Академия Последнего Шанса – 2. Круто ты попал! - Шервинская Александра Юрьевна "Алекс". Страница 10

С этими словами альв неспешно повернулся и пошёл в сторону здания, куда пытался добрести и Огюст.

– Подожди, – окликнул его сын казначея, – ты, кажется, предлагал свою помощь?

– Мне расхотелось, – не оборачиваясь, легко пожал плечами сын древнего народа и скользящей походкой поднялся по ступенькам, – но ты можешь попробовать найти кого-то за деньги, вдруг у тебя получится?

Проводив растерянным взглядом ушедшего альва, Огюст непонимающе пожал плечами и внимательно осмотрел двор в надежде увидеть хоть кого-нибудь, кого можно было бы озадачить перетаскиванием сундуков: лакея, охранника или конюха какого-нибудь. Впрочем, откуда в этой идиотской академии кони? И в этот момент, словно в ответ на мысли невезучего студента, раздались голоса и конское ржание.

Огюст воспрял духом, здраво рассудив, что там, где есть кони, там есть и те, кто должен за ними смотреть. Наверняка любой конюх обрадуется возможности заработать лишнюю монетку. Хотя если представить себе коней, которых может себе позволить эта провинциальная академия, в которой даже у ректора нет лакеев, – мыслимое ли дело! – то не исключено, что этим конягам и конюхи не нужны…

Дальше додумать у него не получилось, потому что из-за замка, откуда-то со стороны едва видневшегося сада, вышли кони. Нет, не так: вышли Кони… Они грациозно переступали точёными ногами, встряхивали вычесанными гривами, в которых чья-то заботливая рука заплела косички, украсив их бусинами, и косили хитрыми глазами на сопровождавших их… демонов.

С невероятным изумлением Огюст узнал на куртках ведущих коней воинов – а демоны редко бывали не воинами – герб дома Аш-Триэров, владельцев и заводчиков лучших в мире скакунов. Обладание даже одним таким красавцем считалось невероятной удачей и показателем очень высокого положения, а тут, в этом дремучем захолустье, целых пять великолепных коней! Немыслимо!

К счастью, Огюсту хватило сообразительности не предлагать таким конюхам подзаработать, иначе на боевом факультете в то же мгновение осталось бы девять студентов. Проводив взглядом весело переговаривающихся демонов, молодой человек подошёл к своим сундукам и с ненавистью посмотрел на них. Зачем он набрал с собой столько барахла? Но ведь никто даже помыслить не мог, что ему придётся самому их таскать!

Несмотря на то, что дождь прекратился, в воздухе висела противная сырость, а виднеющиеся из-за забора окрестности начали затягиваться белёсым влажным туманом. Огюст обернулся и посмотрел на здание общежития: в некоторых окнах начал загораться свет, значит, там тоже живут будущие студенты, в том числе и с его факультета. Хорошо им: сидят в тепле и наверняка даже не догадываются, как он здесь мучается. И ведь никто даже не подумает выйти и помочь будущему однокурснику. О том, что, окажись он на месте тех, кто сейчас не торопился выходить на промозглую улицу, ему даже в голову не пришла бы мысль о помощи кому-то, он не подумал.

Завтра же, нет, даже сегодня, он напишет отцу и потребует, чтобы тот забрал его отсюда. Всё должно иметь какие-то границы, тем более что его вина не так чтобы и велика. Да, он ведёт достаточно свободный образ жизни и не привык ни в чём себя ограничивать, так что же в этом такого? Кто-то рождён для работы и службы, а кто-то – для роскоши. Себя Огюст, ни на секунду не сомневаясь, относил ко второй категории.

Но проблема была в том, что до приезда отца, в котором молодой человек ни на секунду не сомневался, нужно было как-то дожить. И треклятые сундуки каким-то образом переправить в комнату. Но не тащить же их действительно на тачке, как посоветовал комендант Аш-Арбиэль!

И тут Огюст прислушался: откуда-то доносилось легкомысленное посвистывание. Некто пока невидимый пытался воспроизвести мотивчик модной в этом сезоне достаточно фривольной песенки. Вряд ли это тоже окажутся демоны или призраки, о которых, судя по всему, больше разговоров, призванных напугать будущих студентов, чем правды. Случай за воротами, вытесненный более насущными проблемами, уже казался молодому человеку чем-то вроде дурного сна.

