Фрилансер. Повелитель ареала (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич. Страница 7

Войцех слушал. Внимательно. Всматривался в лицо Фрейи. Пытался анализировать. А после того, как она закончила, и запись пошла по второму кругу, выключил звук и думал. Ибо похоже старый маразматик, чёрт возьми, был прав. Это не почерк Веласкесов! Это однозначно нечто новое, невероятное, ещё вчера казавшееся не просто невозможным, но невозможным даже мысленно. Но сегодня оное невозможное наступило — флот Венеры громит союзную, почти дружественную Республику, и уже уничтожил львиную долю её боеспособных войск.

Вчера бы он сказал, что так это не работает. В принципе не работает! Такие подходы к проблеме, полностью лишённые логики. Логика есть, но она слишком… Одарённая, альтернативная. Дело не в морально-этических предрассудках, что нехорошо бомбить ничего тебе напрямую не сделавших людей, а в том, что есть ещё понятие «дипломатии», «союзничества», «мирового баланса сил». Нельзя всё это порушить одним махом! Но Веласкесы только что разрушили, и, похоже, им за это не будет НИ-ЧЕ-ГО!!! Венера за жалкие полчаса подавила все очаги сопротивления на планете, и сидя на вершине, спокойно ставит дьявольские условия. Кто в здравом уме захочет бросить таким вызов? А кто такую схему может придумать? Больной разум, больное воображение? Да. Но ещё важнее, как такой разум смог протащить решение «вверх», минуя «вето» стоящих у руля планетарных сильных мира сего. Для этого определённо недостаточно просто трахать главу государства.

«Против него было возбуждено уголовное дело. Обвинение в убийстве. Обвинения сняты за недоказанностью» — всплыло в голове.

«Это шумы. Это всё ещё шумы…» «Но против статистики не попрёшь, как бы тебе ни не нравились её результаты»… — продолжало издеваться подсознание. И:

«Я думаю, что в этих пресловутых генах всё же было нечто, что делает людей харизматичными сукиными сынами…»

«Частично — да, юноша. Лидеров. Харизматичных. Но вот насчёт везения — это твои мысли. Я хотел сказать другое…»

— Что же ты натворил, старый маразматик? — тяжело вздохнул Войцех и покачал головой. — Что же за хрень ты открыл и выпустил в мир? И главное, КАК, мать его за ногу, это работает, и как ЭТО можно остановить?

«Я хочу, чтобы ты ПОНЯЛ, — появилась в голове итоговая мысль. — Мне одному тяжело с этим знанием…»

Правильно, они не поймут, дон Мигель. Всё верно… Но…

Раздался шум из коридора — до домика добралась группа зачистки. Он поднялся и пошёл встречать, задвигая самые важные мысли в своей жизни на потом. Текучка важнее. И дело не только в обыске — если Фрейя права, а она сто процентов права и вряд ли пытается выдать желаемое за действительное, им нужно поскорее делать ноги из страны, и небо, к сожалению, для этого будет закрыто. Только по земле, на юг, через границу, на которой будут жестить — с оружием вряд ли пройдёшь, затем через грёбанные Estados Unidos, в Империю… Тот ещё квест учитывая начинающуюся войну и истерию местных.

Глава 2

Nemo praeter te

Глава 2. Nemo praeter te

(лат. Никто кроме тебя)

Слабость длилась долго. Субъективно, конечно, ввиду огромной ответственности, меряю геройской меркой. Но минут двадцать я просто сидел, и только после, когда «голубая» принесла ядрёный эспрессо, очнулся и понял, что надо развеяться. А лучший способ отдыха — смена деятельности.

Добив кофе, встал, отряхнулся и двинулся туда, где, чувствовал, быть должен. На сопровождающих ангелов внимания уже просто не обращал, хотя теперь вокруг вились не мои, и не Снежкины, а самые что ни на есть брутальные Старые Девы, личная стража монарха. Настолько грозные, что встречающиеся на пути слуги и военные испуганно вытягивались в струнку, сходя с пути и прижимаясь к стенам. Но я был слишком погружён в мысли, чтобы тратить силы и думать об этом. Так и пришли в охраняемый другой группой Старых Дев медблок.

