Цена наслаждения - Коул Кресли. Страница 55

– Ну вот, я уже чувствую себя лучше. Ты хороший друг и мне как сестра, Тори.

– Это нетрудно, потому что ты создаешь все условия для этого, – заметила Тори, но прежде чем она успела сказать что-то еще, Кэмми поспешила сменить предмет разговора.

– Мы должны проверить, не проснулся ли твой дедушка, – предложила она, зная, что Тори настроена проводить с графом как можно больше времени.

Виктория торопливо кивнула. Обе они боялись, что при отсутствии внимания граф может протянуть совсем недолго.

– Прошло уже много дней, – в отчаянии причитала Серена; ее толстые локоны, похожие на сосиски, подпрыгивали от рыданий. – Йен сказал, что у него есть ко мне какое-то дело и собирался со мной встретиться, но так и не приехал. Я посылала лакея в его холостяцкие апартаменты, но он не смог там никого найти. Сосед рассказал ему, что моего мальчика видели на улице среди каких-то людей. – Она со стенанием взмахнула кружевным носовым платком, показывая куда-то сзади себя. – Наверное, с этой преступной бандой, вербующей матросов!

Грант видел, что Дерек едва удерживается оттого, чтобы не рассмеяться. Трейвик – завербованный!

Это было бы забавно. Чтобы такой мот и сибарит жил, как обычный матрос? Грант был готов поспорить с кем угодно, что для его кузена это явилось бы идеальным наказанием за его беспутство.

Аманда подсела к сестре как можно ближе, опасливо посматривая на ее подпрыгивающие фижмы.

– Послушай, Серена, прежде всего тебе нужно успокоиться. – Она похлопала ее по руке.

Грант, не выдержав, хмыкнул. Так она и успокоилась! Можно подумать, что его чувствительная, ипохондрическая тетушка когда-нибудь была достойна своего имени [3].

– У кого-нибудь есть план? Ну же, быстрее, иначе у меня произойдет спазм мозговых сосудов, прежде чем все это закончится!

Передразнивая «страдалицу», Грант изобразил означенный спазм и исподтишка посмотрел на брата. Дерек кашлянул в кулак, пытаясь таким образом скрыть улыбку.

– Вы знаете Йена! Он и неделю не продержится, если кто-то будет отдавать ему приказы. – Серена усилила свои слова еще одним взмахом платочка, а затем снова принялась стонать.

И тут все глаза обратились к Гранту – кому, как не ему, вызволять своего кузена по свежим следам, ведь они только что провели в тесной компании больше года. События, несомненно, требовали особого внимания, а он сейчас оказался далек от Йена.

Ощущение вины обожгло Гранту грудь, и он тяжело вздохнул.

– В самом деле, я на днях видел его дома. В тот вечер он... ну, словом, он сильно перебрал. Я не знаю, что могло заставить его снова напиться до такого состояния. Тетя Серена, я поеду за ним. Они не могут далеко уйти на судне с полными трюмами.

– Вот это другой разговор, – сказала Николь и повернулась к Дереку: – Когда вы поедете?

– Я могу и один управиться, – великодушно заметил Грант. – Уверен, Дереку вовсе не хочется разлучаться с тобой и малышом...

Дерек безмятежно улыбнулся, очевидно, полагая, что дискуссия закончилась.

– Между прочим, Йен – и твой кузен, друг мой, так что тебе тоже не помешает поехать вместе с Грантом. Тем более, чтобы напасть на его след, у вас уйдет всего несколько дней...

Дерек шумно вздохнул:

– Теперь, тетя Серена, вам точно нечего бояться!

Глава 26

– Тори, ты жалеешь об этом?

– М-м? – промычала Виктория, не отрываясь от окна. Прижав лоб к холодному стеклу, она вглядывалась сквозь моросящий дождь в холмы и плоскогорья, тянущиеся до горизонта, и пыталась представить перекатывающиеся волны, как советовала Николь. Но картина меньше всего напоминала море – скорее, это была река грязи, текущей после продолжающихся неделями дождей.

Тори повернулась к графу и, убедившись, что он уже окончательно проснулся, улыбнулась.

– Жалею? О чем?

– Что тебя вернули сюда.

