещал, что ты скоро будешь на ногах и здоров как бык. Теперь, когда пулю извлекли, он говорит, все будет в порядке. Похоже, этот китаец знает свое дело. Доктор сказал Мануэлю, что пуля застряла совсем рядом с сердцем и уперлась в аорту — это большая такая артерия, по которой сердце качает кровь дальше. Он говорит, рано или поздно артерия от трения все равно прорвалась бы — вот туг тебе и пришел бы конец. Доктор клянется на целой стопке Библий, что пуля застряла в таком месте и так неудачно, что вытащить ее, не убив тебя при этом, было невозможно…

Хэтфилд мрачно кивнул.

— Я хочу повидать этого китайца и поблагодарить его. Мануэль говорит, он уехал сразу после операции сказал только, что мне больше ничего не нужно, — только хороший уход, а с этим Роза прекрасно справится. Она и впрямь справляется лучше некуда, — и он с благодарностью взглянул на темноглазую мексиканку, которая вспыхнула от удовольствия и потупила огромные черные глаза.

После того как Билл уехал, Хэтфилд позвал старика-мексиканца.

— Мануэль, я хочу перебраться наверх, в мою прежнюю комнату. Хватит мне занимать твое место. И вообще — вам с Розой будет удобнее.

— Но, Капитан, тебе пока нельзя подниматься по лестнице, ты еще слаб, — запротестовал Мануэль.

— Мне нужна нагрузка, чтобы окрепнуть, — ответил Хэтфилд. — Кроме того, там, наверху, будет спокойнее. Я не буду просыпаться утром, когда ты уходишь на работу, и смогу поспать подольше. — Хэтфилд выдвинул предлог, против которого Мануэль наверняка не стал бы возражать.

Тот еще сомневался, но в конце концов уступил.

В маленькой комнатке наверху, прямо под крышей, и впрямь было тихо, так что Хэтфилд уснул в этот день рано. Он крепко спал, а гигантский небесный циферблат вращался в сторону запада. Наступила и миновала полночь. Он все еще спал, когда две неясные фигуры крадучись скользнули из темной рощицы прямо к дому. Они двигались, неясные как призраки в тумане, но настолько целеустремленно и уверенно, как могут двигаться люди, хорошо знающие дорогу. Укрывшись во тьме под деревом, они отчетливо видели двух часовых у двери — те клевали носами, оперевшись на свои винтовки. Далеко, обойдя стороной вход в дом, неизвестные подошли к боковой стене. Минута — и вот они уже присели под окном и осторожно заглянули в скудно освещенную комнатушку. Буквально на расстоянии вытянутой руки от окна стояла кушетка. На ней лежал кто-то длинный, ровно сопя во сне.

У одного из незнакомцев, скорчившихся под окном, в руке был небольшой узелок из мешковины. Он с величайшей осторожностью развязал его и что-то извлек оттуда. Его пальцы сжимали это нечто с видимым усилием. Второй невольно подался назад. Это движение вызвало тихий шорох — камешек покатился под ногой. Раздалось еле слышное проклятие. Первый швырнул узелок в окно… Еще секунда — и эта парочка исчезла за углом хижины. Незнакомцы устремились в северном направлении и растворились во тьме.

Джим Хэтфилд спал крепко, но чутко, как человек, за которым на протяжении многих лет ходила по пятам опасность. Внезапно он проснулся, раскрыл глаза и замер в состоянии тревожного напряжения. Все чувства вдруг обострились до предела. В ушах эхом отдавался еле слышный звук покатившегося камушка. Прошла тревожная секунда — он ничего не слышал. Потом со стороны лестницы, ведущей вниз, в комнату Мануэля донесся глухой удар, а за ним — сдавленный вскрик и какое-то странное шуршание. Потом воцарилась полная тишина. Тишина, пронизанная неведомым ужасом.

Хэтфилд бесшумно опустил ноги на пол, сел, запахивая полы халата. Надел мягкие мексиканские сандалии, которые стояли тут же рядом. Потом выхватил из кобуры один из своих больших «Кольтов» и беззвучно скользнул к верхней площадке лестницы. Там он опустился на колени у перил и стал всматриваться в комнату внизу. Через секунду он при неясном свете одной масляной горелки увидел нечто такое, от чего ладонь, в которой он сжимал рукоятку «Кольта», стала влажной от холодного пота.

Кушетка, на которой сам Хэтфилд спал еще прошлой ночью и много ночей до того, стояла рядом с раскрытым окном. Сейчас на ней лежал Мануэль Карденас, оцепеневший, как в столбняке, в ужасе широко раскрыв глаза, затаив дыхание и не шевелясь. На груди у него, свесившись несколькими плотными кольцами, подняв голову и отведя ее назад, в агрессивной позе сидела громадная гремучая змея. Не какой-нибудь недомерок из пустыни, а одно из жутких чудовищ, какие встречаются в горах — полных шесть футов воплощенной погибели. Злобные змеиные глаза были красные, с зубов сочился яд, похожий на чернила. Мануэль смотрел в эти огненные глаза не отрываясь, прекрасно понимая, что, как бы он ни старался, ему не упредить молниеносный смертельный удар гремучей змеи; сознавая, что стоит только дрогнуть одному его мускулу, стоит ему только моргнуть и острые как иглы зубы в тот же миг вонзятся ему в лицо.

Хэтфилд все это тоже понимал, он знал, что человек не может долго выдерживать подобную неподвижность. В любую секунду мышцы, изнемогающие от напряжения, невольно дрогнут — и тогда взбешенная змея отреагирует мгновенно и смертоносно.

Рейнджер поднял тяжелый револьвер, но рука, обычно твердая и верная, сейчас предательски дрожала. Обливаясь потом, Хэтфилд пытался преодолеть слабость: он ведь потерял огромное количество крови. С того места, где он стоял, стрелять было неудобно: коптилка еле светила, пламя плясало.

— Если промажу — продырявлю Мануэля, — прошептали пересохшие губы. — Но змея все равно его прикончит!

Тело змеи вздулось, она отвела зловещую головку назад, изготовившись для броска. Страшным усилием воли Хэтфилд поборол дрожь в руке, его палец нажал на спусковой крючок.

Грохот выстрела слился с криком Мануэля. Мексиканец плашмя свалился на пол рядом с кушеткой, а Хэтфилд бросился вниз по лестнице. А на дальнем конце кушетки, извивалось и стегало хвостом тело змеи. Голова была снесена крупнокалиберной пулей.