Конечно, у нас много раненых. Выжила не только Сирена, хотя, конечно, более половины её группы отправились в поля вечной охоты. Обиднее всего было за ребят, выбравшихся из ада ловушки океанариума, но задохнувшихся и раздавленных атмосферой в маняще спасительных конвертопланах. Но, к сожалению, это война, на войне так бывает. Больше скажу, на войне ещё и не так бывает! И скоро горькую чашу потерь придётся вкушать гораздо более основательно. Но всё же парней я не знал, знал я всего одну персону из тех, что лежали в барокамерах медблока, и направил стопы именно к ней, минуя остальных. Для этой особы выделили отдельную ВИП-палату вместо общей, казарменного типа, со стоящими в длинный ряд барокойками. Это правильно, наверное, ибо именно здесь сидели обе оставшиеся персоны клана топового уровня, и их нужно охранять, что лучше делать при минимуме посторонних вокруг. На самом деле таких персон осталось три, но пока сидел в трансе, на связь вышла Алиса и уведомила, что прилететь не может — у мятежников волшебным образом появились ПЗРК, не хочет рисковать. Учатся парнишки, сразу об этом не подумали, или не успели ввиду спонтанного начала акции, но к сему моменту прибарахлились. Опасно, но не критично… Кроме собственно приезда Алисы, которая по моему разумению и должна возглавить клан на оставшееся время переворота. Ибо остальное руководство клана находилось здесь, и было, мягко говоря, ещё более не в форме, чем я.

Сеньор Серхио… Я до сих пор не понимал, как относиться к этому человеку. Он меня люто ненавидел — это чувствовалось. При этом я ему нравился — за бесшабашность и решительность. Также ощущалось, что он нашёл в своей душе консенсус, и пусть я не очень ему нравлюсь, готов смириться с неизбежным злом, и даже дать благословение и дорогу в будущее. Отдать мне обеих (!) дочерей, коих я как-то при свидетеле — Эрнесто Хэмингуэе — поклялся защищать и не убивать, даже если они (одна из них) попытаются убить меня. Я никогда не буду его любимчиком, даже просто позитива от него не светит, но он был готов на сотрудничество с раскрытой душой. А вот я… М-да, и правда, не понимал, как к этому относиться, даже сам для себя не мог сделать выводов. При всём кто он, а кто я для нашего противостояния⁈

Он — могущественный принц-консорт, который даже после официального развода с королевой и женитьбы на её ближнице трахает обеих (и не только их) и делает в этой стране всё, что считает нужным, по сути тайно тут всем заправляя. Королева всегда на острие, она щит, принимающий на себя удар; он же — удавка, выскакивающая из-за её спины и тайно душащая тех, кто оной королеве мешает. Скорее не так, кто мешает развиваться венерианскому королевству! Ибо иногда даже её величество совершает поступки, в перспективе могущие планете навредить, и он имеет смелость играть против бывшей супруги. При этом как чужак не обязан быть патриотом и не обязан следовать воле своего монарха (у него нет монарха, он не подданный; до сих пор гражданин России, представитель Евразийского блока, сам был в шоке, когда Бэль про между прочим это сказала). При этом фактически более ярых патриотов я на Венере не встречал, а и именно это мне в нём импонирует, только это заставляет подчиняться и повиноваться, невзирая на нелюбовь в свой адрес. Да-да, только уважение к его позиции и поступкам, а не то, что люблю его дочерей, и он рано или поздно станет мне тестем. А он станет — в результате брака не с одной, так с другой.

И сейчас этот монстр, которого я уважал, и что скрывать, боялся… Этот суровый чел, договориться с которым я в своё время был безумно рад, и ликовал, что получил гарантии его невмешательства в свою жизнь… Этот человечище… Сидел на гостевом диване в приёмной ВИП-палаты и… Не плакал, нет, но лучше бы плакал! «Мужчина не плачет, он делает выводы» — говорил нам наставник единоборств в старой школе. Тот, с которым мы тепло простились в здании министерства спорта. Это не совсем правда — слёзы тоже нужны. Ты пересилишь проблему, выгонишь слезами горечь и обиду, после чего встанешь, распрямишь спину и выдержишь любую напасть. Так вот, сеньор Серхио напасть не выдержал. Он сдулся, съёжился, сгорбился. В волосах, обычно зализанных, ощутимо добавилось седины, а сами волосы были пусть не растрёпаны, но при его лоске всклочены, будто на чёрта похожи. Он не плакал, да, но был в куда более жёсткой нирване, чем я двадцать минут назад. Разбитый жизнью старик, у которого больше нет моральных сил сопротивляться неизбежному.