– Конечно, нет. – Она села рядом с ним и взяла его за руку. Кожа графа была холодная и тонкая, как бумага. – Я так благодарна тебе. Ты никогда не должен разочаровываться. Мы всегда будем тебя любить за то, что ты для нас сделал.

– Но ты так печальна, Тори. – Граф тяжело вздохнул. – Раньше в тебе этого не было. Конечно, я понимаю... Кораблекрушение... Ты не представляешь, как мне ненавистно думать, что я не смог защитить тебя.

– Сейчас меня печалит совсем не это, – прервала его Виктория. Она вовсе не хотела, чтобы ее дед чувствовал себя виноватым. – Я влюбилась в Гранта, – тихо призналась она.

Граф судорожно сжал ей руку.

– Так ты все-таки любишь его? Когда-то ты так сердилась на него, что казалось, видеть его не можешь. О, любовь – это хорошая новость, в самом деле.

Удивленная его страстным тоном, Тори неожиданно для себя пожаловалась:

– Но он-то не отвечает мне тем же...

Граф недоверчиво посмотрел на нее.

– Мальчик без ума от тебя. – Он удобнее устроился на подушках. Видя его таким умиротворенным, Тори только сейчас осознала, что до этого он по-настоящему никогда не расслаблялся. – К маю ты выйдешь замуж за Сазёрленда, как я и надеялся, – удовлетворенно произнес граф.

Хотя Тори знала, что этого не будет, она не могла удержаться от ласковой улыбки и погладила деда по руке. Он блаженно вздохнул и медленно погрузился в сон.

Похороны графа отличались от похорон ее матери, как день и ночь.

Собственно, кроме этих двух похорон, Тори было не с чем сравнивать. Она помнила, как хоронили маму. Тогда они с Кэмми только и могли произносить вслух простые молитвы. Жаль, что в то время она не знала слов заупокойной пасторской речи. Теперь, как бы она ни хотела воздать своей матери лучшие почести, это было невозможно, и сейчас Тори размышляла, удалось ли ей сделать все хотя бы для своего дедушки.

Оказалось, он был очень любим всеми: несмотря на продолжающиеся дожди, проститься с графом пришло бесчисленное множество людей. Деревенские, составлявшие подавляющее большинство, проявили свои самые искренние чувства, разве что один или двое умудрились остаться с сухими глазами.

Благодарение Богу, ее дедушка скончался без страданий. Когда Тори поняла, что жизнь его угасает, она не отходила от постели умирающего, держа его за руку, надеясь на несколько последних слов, но он перешел из сна в небытие беззвучно, как будто радуясь тому, что наконец мог отдохнуть в тишине.

После похорон Тори вернулась в свою комнату, собираясь оставаться там несколько дней и плакать, пока не почувствует изнуряющую пустоту. За то короткое время, которое Тори провела в заточении, она не раз вспоминала деда таким, каким знала его с раннего детства. Она отлично помнила, с каким почтением на него смотрели ее родители, как они оба любили его. Тори тоже его любила. И вот теперь дедушки не стало. Тори не сомневалась, что, несмотря на обещание, Грант скоро возьмет поместье под свой контроль, и тогда у нее здесь вообще ничего не останется.

Непрекращающийся дождь низвергался потоками в долины, словно давая ей разрешение лежать в постели, свернувшись клубочком, и плакать от жалости к себе. Разумеется, Кэмми и сейчас была для нее прочной опорой, но Тори не хотела обременять ее. Одиночество – лучший утешитель, решила она.

Так Виктория провела три дня, избегая всех и принимая пищу в своей комнате. Чета Хакаби просила о встрече, но им было отказано. И лишь когда Кэмми сказала, что у нее тоже есть серьезный разговор, Тори согласилась встретиться со всеми троими на следующий день за завтраком.

– Я и миссис Хакаби, – неловко начал дворецкий, когда все они собрались за столом, – мы хотели бы знать, что вы, леди, планируете теперь делать.

– Я не знаю, – честно ответила Тори. – Я понимаю только, что у нас не так много денег. – Она достала горячую плюшку из корзинки, которую им с Кэмми принесла миссис Хакаби. Кэмми взяла себе две – и покраснела.

– Денег здесь нет, это правда. Последнее время даже граф не знал, как плохи дела с деньгами, потому что мы все договорились его оберегать. Но мы могли бы помочь вам продать оставшуюся мебель и приобрести маленький домик в городе.