Он повернулся в сторону, откуда доносился свист, и с радостью увидел обычного деревенского мальчишку, который бодро топал босыми ногами по лужам, поднимая фонтанчики брызг. Светлая рубаха из какого-то явно дешёвого материала – Огюст даже названий таких тканей не знал – промокла, но это, судя по всему, босяка совершенно не смущало.

– Эй, ты, поди сюда! – окликнул мальчишку Огюст. – Быстро!

– Это ты мне? – босяк с удивлением смерил его взглядом.

– Ну а кому? – молодой аристократ сморщил нос и повелительно прищёлкнул пальцами. – И как ты смеешь говорить мне «ты», наглец?!

– Ууу, как всё запущено, – непонятно проговорил мальчишка и вдруг хитро улыбнулся. – А чего надо-то?

– Не «чего надо», а «чего изволите, ваша светлость»! – Огюст наконец-то нашёл, на ком можно выместить накопившееся за день раздражение. – И пошевеливайся, мерзавец!

– Прелесть какая! – восторженно взвыл мальчишка, но разошедшийся Огюст не обратил на его странную речь никакого внимания: вот ещё! Делать ему больше нечего: только каких-то голодранцев слушать.

– Вон там, – молодой аристократ ткнул толстым пальцем в сторону ворот, – три сундука. Они должны через пять минут быть в моей комнате, ясно? Не будет выполнено – шкуру спущу!

– Шкуру – это вряд ли, она мне, знаешь ли, дорога как память, – доверительно сообщил окончательно разозлившемуся Огюсту босяк, – и потом: зачем мне столько хлопот? Ты спустишь, а мне её после этого стирать, гладить, может быть, даже штопать! Оно мне надо?

– Да ты… Да я… – задохнулся от возмущения Огюст. – Да ты знаешь, с кем говоришь?!

– А ты? – неожиданно спросил мальчишка, и Огюст с ужасом понял, что перед ним стоит, сурово на него глядя, его величество Ганелон собственной персоной.

– Ваше… – Огюст был в состоянии только беспомощно хватать ртом воздух, так как король смотрел на него с явным неудовольствием, – ваше величество? А как так? Тут же… мальчишка….

– Академия чьё имя носит? – строго спросил король, и сам ответил, поняв, что от Огюста ждать хоть каких-то внятных слов бесполезно. – Моё. Следовательно, я могу здесь появляться независимо ни от чего: ни от времени, ни от занятости. В конце концов, качественные проекции тоже никто пока не отменял.

– А… а мальчишка? Босой… тут… был… – промямлил Огюст, озираясь в поисках неведомо куда сбежавшего голодранца.

– Я отправил его по делам более важным, чем перетаскивание сундуков обленившихся студентов, – пренебрежительно ответил король и, окинув молодого человека внимательным взглядом, спросил, – какой у тебя факультет?

– Боевой, – ответил Огюст и с ужасом понял, как жалко и смешно это прозвучало.

– Да ладно! – как-то совсем не по-королевски откликнулся его величество, но тут же взял себя в руки. – Ох и намучается с тобой Кармайкл! Но вообще, – тут король доверительно шепнул, – у меня в академии есть даже психолог! Так что если что – ты со всеми проблемами к нему иди. Он ну просто очень хороший, я бы сказал, замечательный специалист! К тому же – бог.

– Простите, ваше величество, – окончательно деморализованный Огюст вытаращился на короля, – бог – это в каком смысле?

– А что тут такого удивительного? – поднял брови король Ганелон. – Это настолько уникальная академия, что здесь среди сотрудников есть даже целый бог. В конце концов, могу себе позволить! А ты иди, занимайся сундуками, а то ужин пропустишь.

– Я не могу, – еле слышно прошептал Огюст, чувствуя себя на удивление некомфортно. Вроде бы гордиться надо: с самим королём разговаривает, а внутри непривычно гложет мысль о том, что он предстал перед монархом не в самом выгодном свете. – Они тяжёлые…

– Ну так уменьши их вес, – его величество непонимающе – даже, пожалуй, слишком непонимающе – посмотрел на сына казначея. – Элементарная бытовая магия… Ты же не хочешь сказать, что не владеешь даже такими примитивными знаниями?

– Простите, ваше величество, – опустил голову Огюст, мечтая об одном: чтобы этот разговор как можно быстрее закончился. Но на периферии сознания появилась и уже не исчезала мысль о том, что было бы неплохо, если бы его однокурсники видели из своих комнат, что он, Огюст Стендридж, так долго разговаривает с его величеством. Им же там не слышно, о чём идёт речь, а факт остаётся фактом: его величество Ганелон о чём-то долго беседовал с сыном своего верного казначея.